Вот такое кино, или «Рабыня Изаура» отдыхает - Седлова Валентина. Страница 37

— Он просто сопротивляется тебе! У него естественная магическая защита, которую тебе не прошибить! — отбарабанила Летка, как по написанному.

Хм, а этой реплики она от меня ждала и соответственно готовилась ответить на нее. Значит, как ни крути, всю эту галиматью она предварительно обсуждала с Андреем. И более того, подозреваю, что именно Андрей и натолкнул ее на мысль обвинить меня во всяких гнусностях. Мол, доказать или опровергнуть такие вещи невозможно, а пятно на человеке останется. Слухи пойдут, недомолвки. Чем не месть! Да еще и чужими руками. Только вот никак не соображу: Летка действительно такая клуша, что верит во всю эту магическую ерунду, или только притворяется? Нет, она, конечно, дура, но не настолько же!

И тут в комнате раздался дружный хохот. Смеялись Алексей и Геннадий — искренне, до слез. Потихоньку к ним присоединились и Стас с Ритой, я тоже не выдержала. Смешинка — та еще зараза, пойдет летать от человека к человеку, не отцепится. А тут еще такой прекрасный повод умыть Летку с Андреем!

Отсмеявшись, мы все-таки приступили к работе. Летка, видимо, осознала, что если будет продолжать в том же духе, рискует вылететь, поэтому вела себя тише воды, ниже травы.

Леша предложил Гене придумать сюжет про его вчерашнее происшествие, используя фишку, что человека заперли, чтобы он куда-то не успел или куда-то не попал. Геннадий подачу принял с удовольствием, и уже через полчаса горячих споров на свет родилась история про некого певца, которого враги заперли в бане в его загородном доме, и пока хозяин ломился прочь из парилки, обчистили его сейф. Под подозрением, разумеется, все гости певца. Певец никуда их не выпускает, но поскольку история деликатная, то вызывает не милицию, а наше сыскное трио. А далее классическая схема: всех опросить, выявить нестыковки, пошевелить мозгами и понять, кто же преступник. И это все на фоне законного возмущения богемных гостей, которых «несправедливо обвиняют» и «держат взаперти». Что мне понравилось в этой серии, так это ее динамизм и относительная дешевизна: никакой натуры, практически все съемки в павильоне, а если продюсер интерьеров захочет, то может съемочную группу к себе на дачу позвать. Те, кто там побывал, говорят, что смотрится его трехэтажная дачка весьма и весьма. Вот пусть ее и снимают. Опять же: если вдруг бюджет позволит, можно кого-то из настоящих певцов привлечь, дабы рейтинг слегка поднять. Но это уже не мои печали.

Со вторым сюжетом тоже особых заминок не возникло. Эффектное начало: в больницу привозят избитого бомжа, его кладут чуть ли не в коридоре на сквозняке. А потом в больнице появляется целая делегация и выясняется, что «бомж» — некий бизнесмен высокого полета. К Дане, Олегу и Денису обращаются его ближайшие помощники, которые уверены, что избиение — дело рук конкурентов. И до поры до времени все вроде как сходится: да, действительно, у конкурентов были серьезные мотивы для того, чтобы вывести бизнесмена из игры. И у телохранителя главного конкурента алиби вроде нет. Но ребята наши честные, следствие ведут по всем правилам и легких путей не ищут. Вот и выясняют, что избила бизнесмена банда уличных подростков, содрала с него все более-менее ценные вещи, оставив в одних кальсонах и босиком. Поскольку в функции ребят наказание подонков не входит, они с чистой душой передают все сведения о них заказчикам. Те на фоне «такого беспредела» объединяют свои силы для разборок с бандой и в одночасье резко улучшают криминальные показатели данного района на радость местным жителям и милиции.

На этот раз коллективным творчеством решили не заниматься и карточки не раскладывать, поэтому уже в обед все были свободны, как птицы.

Мы с Лешей уходили самые последние. Я все-таки убедила его, что мне надо появиться дома. Надеюсь, что смогу его уговорить, что жить нам лучше у меня, а не у него. Родители и брат у Алексея мировые, но если есть возможность видеть родственников как можно реже, грех ею не воспользоваться.

Леша, заметив, что я о чем-то думаю, спросил:

— Все из-за Виолетты расстраиваешься?

— Ну да, — ответила я, ничуть не покривив душой, поскольку ее глупый демарш никак не мог выйти у меня из головы.

