Вновь, или Спальня моей госпожи - Сейдел Кэтлин Жиль. Страница 2

Алека обвиняли во всех злоключениях «Аспида». Газеты писали, что с ним трудно, что он чересчур темпераментен, упрям, что он максималист…

Он не верил своим глазам. Ведь он всегда считался хорошим парнем — пунктуальным, компетентным профессионалом, посвященным во все тонкости ремесла. Как они смеют называть его «трудным»? Он же канадец. А у его родной страны самая протяженная в мире открытая граница! Канадцы не бывают «трудными»!

— Но ведь все эти люди знают меня, — спорил он со своим агентом. — Им известно, что я не такой!

— Они знают также, что ты был частью бомбы, которая так громко взорвалась.

С этим нельзя было не согласиться. В действительности он был не просто «частью бомбы». Когда-то он играл в сериале «"Бомба" с участием Алека Камерона». Кстати, не самая удачная его работа.

Заработать на хлеб было несложно. Он озвучивал рекламу — работа не особенно приятная, но вполне прибыльная. Он получил приличную роль в хорошем кинофильме. Но ему никогда не нравилось работать в кино — Алек не любил слоняться без дела, дожидаясь, пока утихнут споры по поводу освещения съемочной площадки. Не по сердцу ему была и атмосфера киносъемок — нечто среднее между космическим кораблем и необитаемым островом. Алек любил мыльные оперы. Они вполне отвечали его стилю игры и присущему ему стремлению к регулярности во всем. Ему необходимо было каждое утро ходить на работу, видеть одних и тех же людей, быть частью коллектива. Мыльные оперы — вот то единственное, к чему он был профессионально пригоден. И вдруг в одночасье он лишился возможности этим заниматься.

Но вот в этом странном историческом сериале «Спальня моей госпожи» срочно понадобилось заменить актера, играющего Его Светлость Фредерика Чарльза Эдмунда Стейрза, Пятого Герцога Лидгейтского. Инстинкт подсказал Дженни, что здесь нужен именно Алек.

Работа над «Спальней моей госпожи» шла в Бруклине в старом трехэтажном кирпичном здании, где раньше располагался склад. Другие сериалы снимались в модерновых студиях Манхэттена, оснащенных всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами. Но «Спальня моей госпожи» нуждалась в дорогих костюмах и декорациях, а бюджет был ограничен. Все — от старой мебели до старинной вышивки — в Бруклине было гораздо дешевле, чем в Манхэттене.

Телевидение обычно присылало за актерами лимузины, чтобы доставлять их в эту глушь, но Алек решил ехать своим ходом. Не стоило сразу же начинать с панибратства.

На этот раз все будет не как обычно: приехал, отработал и — домой. Не собирается он ни за что отвечать. Нечего взваливать на свои плечи тяжесть мироздания. Если две актрисы терпеть друг друга не могут — это, разумеется, неприятно, но он-то при чем? Не станет он сюда влезать. Если кто-то из режиссеров ненавидит голубых или, наоборот, людей с нормальной сексуальной ориентацией — что ж, прискорбно, но Алек останется в стороне. Пусть на этот раз кто-нибудь еще играет роль спасителя мира. Пускай распинают другого.

Охранник в холле студии сразу же узнал его:

— Мистер О'Нил просил, чтобы ему сообщили, когда вы придете, — он снял трубку внутреннего телефона. — Он хочет сам все вам показать.

— В этом нет необходимости.

Алек не желал, чтобы с ним нянчились, как с опальным принцем, наголову разбитым в крестовом походе. Это, между прочим, его пятая мыльная опера! И он как-нибудь отличит гримерную от костюмерной.

— Вы только покажите мне, где тут гардеробная.

— Но мистер О'Нил велел подождать его… — взволновался охранник. Он действовал согласно инструкции. Алек же заставлял его нервничать.

Агент предупреждал его, что необходима осторожность: «Все будут внимательно присматриваться к тебе. Только остановись у фонтана попить водички — тут же скажут, что ты трудный человек».

Как мерзко, что он должен ходить по струночке — и это в расцвете карьеры! Но у него нет другого выхода. И не стоит поддаваться самообману — все так и есть.

Алек лучезарно улыбнулся и произнес тепло и дружелюбно:

— Если мистер О'Нил велел ждать, то именно так я и поступлю. — Он скрестил руки на груди и прислонился к стене.

