Последняя империя. Книга вторая - Сартинов Евгений Петрович. Страница 35

Зрители просто бесновались от счастья. Половина из них сделала нешуточные ставки на синих, половина на красных, но в этот миг азарт и красота любимого зрелища заставил всю многотысячную толпу реветь и хлопать в ладоши от восторга.

Игра кончилась. Генерал отпустив поводья медленно ехал вдоль естественных, образованных самой природой трибун подняв вверх руки. Крики восторга неслись со всех сторон, за ним бежали вырвавшиеся на поле дети, стремясь прикоснуться хотя бы к стремени победителя. В противоположную от него сторону уносили капитана красных, копыта лошадей проломили ему грудную клетку, и жизнь его висела на волоске. Но на это ни кто не обращал внимание, все смотрели на победителя.

В этот миг пакистанский диктатор был счастлив как ни когда в жизни. Судьба его всегда шла на взлет, с рождения и учебы в колледже, потом годы в военном училище и академии. Затем начальник генерального штаба, потом переворот и он диктатор. Пройдет еще пара месяцев, и он поведет в бой войска во славу аллаха, и это будет вершина его карьеры, ибо нет выше звания, чем главнокомандующий джихада. Еще в Америке, обучаясь в Форте-Брег, ему предложили избрать какой-то девиз для своей жизни. Ответ последовал незамедлительно: «Победа, только победа!». И очередной выигрыш в поло был для него счастливым предзнаменованием. Еще перед игрой генерал загадал, если забьет гол, то все в его планах будет хорошо.

В свой штабной вертолет генерал сел в отличном настроении. Раскурив сигару, привычка, приобретенная в Штатах, он махнул рукой адъютанту, и тот принес толстый портфель с документами. Ага уль-Хак не любил бесполезно проводить время. Развернув карту Палестины он начал отмечать кружками цели для бомбардировок исламской авиации: нефтебазы, военные склады и казармы. Уйдя в работу он забыл обо всем, а между тем личный вертолет Диктатора влетел в длинное и узкое ущелье, самый опасный участок пути.

Его там давно уже ждали. Группа спецназа ЦРУ две недели добиралась до этого ущелья от границы с Индией специально чтобы встретиться с генералом один на один. Их было пятеро, в коричневом с серыми разводами камуфляже, с изрядно похудевшими рюкзаками. Накинув на скромные кусты барбариса маскировочную сеть они расположились на привал. Основную работу эти парни проделали ногами, теперь в бой должны были вступать новые, высокие технологии.

Достав из рюкзака небольшую коробочку ноутбука командир группы капитан Эдвардс подключил ее к небольшой рации, и простучал на клавиатуре свой личный код. Компьютер признался что знает такого пользователя, и открыл нужный Эдвардсу терминал. На дисплее появилась картинка снимаемая со спутника шпиона. Диверсант снова ударил по клавишам, и она изменилась, превратившись в графический чертеж местности. Мигающая точка показывала местонахождение самой группы.

— Ну что ж, осталось ждать, — сказал Эдвардс, расстелил спальный мешок и, положив под голову рюкзак, задремал. Через полчаса его разбудили на обед, затем он заставил всех заняться чисткой и смазкой оружия. Несколько раз он выходил на связь с Лэнгли, используя не рацию, а все тот же ноутбук. Из штаб-квартиры подтвердили что личный вертолет Ага уль-Хака находится в нужном им месте и все идет по плану. Прошло еще два часа.

— Может он улетел другим маршрутом, — спросил один из подчиненных Эдвардса. Капитан отрицательно покачал головой.

— Этого ущелья ему все равно не миновать, другого пути нет. Не психуй, все равно мы его достанем.

— Не сели бы батареи, — подал голос радист. — Уже четыре часа на связи.

— Ничего, мы его и без этого ящика узнаем.

Лишь во второй половине дня ноутбук противно, тоненько пискнул, и на экране появилась яркая, двигающаяся точка.

— Все, вот он! Джо — на связи. Том, Бат, — свертываете лагерь. Генри, за мной.

Пока двое расталкивали по рюкзакам вещи Эдварс и Генри поднялись повыше, на небольшую скалу. В руках Генри нес метровую трубу с замысловатым квадратным ящичком на боку, «Стингер». Эдвардс приник к биноклю, снизу радист диктовал расстояние.

— Две мили! Полторы... одна миля... девятьсот ярдов, семьсот...

И в этот момент из-за поворота вылетела огромная, черная стрекоза вертолета. Эдвардс мгновенно определил: «Белл», модель 412, как раз та марка что им и надо. Именно на таком вертолете летал пакистанский правитель. Генри приложил «Стингер» к плечу, замер в ожидании команды. Но Эдвардс чего ждал, почему-то тянул.

— Командир, — напомнил о себе Генри, у которого от напряжения начали слезится глаза.

— Подожди, — сквозь зубы сказал Эдвардс. Капитан до последнего тянул, и когда вертолет поравнялся с ними неожиданно скомандовал совсем не то, что они ждали. — Отставить!

Когда винтокрылая машина скрылась за поворотом Эдвардс поднялся и спустился вниз. За ним шел недоумевающий Генри, да и в глазах всех остальных капитан прочитал явно напрашивающийся вопрос.

— Это был не тот вертолет, — пояснил капитан. — Это какой-то санитарный, с красным крестом на боку.

— А они не могли использовать его для того чтобы обмануть нас?

— Нет. Из Пешевара генерал вылетел на своем обычном вертолете. Вряд ли он где-то пересел на другой. Отбой.

И Эдвардс снова откинулся на рюкзак, даже надвинул на глаза свое кепи. Но дремал ли он, этого не знал ни кто из его подчиненных.

Это и на самом был совсем другой вертолет. На нем вывозили раненого капитана команды красных. Сам того не зная он едва не спас жизнь своему противнику, лишь железные нервы Эдвардса предотвратили роковую ошибку.

Лишь через полчаса противный мышиный писк снова оповестил диверсантов о том, что в поле зрения космического локатора появилась новая воздушная цель. Все повторилось как в повторном показе кинофильма: равномерная диктовка радиста, возбужденное дыхание Генри около левого уха капитана. До машины было метров двести, и даже Генри в этот раз отчетливо прочитал на выпуклом левом боку вертолета белые цифры «001».

— Огонь, — скомандовал Эдвардс, и белая трасса отработанных газов понеслась, изящно изогнувшись, вслед пролетевшему вертолету. Секунд через десять они услышали приглушенный горами взрыв, а еще секунды через три, второй, гораздо более мощный. Тут же из-за пригорка поднялся багровый, с черной, траурной каймой гриб взорвавшегося керосина.