— Плюнь и разотри. На самом деле можешь считать меня шовинистом, женоненавистником и просто кретином, но мне кажется, в смешанном коллективе, где больше двух женщин, подобных проблем редко удается избежать.

— Под проблемами ты подразумеваешь обвинения в колдовстве?

— Колдовство — это частности. Не было бы его, обязательно придумали ли бы что-нибудь другое. Не знаю, что вы там с Летой не поделили, но разборки ваши, прости, сугубо личного характера. И со стороны выглядит так, будто вы мужика не поделили. Нет, Лиза, не надо мне ничего объяснять, я совершенно не об этом речь веду. Был ли этот мифический мужик, или вы не сошлись во мнениях по поводу очередной серии, и ей это так в душу запало — уже не важно. Главное то, что она не успокоится и будет продолжать делать тебе гадости. Хорошо, если открыто, как сегодня, а не исподтишка.

— И что предлагаешь?

— А ничего. Терпеть. Если хочешь, я могу формально к ней прицепиться, заявить, что из-за нее срывается работа команды, ну, и далее по списку. Только тогда ты и я приобретем себе такого врага, какого иметь совершенно не желательно. И больше всего она будет разозлена именно на тебя, поверь мне.

— А что, Летка мне сейчас — не такой враг?

— Да нет, конечно. То, что ты видела сегодня — это цветочки. Тебе только стоит поздним вечерком постучаться к ней в дом, рассказать, какая ты несчастная и одинокая, все мужики — сволочи, ну, что-то в этом роде, главное поплакаться на ее плече, как она с радостью заключит тебя в объятья и запишет в лучшие подруги. А вот с таким врагом этот номер не пройдет, поскольку в этом варианте все случайно падающие с крыш кирпичи — твои.

— И что же мне теперь делать? Наступить себе на горло и идти к ней унижаться, лишь бы в команде была тишь, да гладь?

— Ну, конечно же, нет. Я просто привел тебе пример, как просто и одним махом ты бы могла при желании разрулить весь конфликт. Решай сама, как поступить. Мне лично наплевать, что там Летка думает про тебя, пока она пишет серии, а не устраивает стихийные манифестации протеста. В конце концов, она давно уже взрослая девица, должна понимать, к чему может привести бунт на корабле. Ей, кстати, сколько стукнуло, не в курсе?

— Случайно в курсе. Двадцать шесть, она меня на год старше.

— Детский сад, штаны на лямках… С кем я связался!

— Слушай, не выпендривайся, ладно? Тебе-то сколько, орел?

— В следующем году тридцатник стукнет.

— Ой, ни фига себе!

— Что, слишком старый оказался?

— Леш, ты только не смейся… Я думала, ты моложе меня на пару лет. Ты так юно выглядишь. И ведешь себя соответствующе… Только не обижайся…

— Ну, в таком случае признаюсь и я, — сказал едва сдерживающийся от смеха Леша, — когда тебя увидел, подумал, что ты только-только из института, и тебе двадцать один — от силы двадцать два. Тем более что Тамара меня предупредила, литературный редактор — молоденькая девушка, и это ее первый самостоятельный проект.

— М-да, омолодили друг друга, ничего не скажешь, — проворчала я, но в душе была одновременно и довольна, и капельку разочарована. Я-то считала себя зрелой женщиной, хоть с какой стороны не посмотри. Опыт-то какой, и не пропьешь! А оказалось, меня все еще воспринимают как девчонку! Хорошо если при этом судят только по внешности, а не по умственным способностям, а то и вовсе обидно становится…

Дедушка отнесся к новости о нашей свадьбе спокойно. Пожал Алексею руку, поздравил и сказал:

— Береги Лизоньку. Ты еще даже не догадываешься, какое сокровище тебе досталось!

Глаза мои в этот момент были на мокром месте, не вру. Я слегка побаивалась представлять Лешу в качестве жениха, поскольку жених — это уже серьезно, если повезет — то на всю жизнь. А дедушка в последние годы мне и отца и мать заменяет, ближе и роднее его у меня нет никого. Поэтому если бы он отказался благословить наш союз, принялся бы валять дурку, или еще что-нибудь, это бы означало, что он не считает Лешу достойным кандидатом в мои мужья и предупреждает на свой манер, что лучше бы мне найти кого-нибудь другого.