Последний поворот на Бруклин - Selby Hubert. Страница 44

Но вот зима кончилась, и уже можно было сидеть на скамейке, греться на солнышке, смотреть на птиц и на резвящихся детей в надежде, что кто-нибудь сядет рядом и с ней заговорит.

Если бы Винни с Мэри не встретились, так и сидеть бы ему в холостяках, а ей – оставаться незамужней. Однако в конце концов, когда ему было сорок, а ей тридцать пять, это произошло, и они поженились – на радость обоим семействам. В первую брачную ночь, как только они остались наедине, Винни затащил Мэри в койку, набросился на нее и принялся сотрясать кровать, комод, лик Богородицы над кроватью – да так, что у Мэри разболелась матка, и она, не в силах пошевелиться, могла только лежать на спине, стонать да КРИЧАТЬ, МОЛЯ ЕГО ОСТАНОВИТЬСЯ. А Винни знай себе продолжал долбежку, пуская слюни и КРИЧА, ЧТО ОНА, МОЛ, ЕГО ЖЕНА, И ОНИ ПРОДОЛЖАЛИ ПОДПРЫГИВАТЬ НА КРОВАТИ (Богородица всё тряслась), ТРАХАЯСЬ, ТРАХАЯСЬ, ТРАХАЯСЬ И КРИЧА. Пять лет спустя они завели двоих детей, а кричать так и не перестали. Дети полчаса сидели в кроватке и кричали, прежде чем встали Винни с Мэри. Мэри подвинулась ближе к краю кровати и ЗАКРИЧАЛА, ВЕЛЕВ ДЕТЯМ ЗАТКНУТЬСЯ, ЧТО, МОЛ, ЗА ДЕЛА! ВИННИ, ПОХЛОПАВ ЕЕ ПО СПИНЕ, ВЕЛЕЛ ЕЙ ПЕРЕСТАТЬ КРИЧАТЬ И ПРИГОТОВИТЬ БУТЫЛОЧКУ, потом, почесывая голову, сел на край кровати. Встав друг против друга, оба принялись почесываться, А ДЕТИ ВСЁ КРИЧАЛИ. НУ ДАВАЙ! ПРИГОТОВЬ БУТЫЛОЧКУ! ИДУ, ИДУ! ЧЕГО ЭТО ТЫ РАЗОРАЛСЯ! ТО ЕСТЬ КАК ЭТО РАЗОРАЛСЯ? ПРИГОТОВЬ БУТЫЛОЧКУ! ДА ЗАТКНИСЬ

ТЫ! Мэри сунула ноги в шлепанцы, потащилась на кухню, приготовила питательную смесь и встала над плитой, почесывая живот и подмышки в ожидании, когда нагреется бутылочка. Возвращаясь в спальню одеваться, она дала бутылочку младенцу, но стоило ей снять ночную рубашку, как Винни подошел и отшлепал ее по сиськам. ОНИ ЖЕ У ТЕБЯ ДО КОЛЕН ОТВИСЛИ! Она оттолкнула его. ОТВЯЖИСЬ, ДУРАК! Он протянул руку и подергал ее за лобковые волосы: НИЧЕГО СЕБЕ КУСТИК! Она его отпихнула: ДА ТЫ СПЯТИЛ! ОТ ТЕБЯ НИКАКОГО ПРОКУ, – схватила в охапку свою одежду и ушла одеваться в ванную, закрыв и заперев дверь. Винни оделся и подошел взглянуть на детей. Посмотрев на них сверху, он улыбнулся и ущипнул их за щечки. НУ ЧТО, ПЬЕШЬ ИЗ БУТЫЛОЧКИ, А? ДЕЛО ХОРОШЕЕ! Дети смотрели на него, моргая, малыш – не выпуская изо рта соску своей бутылочки. МОЛОДЦЫ, ХОРОШИЕ РЕБЯТА, – ущипнув их еще раз, прежде чем выйти из комнаты. ЭЙ, ШЕВЕЛИСЬ ТАМ, ЛАДНО? МНЕ НАДО В ВАННУЮ! ЧТО ЗА ДЕЛА, НЕ ТЕРПИТСЯ, ЧТО ЛИ? ЗАГЛОХНИ И ПОШЕВЕЛИВАЙСЯ, СЛЫШИШЬ? Винни принялся ходить взад и вперед – вышел на кухню, вернулся в детскую, – потом забарабанил в дверь ванной. ДАВАЙ БЫСТРЕЕ! ПОШЕВЕЛИВАЙСЯ, ЛАДНО? КУДА