Семь-три. Оператор - Седлова Валентина. Страница 48

Посидев еще минут двадцать, Миномет откланялся, сославшись на неотложные дела, пообещав оказать новоиспеченному клубу любое посильное содействие. Теперь говорили, в основном, Лесничий и Вереск. Предлагали возможные варианты скорейшей обработки поступившей информации о помехе, вплоть до пеленгации с помощью специальной армейской аппаратуры. Проговаривали первичное деление города на сектора, обсуждали, какой из каналов сделать рабочим для членов клуба.

Несмотря на то, что все это было правильно и, безусловно, очень нужно, Кристина слегка заскучала. Благодаря своей эмоционально спокойной натуре, она могла смотреть на все происходящее словно со стороны. Она тоже почувствовала общий подъем, вызванный тем, что в именно в данную минуту здесь, в пыльном подвале городской школы, среди подтекающих труб, в комнатке с голыми бетонными стенами, на которые скотчем был приклеен самодельный плакат «Клуб корреспондентов Службы спасения», происходило образование команды. Но при этом ощущала себя так, словно заняла чужое место. Ведь она-то прекрасно знала, что еще неделя, всего каких-то два дежурства, и она больше не оператор, а свободный художник.

Хотя, если на это посмотреть с другой стороны, она ведь вполне могла принимать участие в работе этого клуба на правах обычного корреспондента! Буквально на прошлой неделе она зарегистрировалась в своей организации под позывным Снежная королева, получив очередной цифровой позывной Юрмалы, как радиолюбителя, и Самары, как владельца сотового телефона. И рацию, и мобильный она приобрела себе еще в начале декабря, поскольку поняла, что без этих видов связи с трудом мыслит свое будущее существование вне Спасения.

Кристина расслабилась. Действительно, чего она из-за такой ерунды переживает? Какая разница, работает она в Спасении, или уже нет? Главное, как она к этому относится, и насколько сильно желает помогать работе клуба. А то, что такое стремление у нее имеется, Кристина знала твердо. Она ни одной из своих коллег не желала бы пережить то, что выпало на их с Ленкой долю. Поэтому была готова чем угодно и как угодно помогать ребятам в поимке очередных радиохулиганов.

Разрешив для себя все сомнения, Кристина снова стала прислушиваться к общему разговору. Видимо, она многое пропустила, потому что сейчас разговор шел уже о новой помехе, появившейся буквально пару дней назад и вещающей где-то неподалеку от Теремка. Эта помеха сутки напролет передавала в эфир телевизионные программы с первого канала. Скорее всего, паршивец просто включил несущую, заблокировав изолентой кнопку тангенты, и положив ее перед телевизором. Передача велась всегда только днем, а где-то часов в десять этот кошмар прекращался, чтобы с восьми-девяти утра начаться заново.

О помехе рассказывал Вереск. Он, оказывается, уже успел определить примерный район поисков, и в принципе, окончательно вычислить место положение помехи было делом от силы двух дней.

Кристина перевела взгляд на Лесничего. Странно, сейчас он выглядел так, как охотничья собака, почувствовавшая дичь. Но при этом на лице явно читались раздумья, а стоит ли сообщать об этом остальным? Наконец, он все-таки решился и сказал:

— Похоже, я уже нашел место, откуда ведется передача. Готов поставить сто против одного, что это находится вот здесь, — и он ткнул пальцев куда-то в карту. Вереск, Ликвидатор и все, кто стоял рядом с картой, вытянули шеи, чтобы получше разглядеть предполагаемое логово радиохулигана.

— Ты уверен? — удивленно спросил Вереск. — Ничего не путаешь?

— Думаю, что нет.

— Слушай, подожди! Я, кажется, понял! Уж не старый ли наш знакомый воду мутит? — послышался голос Ликвидатора.

— Именно так. Помнишь, в какую больницу его отвезли?

— Не совсем, но, глядя на тебя, думаю, что именно в эту.

— Правильно думаешь. Я у врача «скорой помощи» тогда специально поинтересовался, куда его забирают. Сказали, что, скорее всего, в тринадцатую. Городская клиническая больница. Я еще, почему так хорошо это запомнил, потому что номер такой, примечательный. Чертова дюжина. И стоит эта больница в самом начале Велозаводской улицы. До Теремка рукой подать. Вот он и глушит всех без разбору, особенно операторам достается. Видимо, пришел в себя, смотался домой за рацией с антенной и усилком, и обратно. Аппаратура-то у него в полном порядке. Решил, значит, по новой подлянки устраивать. Только в этот раз сам в эфир не выходит, боится, что сразу вычислят. Поэтому пакостит старым проверенным способом, просто с помощью телевизора. Хорош, гусь! Ничего не скажешь!

