На диете - Сассман Сьюзен. Страница 42

– Может, сходим куда-нибудь вечером, поужинаем?

– Не выйдет. Сегодня у меня и так два ужина по сбору средств. “Объединение американцев польского происхождения” и... – Фрэнклин принужденно рассмеялся. – Даже из головы вылетело, что еще...

Направляясь к двери, он походя мазнул губами по моим волосам.

– Не жди меня, Барби, ложись спать. Вся эта бодяга затянется надолго.

Когда вдали стихло его жизнерадостное посвистывание, я стала заправлять постель – холодную, мокрую от слез. Со стороны, наверное, смотрелось дико, так энергично я приседала, прыгала и наклонялась в надежде растрясти немного жира. Но никто не смотрел.

Пожалуй, к лучшему, что мы перестали ужинать на людях. Неизвестно, какую диету пропишет мне доктор Чен. Что проку тащиться в ресторан, если ни одно блюдо тебе не подходит? А уж как вспомню тот позорный эксперимент с готовыми ужинами по “Системе здорового питания”!... Муж и дети понабрали тогда всего, а я потребовала порцию пюре из помидоров, поллитра кипятка и большую миску, чтобы развести свою сухую смесь. Рикки, каменная от унижения, не смогла проглотить ни куска, Джейсон все норовил забиться под стол, а Фрэнклин отвалил такие чаевые, что злился потом целую неделю. Одним только официанткам, похоже, было наплевать. С тех пор мы не приближались к ресторанам.

Офис доктора Чена расположился на девятнадцатом этаже нового небоскреба. Зеркальные стены гиганта сверкали в самом сердце делового Чикаго, в двух шагах от Торговой биржи. От конторы Кэтлин сюда рукой подать, поэтому из сотен профессиональных ковырятелей в мозгах она выбрала именно Чена. Теперь Кэтлин ежедневно выкраивала для сеанса гипноза полчаса, да к тому же тянула прежний неподъемный воз работы. Мне подобный режим не грозил. Кэтлин клялась, что большинство пациентов наведываются к доктору Чену раз в неделю, а натренировав свою волю, переходят к ежемесячным сеансам. Но ей самой подкрепление бойцовского духа требовалось каждый день. Обидно, объясняла она, скатиться в прежнее обжорство именно теперь, когда добилась ощутимых результатов.

Я шагнула из лифта в небольшой светлый холл. Плотно затворенная дверь, закрытое пластиковой шторкой окно, звонок... Все это мало походило на дом с привидениями из моего ночного кошмара, но предательская дрожь не отпускала. Обругав себя последними словами, я встряхнулась, тронула звонок, и шторка мгновенно отъехала в сторону.

– Добрый день, – приветливо улыбнулась юная медсестра в ослепительно чистом халате. – Слушаю вас.

– Миссис Аверс, к доктору Чену. Записана на десять тридцать.

Пока девушка просматривала список, я озиралась с тревожным любопытством. Какие ужасы поджидают меня в Зазеркалье? Мирная офисная обстановка, дверь в дальнем углу. Ничего сугубо “медицинского”, кроме белых халатов трех воздушных фей, деловито снующих туда-сюда.

– Да-да, вижу, миссис Аверс. Пожалуйста, пройдите в приемную и заполните анкету. – Она подала мне несколько скрепленных листов и снова спряталась за шторкой.

Открылась дверь, и я прошла в уютную приемную, переполненную толстухами всех мастей, габаритов и возрастов. Еженедельно в эти часы доктор принимал новичков вроде меня. Вот уж не гадала, что желающих такая толпа наберется.

Я пробралась к единственному свободному стулу и тайком оглядела сестер по несчастью, сравнивая их параметры со своими. Как бытовой пьяница в окружении хронических алкоголиков, я испытала облегчение. Оказывается, я плетусь в самом хвосте этого парада. Припомнилась фотография из Книги рекордов Гиннесса – “задохлик” за триста шестьдесят килограмм, горделиво взирающий на гиганта весом почти в полтонны. Тот горой высился на массивной кровати, загромождая собой почти весь снимок, – вершина пищевой пирамиды, победитель в игре “Умри толстейшим”.

