Последняя империя. Книга вторая - Сартинов Евгений Петрович. Страница 54

— Мы не можем терпеть пока на нашей прекрасной земле существуют хоть какие-то нарушения прав человека. Этот же человек нарушил самое важное право человека, право на его жизнь. В лице этого жалкого полковника мы судим не только его, но и все это громадное, варварское государство. Государство, где раздавлены все права человека, где отсутствует сама свобода.

Все попытки адвокатов доказать, что Юрий стрелял сторону КАМАЗа в состоянии аффекта и неприцельно ни к чему не привели. Благодаря усилиям российских спецслужб была найдена и показана по телевидению вся запись инцидента на пропускном пункте «Кавказ». Несколько подкупленных журналистов опубликовали действительную версию всего происшедшего. Потихоньку общественное мнение начало склоняться в сторону Мирошкина. Но несмотря на все усилия дипломатов и адвокатов международный трибунал в Гааге приговорил Юрия Мирошкина к пожизненному заключению. Та же самая прокурорша в интервью одной из телекомпаний откровенно призналась в том, что в этом случае она искренно сожалеет, что в Европе отменили смертную казнь.

— А жаль, это было бы хорошим уроком всем этим русским варварам.

Узнав о решении суда Сизов пришел в ярость. Его личный секретарь Фартусов еще ни когда не видел Диктатора в таком состоянии. Получив все указания он вышел в приемную и немедленно позвонил Соломину.

— Виктор Андреевич, срочно зайдите к Владимиру Александровичу.

Через три минуты Премьер вошел в приемную Сизова, кивнул головой Фартусову и хотел пройти дальше, но секретарь преградил ему дорогу.

— Виктор Андреевич, это я вас вызвал. Шеф не в себе, он разбил две хрустальных пепельницы и сломал стул.

— Чего это он? — удивился Соломин.

— Это из-за Мирошкина.

— А-а, понятно.

— Кроме того он велел разорвать все отношения с Голландией, арестовать имущество Нидерландов в России, а так же задержать всех подданных королевства как заложников. Кроме того он велел готовить эскадру Балтийского флота к походу в Северное море.

У Соломина вытянулось лицо.

— Ну, это он уже через чур! — пробормотал он.

Несколько секунд Премьер раздумывал.

— Где сейчас Сазонтьев?

— На Арбате, в Генштабе.

— Вызови его сюда, пусть принесет побольше водки и придумает какой-нибудь повод ее выжрать.

— Хорошо. Да, он велел вызвать к себе Мохнача, Ждана и Анисина. Потом Володина.

— Эти трое обойдутся, а Володина ушли куда-нибудь к ядреной фене, чтобы не нашли его дня три!

Кабинет Диктатора был пуст и премьер прошел дальше, неодобрительно осмотрев по ходу разбитый в щепки стул и лежащие у стены осколки хрусталя. Виктор нашел Сизова в комнате отдыха, тот лежал на диване, расстегнув китель и сорвав с шеи галстук. Лицо Владимира пылало как после бани, знаменитая прическа была растрепанна.

— К тебе можно? — спросил Соломин.

— А, это ты, заходи.

Премьер с кряхтением втиснул в кресло свою квадратную от полноты фигуру и спросил.

— Ты на крестины-то ко мне завтра прийдешь?

— Ну я же обещал, значит прийду.

Две недели назад у Соломина родилась внучка, и Сизов пообещал быть ей крестным.

— Это хорошо. А проект бюджета смотрел?

— Нет еще, что там у тебя?

— Как обычно, расходы больше чем доходы.

Еще минут пять разговор вяло перепрыгивал с одной темы на другую, пока в дверях комнаты не показалась громадная фигура Главковерха. Сазонтьев выглядел несколько странно, трезвый, но какой-то загадочный, правую руку держал за спиной. Не соизволив поздороваться он прошел вперед и водрузил на небольшой журнальный столик литровую бутылку водки.

— Гуляем, курсанты, — сказал он. — Хозяин, тащи огурцы.

— Это по какому еще случаю у тебя банкет, — нахмурился Сизов. — Да еще с утра пораньше?

— На, читай, ты так долго этого добивался, — и Сашка бросил перед своим непосредственным начальником красные корочки.

— Да неужели! Никак наш маршал все-таки кончил академию, — добродушно засмеялся Соломин.

— Ну, молодец, — сказал Сизов, наконец оживляясь. Он даже сел на диване и с интересом изучил весь документ. — А что ж вот так вот? — Владимир показал рукой на бутылку. — Поехали в ресторан, хоть в «Прагу», что ли, посидим, отметим.

— А что, по курсантски уже за падло? Водку в «бескозырке» уже брезгуем потреблять. Заелся, господин диктатор!

В комнате отдыха появился Фартусов отягощенный подносом со всякой снедью из кремлевского буфета: бутербродами с икрой, колбасами и ветчиной, любимыми Сазонтьевым солеными огурцами и двумя бутылями «Боржоми» для Премьера. Через полчаса Фартусова послали за еще одной бутылкой водки, но секретарь, помня пословицу, предусмотрительно принес две. Разрешил себе принять на грудь и давно уже не потреблявший из-за больной печени Соломин. Когда через два часа Фартусов осторожно заглянул в кабинет, гулянка была в самом разгаре. Соломин сидел уже в одной майке, два же его собутыльника так же скинули кители и расстегнули рубахи до самого пупка.

— Нет, Виктор, ты не понимаешь! — орал Сизов, мотая указательным пальцем перед лицом Премьера. — Это они не этого полковника унизили, это они всю страну унизили! Всю, и нас с тобой! Нас не боятся, понимаешь!

— Володя, ты пойми, мы сейчас стараемся оторвать Европу от Америки, а ты: «...разорвать отношения, послать крейсера в Северное море», — процитировал Премьер. — Нас не бояться должны, а уважать, понимаешь, уважать!

— Нет, Володь, Виктор прав, — Сазонтьев сосредоточенно хрумкнул огурцом и продолжил свою мысль. — Понимаешь, я эту Голландию могу стереть в порошок секунд за сорок. Если прикажешь я снова пройду на «Петре Великом» и поставлю к верху раком весь мир, но это не тот метод. Виктор прав, когда тебя боятся, они в открытую не попрут, они будут шакалить, как с этим полковником, кусать тебя за пятки. Я считаю так — парня нужно вытаскивать любой ценой, этим голландским петухам врезать по самые уши по дипломатической линии, а всю эту судейскую камарилью опустить так, чтобы ни кто их больше не принимал всерьез...

Вернувшись в приемную Фартусов с ухмылкой заявил всем трем ожидавшим приема главам спецслужб.