Крестовый поход на Россию - Сборник Сборник. Страница 39

Тогда руководство шведской армии приступило к разработке вариантов действий в случае начала военных операций Германии против СССР и возможного включения в эту войну Финляндии. Причем командующий шведской армии генерал О.Г. Тёрнель считал, что в этом случае Финляндии надо будет предоставлять военную помощь133. Уже 8 марта 1941 года командующий шведским флотом отдал первые распоряжения на случай войны на востоке134.

Тем не менее подготовка Финляндии к новой войне против СССР становилась все более очевидной. Это замечали и не только шведы. Весьма подробную информацию о том посылали своим правительствам и английское, и американское представительства в Хельсинки135. Дипломатической миссии США в Финляндии было тогда дано задание особо обращать внимание на присутствие германских войск на финской территории и продолжать делиться своей информацией с англичанами136.

Вместе с тем поток немецких войск в Финляндию стал нарастать. Это тщательно фиксировали и советские представители, работавшие тогда в Финляндии. Дело в том, что в крупнейшем порту на Ботническом побережье Турку тогда могли находиться советские наблюдатели137, которые давали конкретные сведения об увеличении количества германских войск, прибывающих туда. Один из ответственных за «немецкий транзит» представитель Финляндии в Турку жаловался, что «русский вице-консул никак не желал покидать порт без вмешательства полиции» в момент, когда там оказывались немцы138.

Вообще, финскому руководству все труднее становилось скрывать масштаб переброски на север страны германских солдат. В Москву из разных стран поступала тревожная информация о том, что «немцы перебрасывают в Финляндию войска»139. Как сообщал в конце апреля советский военный атташе в Германии, «потоки военных транспортов из Германии в Финляндию идут непрерывно, а в последнее время получаются сведения о транспортировке войсковых частей»140. Тем не менее в то время наиболее обращающим на себя внимание был «туркуский транзитный коридор». По мнению профессора М. Ёкипии, в этот период, «когда на улицах небольшого Турку появилось порядка трех тысяч немецких солдат, получивших возможность в ожидании посадки в железнодорожные составы побывать в городе, это не могло не приковывать к себе очевидного интереса»141.

По оценке английского военного атташе, в Финляндию в целом за март – начало мая 1940 года было переброшено четыре с половиной тысячи немецких войск, оснащенных тяжелым вооружением. Считалось, что большинство из них прибыло в Финляндию именно через Турку142. Всего же, по финским источникам, к началу мая на территорию страны из Германии было направлено около 13 тысяч немецких солдат143.

Представители зарубежных стран обращали пристальное внимание не только на чисто военные вопросы. Их не в меньшей степени интересовала общеполитическая информация, связанная с финско-германским сотрудничеством в плоскости подготовки к совместному ведению войны. 23 марта военный атташе США в Хельсинки передал в Вашингтон, что финский генерал-майор А.Ф. Айро проговорился на одном из ужинов английскому военному атташе, что уже теперь ожидается новая война с Советским Союзом. «Но, – как заметил генерал, – на этот раз результат будет иным, поскольку мы получим помощь от Германии»144. А тремя днями раньше, 20 марта, посол Великобритании в Москве Р.С. Криппс решил обменяться мнениями по поводу финско-германского военного сотрудничества со своим шведским коллегой. Кроме того, английский дипломат посчитал необходимым открыто поговорить об имеющихся у него в этой области сведениях с советскими представителями145.

Это затем и произошло. Р.С. Криппс имел продолжительную беседу с заместителем министра иностранных дел А.Я. Вышинским о том, что «создалась новая ситуация в Скандинавии, и СССР не может не интересоваться ею»146. Конкретизируя сказанное, английский дипломат сосредоточил прежде всего внимание на том, что в Финляндии «ведется оживленная антисоветская пропаганда, инспирируемая со стороны Германии». Затем он указывал на посещение Финляндии немецкими военными делегациями, отметив, в частности, визиты генерала Зайделя и полковника Бушенхагена147. Эта информация свидетельствовала, что германская военная активность в Финляндии стала настолько явной, что британские дипломаты решили заострить на происходившем внимание советского руководства.

Естественно, подобные сведения не были совершенно неожиданны для Москвы. Подготовка Финляндии к войне становилась все более заметной. К тому же советская разведка перехватывала определенную информацию, которая поступала в английскую миссию в Хельсинки по этому вопросу. А через агентурную сеть в Москве советским разведчикам удалось получить сведения о состоявшихся тогда доверительных встречах, которые происходили с финскими представителями у английских и у шведских дипломатов. В ходе их беседы велись переговоры относительно намерения Финляндии «принять участие в войне против Советского Союза»148.

Ни Великобритания, ни США не скрывали свою озабоченность происходившим в Финляндии. 28 апреля руководитель американской миссии в Хельсинки выражал английскому коллеге особое беспокойство тем, что финско-немецкое взаимодействие имеет не только военный характер, но и то, что «финляндское правительство связывает себя также политическим сотрудничеством с Германией»149.

Было бы наивно думать, что тогда в Советском Союзе не могли не располагать информацией о готовящейся войне. В частности, в это время советская контрразведка четко фиксировала обостренное внимание у финляндских спецслужб к территории СССР. Как отмечалось в документах наркомата обороны в апреле 1941 года, финская разведка проявляла «особую активность» и указывалось, что ее деятельность в целом концентрировалась на получении информации о «дислокации воинских частей, строительстве военных сооружений и укрепрайонов», а также всего того, что было связано с «расположением штабов воинских частей, военных складов, баз» на территории, отошедшей к Советскому Союзу в марте 1940 года. Поэтому делался вывод о необходимости обратить особое внимание на то, чтобы воспрепятствовать финским разведывательным органам в получении «данных по интересующим их вопросам»150.

Естественно, и советская разведка сама пыталась обеспечивать стоявшие перед нею задачи по сбору информации о готовящейся Финляндией войне и об ее сотрудничестве с рейхом. Здесь, наряду с достаточно развитой сетью советских агентов, работающих в различных странах и добывающих весьма важную информацию о подготовке Германией нападения на СССР, советские разведчики подбирали ключи к шифротелеграммам дипломатической переписки ряда государств, а также наладили прослушивание зданий иностранных дипломатических представительств в Москве, в том числе и финского151.

Более того, советская военная разведка имела агентурный доступ к определенным документам разведывательной службы Англии, материалы которой представляли государственные секреты большой важности. В результате в Москву нередко попадали аналитические документы британской разведки, в том числе и отдельные материалы относительно германо-финляндского сотрудничества.

Так, в частности, на стол Сталину, Молотову и Берия легли сводки английской разведки за конец апреля 1941 года, перехваченные советской агентурой, где в разделе «Германия и Финляндия» сообщалось о существовании в финском Генштабе уже к концу марта мнения, что «немцы немедленно начнут наступление на район Мурманска, используя для этой цели свои дивизии из Северной Норвегии», и, более того, «немецкие морские и воздушные силы окажут помощь финской армии, находящейся в Южной Финляндии»152.

Согласно справке наркомата госбезопасности, обобщавшей тогда новые агентурные сведения о подготовке Финляндии совместно с Германией к нападению на Советский Союз, имелись сведения, что Финляндия должна была вступить в войну, но «ввиду ее слабости первый удар последует не со стороны Финляндии, как одно время предполагалось, а из Восточной Пруссии»153. Из последующих событий хорошо известно, что так именно и произошло.