Он догадывался, что мистер О'Нил — это Брайан О'Нил, актер, с которым они пару раз вместе снимались. Алек не знал Брайана близко, но был наслышан о его репутации. О нем говорили, что он приятен во всех отношениях, трудолюбив и из любой, даже самой завалящей, роли может сделать конфетку…

И действительно, через пару минут к конторке охранника подошел именно Брайан О'Нил — худощавый, легкий и гибкий парень. Тонкие пальцы, совсем как на портретах эпохи Ренессанса, поражали своим изяществом. Светлая кожа эффектно контрастировала с темными волосами — типичный ирландец-брюнет.

Сам Алек был по происхождению шотландец — крепкий, широкоплечий, с чуть смуглой кожей и золотисто-каштановой шевелюрой. Его зеленые глаза были широко расставлены, а овал лица и гладкие крепкие скулы свидетельствовали о решительном характере.

Они пожали друг другу руки, и Брайан повел его знакомиться со студией. Ничего особенного. Гардеробная и артистическая — на первом этаже. Гримерная и костюмерная — на втором. Репетиционный зал и конторы продюсеров — на третьем. На стенах простенькие обои с кирпичиками, на полу — линолеум и синтетический кафель, простые бетонные ступени. Ясно было, что деньги тут идут только на костюмы и декорации, то есть лишь на то, что увидит зритель.

Брайан указал Алеку на гримуборную номер шесть.

— Это будет ваша общая с Рэем Бьянчетти, — сказал он, открывая дверь. — Славный парень.

— Не сомневаюсь, — ответил Алек.

— Знаешь, мы тут все прекрасно ладим друг с другом.

— Очень может быть.

Брайан сделал паузу.

— Это не «Аспид», — негромко произнес он. — У Дженни нет ничего общего с Полом Томлином.

— Еще бы, — немедленно откликнулся Алек. У него не было ни малейшего желания обсуждать «Аспида». — Она ведь пишет именно то, что нужно зрителю.

— И то, над чем хочется работать. — Голос Брайана был по-прежнему спокоен и тих, но в нем зазвучали нотки предостережения: «Не усложняй нам жизнь. Не создавай проблем. Здесь эти штучки ни к чему».

Алек с трудом подавил раздражение. Брайан имел право говорить с ним в таком тоне.

Он был не просто членом труппы. Он был ближайшим другом Дженни Коттон, более, чем другом. Они давно жили вместе. Это давало ему право на особое положение. Брайан О'Нил был как бы связующим звеном между сценаристом и актерами, регулируя их взаимоотношения. Он вел переговоры, давал советы и — предупреждал. Воистину неблагодарный труд. В таком положении был Алек в «Аспиде», и теперь он страшно радовался, что здесь эта роль принадлежит другому.

— Мы все надеемся, что тебе здесь понравится, — продолжал Брайан. — Но учти, что Дженни серьезно рискнула, пригласив тебя на роль Лидгейта.

Что? Кто-то подвергался риску, связавшись с ним? Ох, как это не понравилось Алеку!

— Ведь именно она протолкнула твою кандидатуру на эту роль, и теперь жаждет встретиться с тобой лично. Все посчитали, что вы уже знакомы — она так настаивала, так хотела… ну, ты понимаешь…

Да, Алек понял. Она хотела опровергнуть все то, что наболтал о нем Пол Томлин.

…Алек был четвертым из шести детей в семье. Первые трое родились один за другим. Затем, после шестилетнего перерыва — еще трое, и снова погодки. Алек был первым из «второй волны», старший из «малышей». Наверное, именно поэтому он так остро чувствовал ответственность за всех, занятых в «Аспиде» — ведь он всегда опекал Росса и Мэг.

Но несмотря на чувство ответственности, приличествующее старшинству, он абсолютно не был самоуверенным. То, что он опекал Росса и Мэг, не мешало ему постоянно сравнивать себя с Брюсом, Гордоном и Джин. Алеку было далеко до них — они ведь намного взрослее, — и это ему не нравилось. Еще ребенком он поклялся, что никогда не позволит покровительствовать себе и никому не придется делать ему никаких послаблений.

Но теперь, из-за проклятого «Аспида», именно это с ним и происходило.