Дурные мысли - Сексик Лоран. Страница 14

— Не подведи! — повторил он и бросился встречать долгожданного гостя.

Четверо типов в черной форме, по виду — скорее варвары, чем остготы, ввалились в залу и застыли каждый в своем углу. В морозной тишине хлопнула дверь. Темный шатен небольшого роста, со злобным взглядом и походкой автомата, вошел, со стуком впечатывая в пол каблуки сапог. Ему повезло, что здесь не было моей мамочки. Она бы устроила ему знатную выволочку за исцарапанный паркет.

У пришельца были темные, плохо подстриженные усики. Прядь черных волос наискось перечеркивала лоб. Видно было, что он из тех фальшивых и самоуверенных индивидуумов, которые считают, что весь мир им что-то должен.

— Хайль Гитлер! — рявкнули телохранители.

— Зиг хайль, — вежливо ответил он, приподняв руку так, словно желал заказать стаканчик официанткам, сгрудившимся за стойкой.

Меня все это разочаровало. Эти высокомерные повадки выдавали менталитет мелкого капрала.

Зато г-н Ганц млел от восторга. Он дружески протянул руку. «Капрал» ответил новым взмахом правой руки. То ли у него была такая мания, то ли просто этот тип страдал какой-то нервной болезнью, вызывавшей периодическое сокращение мышц. Огорченный тем, что не удостоился рукопожатия, г-н Ганц щелкнул пальцами, и в мгновение ока официантка подала два стаканчика шнапса на большой стол в центре зала.

Этот тип говорил рублеными фразами. Лицо его подергивалось. Со сцены мне был слышен их разговор. После обычных комплиментов насчет приятной обстановки в заведении беседа свернула на какие-то неясные темы. Что-то об убийствах в лесу, о том, как сложно было добиться освобождения на поруки при нынешних гонениях, о наемных убийцах и политических друзьях, которых следовало отблагодарить, потом о большой сумме денег, предназначенной к выплате без проволочек. Г-н Ганц хотел было скрепить договор в свойственной ему демонстративной манере, хлопнув по ладони гостя. Но, видимо, подумал, не сочтет ли его собеседник этот жест проявлением фамильярности в дурном тоне, и рука его застыла в воздухе. Тогда тип с усиками протянул вперед свою руку, и четверка остготов повторила то же движение. Официантки забегали с бутылочками шнапса, и снова раздался тот же возглас: «Хайль Гитлер!»

Дурацкая сцена, достойная дома умалишенных.

Моя тревога росла. Это свойство у меня от мамы — я вечно тревожусь. И всегда ожидаю худшего. А вдруг эта банда тронутых собирается меня похитить? Предположим, Ганц в конце концов уступил домогательствам профессора Шмульде. Меня подвергнут вивисекции и не спросят, согласен ли я на это…

На табуретке рядом со мной, у занавеса, валялся маленький складной ножик. Ага, вот что поможет мне проложить путь к бегству, если выяснится, что моей физической целостности и впрямь угрожают! Я на цыпочках подобрался к табуретке, делая безразличное лицо. Еще одно движение, хоп! — и ножик у меня в кармане. Можете теперь орудовать штыками, презренные пруссаки!

Г-н Ганц и гнусный тип подошли к эстраде, нашептывая что-то друг другу на ухо. Не учили их, что ли, что шептаться в обществе невежливо? Но недобрые намерения г-на Ганца и так были совершенно ясны: он желал подвергнуть меня испытанию перед лицом мерзкого усача.

— Натан, — воскликнул Ганц, указывая на него, — вот твой единственный посетитель на сегодня, самый выдающийся человек в Берлине!

Мерзкий тип нахмурился.

— Да что там, — спешно поправился Ганц, — во всей Германии! Это — будущий владыка Европы, наш Фюрер, вождь всего народа!

Мерзкий тип удовлетворенно осклабился и присосался ко второй бутылке шнапса.

— Господин Адольф Гитлер проехал всю Германию только для того, чтобы встретиться с тобой. Ведь через два месяца выборы, и он готовится принять власть над Рейхом. Ты должен быть на высоте!

И он ущипнул меня за ухо с такой силой, что мне вспомнился Гломик Всезнайка. Когда же наконец люди проявят уважение к моему телу?

— Сегодня, — добавил Ганц, — ты — Дельфийский оракул в Берлине! Будь достоин этой чести: тебе предстоит услышать мысли будущего властелина мира!

— Хайль Гитлер! — откликнулся хор официанток и остготов.

— И если тебе удастся совершить это чудо, постичь мысли нашего вождя, войти в контакт с разумом высшего существа, то знай, что, невзирая на позорное происхождение, ты станешь спутником нашего Фюрера в высших сферах власти. Ты станешь тайным разоблачителем подлых вельмож, которые вздумают вставлять палки в его колеса. Ты спасешь его от коварных козней, которые будут плести враги нации. Ты станешь благодетелем нашего спасителя, благодетелем всего великого Рейха!

И в этот момент — если только меня не посетила галлюцинация — по щеке мерзкого типа скатилась слеза.

— Натан, — вскричал г-н Ганц, — будущее мироздания в твоих руках!

С этими словами он скрылся. Официантки вышли тоже. Я остался один на один с будущим властелином мира — в тяжелой тишине, в молчании смерти. Мерзкий тип уставился на меня мрачно, будто змея на кролика. Я оцепенел. Но нужно было превозмочь страх. В этой схватке народа Моисея с ордами варваров Бог был на моей стороне. Чтобы обрести еще большую уверенность, я нащупал ножик в кармане. На Бога надейся, а сам не плошай…

Взгляд маленьких пронзительных глазок леденил душу. Но я не отвел своих глаз. Нужно было узнать, что таится в темных закоулках этого мозга.

Прежде всего я понял, что передо мною убийца Тани, Франца и Ивана. Я осознал это так отчетливо, словно увидел их кровь на его руках, почуял запах их истерзанных тел.

Но мало-помалу он стал одолевать. Его взгляд воткнулся в мои зрачки, как кинжал. От него исходил какой-то зловещий магнетизм. Я боялся, что сейчас на меня обрушится удар молнии.

Передо мною был дьявол.

Чтобы высвободиться, я сконцентрировал взгляд на точке между его бровями. Заурядный участок кожи, по-видимому, не зараженный ненавистью, просто безобидный кусочек плоти. Найдя эту точку опоры, я решил вступить наконец в схватку с демоном. Я вскинул голову и ринулся в атаку с копьем наперевес. Зло не имело права устоять передо мной.

Долго-долго стояли мы, лицом к лицу, глаза в глаза. В какой-то момент я забеспокоился, нет ли и у него такого же дара. Способность к внушению, во всяком случае, была столь же очевидна, как наличие клыков у дикого зверя. У меня сильно заныла голова, замелькали какие-то болезненные мысли. Мой мозг пожирала мертвечина.

Вдруг руки мои задрожали, сердце забилось, едва не выскакивая из груди. Пронзительный, невыносимый вопль возник в ушах. Казалось, голова вот-вот взорвется.

Мой противник отвел взгляд. Веки его опустились.

И тогда наконец я смог проникнуть в душу Адольфа Гитлера.

Я увидел разбитые витрины, разоренные квартиры, пылающие синагоги, плачущих детей, тела, выбрасываемые из окон, костры из книг на площадях, ликующие легионы обывателей, желтые звезды на одежде, брошенные дома, вереницы беженцев, взведенные курки, людей расстрелянных, людей, прячущихся в подвалах, людей, припавших к земле, строчащие пулеметы, поезда, забитые до отказа умирающими от жажды, руки, вцепившиеся в решетки, лица пытаемых, фигуры, бредущие по снегу, залитому кровью, и другие лица, гогочущие в кабаках, разнузданных солдат, рвы, заполненные мужскими и женскими телами, обезглавленных детей, и снова поезда, тысячи поездов, грохочущих по рельсам, и очереди в ночи, очереди детей, шажок за шажком продвигающихся к высоким трубам, плюющимся черным жирным дымом, и нагие тела — миллионы сгорающих тел.

Я увидел гибель своего народа.