ЭТО ТЫ ТОРОПИШЬСЯ? ОБОЖДЕШЬ! – не спеша одевшись, потом медленно наполнив водой умывальник. Винни начал стучаться обоими кулаками. ДА ОТКРОЙ ЖЕ ТЫ, РАДИ БОГА! Я ССАТЬ ХОЧУ! ОТВЯЖИСЬ! ПОЧЕМУ НЕЛЬЗЯ В СПАЛЬНЕ ОДЕТЬСЯ? ПОТОМУ ЧТО ТЫ ПРИСТАЕШЬ! ОТВЯЖИСЬ, СЛЫШИШЬ? Винни принялся колотить в дверь кулаками и ногами: АХ ТЫ, СТЕРВА! Он отошел от двери и вновь принялся ходить взад и вперед, держась за промежность, шагая всё быстрее и то и дело подпрыгивая. МНЕ УЖЕ НЕВТЕРПЕЖ! ОТКРОЙ ДВЕРЬ! ОТВЯЖИСЬ! Он снова забарабанил в дверь. ТОЛЬКО ВЫЙДИ, СРАЗУ ПРИКОНЧУ! – опять отойдя от двери и направившись в спальню. Он открыл окно и стал мочиться, угодив струёй прямиком в стекло открытого окна спальни, расположенной этажом ниже, и обрызгав младенца в кроватке. Миссис Джонс с минуту смотрела в изумлении, потом позвала мужа и сказала ему, что сверху кто-то вылил воду и забрызгал ребенка. Пойду-ка разберусь. Это наверняка те психи сверху. Больше некому. Он решительным шагом вышел из квартиры и поднялся по лестнице. Мэри наконец открыла дверь и не спеша вышла из ванной. Я ЗАКОНЧИЛА. МОЖЕШЬ ИДТИ. ТЕБЕ ЖЕ, КАЖИСЬ, НЕВТЕРПЕЖ, ТАК ИДИ И ССЫ! Винни шлепнул ее ладонью по голове. ТЫ ЧЕГО ВЫТВОРЯЕШЬ, СТЕРВА ПОЛОУМНАЯ! СДУРЕЛ, ЧТО ЛИ, А? Она шлепнула его в ответ. ТЫ НА КОГО ТЯНЕШЬ, ГОРНЫЙ КОЗЕЛ, МАКАРОННИК ПАРШИВЫЙ! Он ударил наотмашь, промазал и ЗАКРИЧАЛ НА НЕЕ, а мистер Джонс забарабанил в дверь, и Мэри, КРИКНУВ ВИННИ, ЧТОБЫ ОН ЗАТКНУЛСЯ, открыла, мистер Джонс поинтересовался, зачем это кому-то понадобилось воду в окно выливать, его ребенок, мол, до нитки промок, а Мэри пожала плечами и сказала: ЧЕГО-О-О? КАКУЮ ЕЩЕ ВОДУ? О ЧЕМ ЭТО ВЫ? – и мистер Джонс сказал, вы знаете, мол, о чем я, а младенец допил свою бутылочку и выбросил ее из кроватки, и оба малыша опять принялись кричать, МЭРИ КРИКНУЛА ВИННИ, ЧТОБЫ ОН ЗАСТАВИЛ ДЕТЕЙ ЗАМОЛЧАТЬ, А ВИННИ КРИКНУЛ, ЧТО ОН ОДЕВАЕТСЯ, и Мэри опять повернулась к мистеру Джонсу, когда тот похлопал ее по плечу и спросил, ну что, мол? а она: ЧЕГО-О-О? – И КРИКНУЛА ДЕТЯМ, ЧТОБЫ ОНИ ЗАТКНУЛИСЬ, а Винни пошел в детскую: НУ ЧТО ЗА ДЕЛА? ЧЕГО РАСКРИЧАЛИСЬ-ТО, А? – и взял детей на руки, а Мэри сказала мистеру Джонсу, что ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕТ НИ ПРО КАКУЮ ВОДУ, НИКТО НИЧЕГО В ОКНО НЕ ВЫЛИВАЛ, и тот всплеснул руками, а Мэри отвернулась и сказали детям: ПОГОДИТЕ, Я СЕЙЧАС, ЛАДНО? – и мистер Джонс сказал, чтобы такого больше не было, не то он, мол, копов вызовет, а Мэри пожала плечами и закрыла дверь, а дети всё КРИЧАЛИ, И ВИННИ ВЕЛЕЛ ИМ ЗАМОЛЧАТЬ. МЭРИ, ПРИСМОТРИ ЗА ДЕТЬМИ, ЛАДНО? – и она перепеленала их, а Винни пошел в ванную умываться и КРИКНУЛ ОТТУДА, ЧТОБЫ МЭРИ ПРИГОТОВИЛА ЗАВТРАК, А ОНА СКАЗАЛА, ЧТОБЫ ОН НЕ МОЧИЛСЯ ГДЕ НИ ПОПАДЯ, отпустила детей, и они побежали в свою комнату за игрушка-ми, а Винни побрызгал водой себе на лицо, Мэри СО СТУКОМ ПОСТАВИЛА НА ПЛИТУ КОФЕЙНИК, А ВИННИ ВЫШЕЛ И НАЛИЛ СЕБЕ СТАКАН СОКА, И ОНА СКАЗАЛА: А МНЕ? ОН ВЕЛЕЛ ЕЙ НАЛИТЬ СЕБЕ СОК САМОЙ, А ОНА СКАЗАЛА, ЧТОБЫ ОН САМ СЕБЕ ЗАВТРАК ГОТОВИЛ, ОН ОТВЕСИЛ ЕЙ ЗАТРЕЩИНУ, А ОНА ПНУЛА ЕГО ПО НОГЕ, ОН ДАЛ ЕЙ ОТВЕТНОГО ПИНКА И ВЕЛЕЛ ПРИГОТОВИТЬ ЗАВТРАК И СОБРАТЬ ДЕТЕЙ НА ПРОГУЛКУ, ЧТОБЫ ОНИ ХОТЬ СВЕЖИМ ВОЗДУХОМ ПОДЫШАЛИ, А ОНА СКАЗАЛА, НУ И ЧЕРТ, МОЛ, С ТОБОЙ, С ШУМОМ ПОСТАВИЛА НА ПЛИТУ СКОВОРОДКУ И СТАЛА ДЕЛАТЬ СЕБЕ ГЛАЗУНЬЮ ИЗ ДВУХ ЯИЦ, А КОГДА СДЕЛАЛА, ОН СТАЛ ЖАРИТЬ ГЛАЗУНЬЮ СЕБЕ И ВЕЛЕЛ ЕЙ ПОКОРМИТЬ ДЕТЕЙ, НЕ ТО ОН ЕЕ В ОКОШКО ВЫШВЫРНЕТ, И ОНА СКАЗАЛА: НАСЧЕТ ЭТОГО НЕ ВОЛНУЙСЯ, ЛАДНО? ОН ВЫВАЛИЛ СВОЮ ЯИЧНИЦУ НА ТАРЕЛКУ И С ГРОМКИМ СТУКОМ ПОСТАВИЛ ТАРЕЛКУ НА СТОЛ, А ОБОИМ МАЛЫШАМ ПОНАДОБИЛАСЬ ОДНА И ТА ЖЕ ИГРУШКА, И ОНИ ИЗО ВСЕХ СИЛ ДЕРГАЛИ ЕЕ В РАЗНЫЕ СТОРОНЫ, КРИЧАЛИ ДРУГ НА ДРУГА И ПЛАКАЛИ, И МЭРИ СКАЗАЛА: ЗАТКНИ-И-ИТЕСЬ! – А ВИННИ, С ЧАВКАНЬЕМ УПЛЕТАЯ ЯИЧНИЦУ, ВЕЛЕЛ ЕЙ ПОСМОТРЕТЬ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, И МЭРИ ВОШЛА В ДЕТСКУЮ, ОТОБРАЛА У МАЛЫШЕЙ ИГРУШКУ, ВЕЛЕЛА ОБОИМ ВЫЙТИ ИЗ КОМНАТЫ И ПРИГОТОВИЛА ИМ ЗАВТРАК – А ВИННИ, КАК ОБЫЧНО, СИДЕЛ В ГОСТИНОЙ И ОТТУДА КРИЧАЛ ЧТО-ТО МЭРИ И МЭРИ КРИЧАЛА ЧТО-ТО В ОТВЕТ И ДЕТИ ТО И ДЕЛО ПРИНИМАЛИСЬ КРИЧАТЬ И ОБА ОНИ КРИЧАЛИ НА ДЕТЕЙ А ДЕТИ НАЧИНАЛИ КРИЧАТЬ ЕЩЕ ГРОМЧЕ И ВИННИ С МЭРИ НАДРЫВАЛИ ГЛОТКИ – А ДЕТИ НАКОНЕЦ ПОЗАВТРАКАВ С КРИКОМ УБЕЖАЛИ К СЕБЕ В КОМНАТУ И МЭРИ ПРИНЯЛАСЬ ЗА МЫТЬЕ ПОСУДЫ И ВСЕ ПРОДОЛЖАЛИ КРИЧАТЬ А СОСЕДИ ВКЛЮЧИЛИ СВОИ ПРИЕМНИКИ НА ПОЛНУЮ

ИНФОРМАЦИОННЫЙ БЮЛЛЕТЕНЬ ЖИЛОГО КОМПЛЕКСА АВИАПОЧТА

Выбрасывание мусора из окон именуется АВИАПОЧТОЙ. Мы не желаем получать посылок, отправленных АВИАПОЧТОЙ из этого жилого комплекса. В последнее время участились жалобы на то, что многие мусорят на улице и в коридорах, а мусор, выбрасываемый из окон, даже иногда падает на прохожих. АВИАПОЧТА – это грубое нарушение Санитарного кодекса, а также Муниципального жилищного устава. Любой жилец, признанный виновным в выбрасывании мусора из окон, подлежит немедленному выселению. Мы хотим, чтобы данный комплекс был безопасным и чистым местом для проживания. Удастся ли этого добиться – зависит от вас.