Народ, конечно же, потребовал полной информации, и хочешь — не хочешь, Лесничему пришлось кратко пересказывать недавнюю эпопею с Фредди. Большинство деталей, не имеющих прямого отношения к будущей поимке радиохулигана, Иван опустил, за что Кристина была весьма благодарна. Впрочем, судя по всему, двести сорок восьмая тоже.

Впрочем, даже того, что Лесничий счел нужным рассказать, хватило для того, чтобы слегка шокированные ребята поняли: это уже — всерьез. Одно дело с умным видом слушать или авторитетно рассуждать о том, как лучше всего справиться с помехами, и совсем другое испытать все прелести такой охоты на собственной шкуре.

— Да, ничего не скажешь, лихие вы ребята, — уважительно протянул Вереск. — Я, конечно, кое-что об этом деле слышал от Елены, но такие подробности узнаю впервые. Ну что ж. Раз это ваш крестник, вам первыми и предлагать, как от него избавиться.

— Думаю, что завтра в приемные часы, это обычно где-то около пяти-шести вечера, мы подъедем и навестим его. Сначала узнаем у дежурного в приемном покое, в какой палате лежит Юрий Загребняк, а потом пожалуем в гости и за плохое поведение заберем его игрушки, — сразу же выпалил Ликвидатор.

— В целом принимается, но как ты планируешь забрать антенну и все прочее барахло на глазах у всей палаты? Он же орать начнет, врачи сбегутся, да и прочий посторонний люд активно поучаствует. Ты же ведь не думаешь, что подобный визит нашего Фредди сильно обрадует.

— Тогда сделаем хитрее. Только мне будет нужна ваша помощь.

— Так какие вопросы! Еще спрашиваешь!

— Бэтмены?, за дело!

— За дело!

На этом импровизированный съезд подошел к концу. Корреспонденты расстались взаимно довольные друг другом, и договорились, что встретятся через неделю, чтобы хорошенько обдумать сказанное и представить собственные планы деятельности клуба. Все единодушно согласились, что иметь в качестве единственной цели, объединяющей команду, одну лишь борьбу с помехами, было бы неразумно. Мир на них отнюдь не замыкается.

Попрощавшись и помигав фарами остальным корреспондентам, Лесничий вместе с Кристиной поехали домой. То есть, Иван просто завозил Кристину на Федеративный проспект, а сам отправлялся, как обычно, к себе на Зеленый. Он так пока и не решился предложить своей Снежной королеве погостить у него хотя бы два-три денька, а она сама подобной инициативы не проявляла. Впрочем, чисто внешне, со стороны у них все было великолепно. Они не ссорились, с удовольствием проводили время в компании друг друга, но неизменно расставались на ночь, довольствуясь кратким поцелуем, в котором не было ни страсти, ни огня.

Так вышло и на этот раз. Лесничий немного постоял у только что захлопнувшейся за Кристиной двери подъезда, пока порыв ветра не сбросил на него с бетонного козырька колючую россыпь ледяного крошева. Крошечные льдинки забрались за воротник и сразу же, оставив на коже ощущение точечных ожогов, потекли тонкими струйками по шее. Да, в разгар своего сезона Снежная королева просто не может быть иной — более мягкой, теплой, близкой. Ничего, он справится и с этим временным отчуждением. Весна не за горами, а он готов ждать. И он умеет ждать. Как никто другой.

На следующий день они встретились, как и договаривались накануне, в пять часов двумя домами дальше городской больницы под чертовым номером тринадцать. Лесничий, Ликвидатор, Бегемот, Борис семь-сорок и Вереск. Остальных корреспондентов, с которыми они были знакомы пока лишь шапочно, решили на этот раз не привлекать. Дело непростое, что с точки зрения морали, что с точки зрения исполнения задуманного. А с человеком, с которым даже еще не начал есть пресловутый пуд соли, как говорят, «в разведку не пойдешь». Да и лишняя толпа была здесь, собственно говоря, совершенно ни к чему. Пятерых более чем достаточно.