С первыми двумя страницами анкеты я расправилась быстро. Дежурные медицинские вопросы. С рождения я отличалась отменным здоровьем, которое отчаянно проклинала все детские годы. Ах, как я мечтала подхватить какой-нибудь загадочный и продолжительный недуг. Не то чтобы смертельный, но достаточно серьезный, чтобы бабушка наплевала хотя бы на парочку благотворительных комитетов и прогуляла еженедельный круг бриджа, покера и маджонга. Чтобы встречала из школы, хлопотала вокруг меня дома, заботливо укутывала одеялом... Чтобы хвасталась перед приятельницами, какая отважная у нее внучка, как стойко она несет свой крест...

Жестокие менструальные боли – вот мое наивысшее достижение в деле хронических заболеваний. За два месяца до начала первой менструации я с криком проснулась среди ночи. Живот и поясницу крутило и жгло, как огнем, боль сползала к бедрам и терзала их мучительными сосущими судорогами. До смерти перепугавшись аппендицита, отец запихал меня в машину и помчался в больницу, оглушительно сигналя в ночи. Я повергла в ступор весь персонал приемного покоя. Что со мной стряслось, не мог постичь ни один врач. И никто не решался назначить болеутоляющее, чтобы ненароком не забить какие-нибудь опасные симптомы и не проморгать болезнь. Часа через три боль отпустила и меня выдворили домой с подозрением на камни в почках. Я была измучена всем пережитым и совершенно безутешна: как же, в кои-то веки безраздельно завладела вниманием отца, но не в силах насладиться этим.

Второй приступ случился тоже ночью, почти ровно через месяц после первого. На сей раз бабушка предпочла доморощенные средства: для начала влила в меня изрядный глоток коньяка, а следом скормила четыре таблетки аспирина с горячим чаем. Она даже уложила меня к себе в постель – привилегия, о которой я грезила в раннем детстве.

Много лет спустя мне стало ясно, что она уже в тот раз разобралась в природе моего недомогания, но промолчала. Она вообще избегала всяких разговоров о физической стороне человеческой жизни. Тело – это что-то низменное, совершенно не достойное внимания. Неглупо устроенный, но в общем примитивный механизм для транспортировки и снабжения кровью головного мозга. От менструальных болей бабушка никогда не страдала и твердо держалась убеждения, что это коллективная галлюцинация неврастеничек. Лишь наглядный пример собственной внучки поколебал это представление, ведь приступы начались у меня еще до кровотечений. Пришлось ей признать, что боль при этом вполне настоящая. По-моему, бабушка так до конца и не простила мне столь бесцеремонного подрыва ее убеждений.

Последние две страницы анкеты посвящались моему образу жизни. Семейное положение, дети, работа, увлечения. Детально изучались привычки. Быть может, я курю, пью, не вылезаю из казино? А если вдруг начну все это делать, смогу ли остановиться? Какой я себя вижу: легкомысленной, мнительной, счастливой, несчастной? Легко ли впадаю в ярость? Скрываю свои чувства или изливаю их кому попало?

Но все рекорды бил последний вопрос: “Перечислите три вещи, которых вы никогда не делали, но мечтаете попробовать”. Как тут не встать в тупик? Я никогда не прыгала с парашютом, не нюхала кокаин и не гуляла на сторону – но мечтаю ли я об этом? Гм, хороший доктор вряд ли станет гоняться за ответами подобного рода. А мистер Чен – доктор определенно хороший. Давай, Барбара, пораскинь мозгами. Почему он задает этот вопрос?

– Устроиться на работу и то проще. – Моя соседка по столу с шумным вздохом отвалилась от анкеты.

Радуясь передышке, я обернулась и с вежливым вниманием посмотрела на общительную незнакомку. Пятьдесят второй размер. Широкая хламида экстремальной леопардовой расцветки – наверняка из бутика Леонарда. У меня глаз наметанный. Сара-Джейн в свое время отвалила кучу денег за несколько его вещей и клялась, что они того стоили.

Любопытно, кто эта женщина, которой хватает средств и здравого смысла одеваться у Леонарда? Я скосила глаза в ее анкету, но разглядела только дату рождения. Боже, ей всего девятнадцать! Чудовищно – на вид лет на десять больше.

– Ума не приложу, как ответить на последний вопрос.

– А я выбрать никак не могла. Столько всего хочется! В итоге написала, что мечтаю летать на дельтаплане, играть на пианино и похудеть.