Люси медленно встала с кровати, пошла в детскую, перепеленала и одела Роберта, своего младшего сынишку, подняла его с кроватки, потом одела Джонни. Она велела им не шуметь во время игры (ни в коем случае нельзя было допускать, чтобы дети носились повсюду, как индейцы): папа еще спит, – и пошла на кухню готовить завтрак. Налив три полных стакана сока, она негромко позвала детей. Те прибежали, а она уняла их и велела им вести себя потише: воспитанные мальчики не носятся по всей квартире и не шумят. Они выпили свой сок и снова пошли играть к себе в комнату. Спустя несколько минут они уже кричали ПИФ-ПАФ, а Люси бросилась к ним в комнату и велела им угомониться. Мамуль, но мы же играем в войну! Джонни, сколько раз я тебе говорила, что воспитанные мальчики дома в войну не играют! Не знаю, мамуль. Люси смерила его взглядом. Ладно, это не важно, просто ведите себя тихо. Хорошо. Ну, смотрите у меня! – и Люси вновь направилась на кухню, стараясь расслышать, не раздаются ли в детской крики, и радуясь тому, что дети не шумят и не безобразничают. Когда она уже собралась было позвать их, в квартиру кто-то постучался. Она как следует запахнула халат, пригладила волосы и открыла дверь. На пороге, улыбаясь ей, стояла милая белая девчушка, соседка снизу. По-моему, у вас что-то неисправно в ванной, Люси. У меня потолок протекает. Люси протяжно охнула и ринулась в ванную. Она открыла дверь, и дети испуганно обернулись… Джонни отчаянно пытался закрыть краны. Она уставилась на них, потом на воду на полу… Роберт захныкал, а Джонни, бормоча извинения, продолжал крутить краны… вода по-прежнему лилась из умывальника через край. С трудом дотянувшись, она шлепком убрала руки Джонни с кранов и выключила воду. Джонни расплакался, а она уже открыла было рот, чтобы его отругать, но тут вспомнила, что девушка все еще стоит на пороге. Люси снова ринулась к двери и сказала девушке, что ей ужасно жаль, это дети, мол, играли, и она надеется, что не нанесла ущерба. Мне правда очень жаль, что так случилось, Джин. Да нет, все в порядке. Ничего страшного. Они улыбнулись друг дружке, и девушка ушла. Люси едва не захлопнула дверь, но вовремя придержала ее и тихонько закрыла, не желая, чтобы девушка подумала, будто она на нее разозлилась. Она прислонилась к двери, сгорая со стыда. Подумать только, в доме так много жильцов, а пострадала именно эта милая белая девчушка! Такая приятная скромная семья – и теперь девушка, наверно, считает, что мы такие же, как все. Она снова ринулась в ванную. Джонни все еще стоял у умывальника и глазел на дверь, а Роберт уже ушел и скрылся в детской, оставив мокрые следы. Люси схватила Джонни за руку и выволокла из ванной. Ну, сейчас будет тебе взбучка! Неужели ты настолько глуп, чтобы такое вытворять? НЕУЖЕЛИ? – шлепая его по попке и продолжая тащить в детскую. Джонни плакал и кричал: мамочка, прости, я больше не буду! Ах, ты больше не будешь! БОЛЬШЕ НЕ БУДЕШЬ! – еще разок отшлепав его и затолкав на кровать. Джонни все плакал и просил прощенья… Роберт стоял в углу, боясь, как бы его тоже не отшлепали… а Люси кричала Джонни, что за это он будет наказан… потом до нее дошло, что она кричит и ее могут услышать соседи снизу или уже слышали другие жильцы… с минуту она прислушивалась, потом поспешно закрыла дверь и велела Джонни замолчать. Она стала ворчать на него сквозь стиснутые зубы. Смотри, если ты папу разбудил, пеняй на себя, – дрожа от огорчения и гнева – крайне раздраженная тем, что произошло, – и от страха: вдруг кто-нибудь слышал, как она кричала. Она напрягла слух, проверяя, не проснулся ли Луис, но из спальни не доносилось ни звука. Потом снова повернулась к Джонни, который пытался перестать плакать (мы в ванной не шумели), но слезы всё текли по его щекам, и он задыхался от рыданий. Роберт захныкал, и Люси уже не так громко, более сдержанным голосом, велела ему успокоиться. Джонни, поняв, что худшее позади, начал сдерживать рыдания, по-прежнему умоляюще глядя на мать. П-про… прости, мамочка! Ладно, замолчи, успокойся и… ОВСЯНКА! Она ринулась на кухню и поспешно сняла кастрюлю с плиты. Слава богу, не сгорела! Она положила овсянку на две детские тарелочки и позвала детей. Они молча сели за стол и принялись есть. Люси снова подошла к своей чашке кофе, уже остывшего. Она налила себе новую чашку и села вместе с детьми за стол. Ей было слышно, как орут друг на друга Винни с Мэри. Люси покачала головой, кляня про себя этот жилой комплекс. Допив кофе, она вспомнила про залитый водой пол ванной, схватила в чулане швабру, бросилась в ванную и протерла пол, только и дожидаясь, когда Джонни издаст хоть звук, чтобы всыпать ему по первое число. Она выжала швабру, убрала ее и вновь села за стол. Джонни, доев свою овсянку, сидел и молча смотрел, как мама кормит Роберта, потом убирает со стола. Она велела детям отправляться к себе в комнату и не шуметь во время игры, потом пошла в спальню и оделась. Покончив с одеванием, она собрала белье в прачечную. Потом умылась, причесалась, положила белье на тележку и вытолкала детей из квартиры. Она поспешила к лифту, открыла дверь и уже хотела было войти, как вдруг заметила на полу лифта (на самом-то деле обратив сперва внимание на запах) кучу человечьего говна. Опять! Она остановилась и схватила Роберта, который уже чуть было не вляпался, потом поспешно, пока кто-нибудь ее там не увидел, двинулась прочь. Взяв Роберта на руки, она начала спускаться по лестнице (О Господи, теперь придется пешком подниматься на третий этаж с тележкой!). Люси зарделась от смущения, желая как можно дальше отойти от лифта, прежде чем кто-нибудь откроет дверь, а Джонни кричал маме, чтобы та его подождала. Люси дождалась Джонни у выхода (уже уверив себя, что кучу наложил кто-нибудь из латиносов), потом бросилась вон из подъезда, а Джонни побежал, стараясь не отставать.