Смерть в кредит - Селин Луи Фердинанд. Страница 11

«Король Крогольд, его витязи, его брат Архиепископ, духовенство, весь двор после битвы отправились под сень шатра посреди бивака. Тяжелый золотой полумесяц, дар Халифа, не был обнаружен на месте во время передышки… Он венчал королевский балдахин. Капитан каравана, ответственный, был нещадно бит. Король ложится, он хочет уснуть… Он еще страдает от ран. Он не спит. Сон не идет к нему… Он ругает храпящих. Встает. Перешагивает, потирает руки, выходит… Снаружи так холодно, что он ежится. Хромает, но все же идет. Длинная цепь повозок окружает лагерь. Стража уснула. Крогольд идет вдоль защитных рвов… Он говорит сам с собой, спотыкается, опять восстанавливает равновесие. В глубине рва что-то блеснуло, огромное мерцающее лезвие… Там мужчина, который держит в руках переливающийся предмет. Крогольд бросается на него, опрокидывает, скручивает его (это солдат), перерезает ему горло, как свинье, своим коротким ножом… „Хо! Хо!“ — кудахчет вор через дыру. Он весь обмяк. Конечно. Король наклоняется, подбирает полумесяц Халифа. Он снова поднимается на край рва. Он засыпает там, в тумане… Вор наказан».

* * *

Ко времени кризиса мне угрожало увольнение из диспансера. Еще и из-за сплетен.

Я был предупрежден об этом через Люси Керибен, которая устроилась модисткой на бульваре Монконтур. Она знала огромное количество людей. У нее много сплетничали. Она приносила мне очень мерзкие сплетни. До такой степени отвратительные, что могли исходить только от Мирей… Я не ошибался… Ясно, откровенная клевета… Говорили о том, что я устраиваю пьяные оргии с клиентами из квартала. В общем, кошмар… Люси Керибен втайне была довольна, что я немного подмочил свою репутацию… Она была завистлива.

Итак, я жду Мирей, я притаился в тупике Вивиан, она обязательно там пройдет. Я не собрал еще достаточно денег, чтобы позволить себе быть писателем… Я мог впасть в нищету. Мои дела были плохи. Я вижу, как она идет… подходит. Я отпускаю ей такой пинок под зад, что она слетает с тротуара. Она сразу же поняла меня, но это не заставило ее говорить. Она просто хотела увидеть свою тетку. Она не хотела сознаваться, падаль. Ни в чем.

Больше всего меня волновало, зачем распространяются небылицы. И на следующий день я решил во всем разобраться.

Грубость ничего не давала. Особенно с Мирей, она становилась только еще сволочней, ей хотелось замуж. За меня или все равно за кого. Ей уже надоели заводы. К шестнадцати годам она успела побывать на семи в Западном пригороде.

«Конечно!» — говорила она. На «Хэппи Сьюс», на заводе английских конфет, она накрыла директора, когда его пердолил подмастерье. Ах! Славный завод! В течение шести месяцев она бросала всех дохлых крыс в большой чан с глазурью. В Сент-Уэне баба — главный мастер — взяла ее в оборот и приставала к ней в туалетах. Они вылетели оттуда вместе.

Капитализм и его законы — Мирей поняла их, когда у нее еще не начались месячные. В лагере в Марти-на-Уазе были мастурбации, свежий воздух и красивые речи. Она хорошо развилась. Каждый год в День федератов, воздавая почести Благотворительному обществу, именно она потрясала Лениным на конце длинного шеста от Куртин до Пер-Лашез. Легавые не могли прийти в себя, такая она была крутая! Ее великолепная задница поднимала за собой бульвар не хуже, чем «Интернационал»!

На танцульках, которые она посещала, «коты» даже не отдавали себе отчета в том, что у них в руках. Эта малолетка уже питала недоверие к «нравственности». В настоящий момент она ходила с Робером, Жеженом и Гастоном. Но эти мальчики были обречены. Она бы с удовольствием отделалась от них.

С Витрувихой и ее племянницей приходилось быть готовым к чему угодно, старуха знала слишком много, чтобы однажды этим не воспользоваться.

Я давал ей деньги, но крошка хотела больше, она хотела все. Если я начинал говорить с ней нежно, ее это настораживало. Я повезу ее в Лес, говорил я себе. Она затаила злобу против меня. Нужно ее заинтриговать. В Лесу у меня были свои планы, я расскажу ей занятную историю, польщу ее тщеславию.

«Спроси у своей тетки, — говорю я ей… — Ты вернешься до полуночи… Жди меня в кафе „Бизанс“!»

И вот мы отправились вдвоем. Когда мы прошли Порт-Дофин, ее физиономия засветилась от удовольствия. Она любила богатые кварталы. Клопы в отеле «Меридьен» ужасали ее. Когда она снимала рубашку, оставаясь где-нибудь на ночь, ей было стыдно за следы укусов. Такие, как она, знали, каковы волдыри от клопов… Они все хорошо разбирались в разных дезинфицирующих средствах для прижиганий… Мечтой Мирей была комната без паразитов. Если бы она сейчас смылась, тетка бы снова ее впутала. Тетка рассчитывала, что та будет ее кормить, но я знал, что у нее уже есть «котик», который тоже претендует на это, Бэбер из Валь де Грас. Он кончил на кокаине. Он читал «Путешествие»…

Когда мы подошли к «Каскаду», я начал излияния…

«Я знаю, что у тебя есть почтовый служащий, который берется за плетку каждый раз, когда…»

Поначалу она была довольна, кокетничала со мной и откровенничала. Она рассказала мне все. По когда мы добрались до Катлан, она не осмелилась идти вперед, темнота пугала ее. Она думала, что я позвал ее, чтобы в Лесу отомстить. Она ощупала мой карман, чтобы узнать, не взял ли я револьвер. У меня ничего не было. Она щупала мой член. Сославшись на проходящие автомашины, я предложил ей поехать на Остров, где можно было побеседовать спокойно. Она была настоящей шлюхой, ей трудно было получить наслаждение, а опасность ее завораживала. Гребцы на борту действовали беспорядочно, все время запутывались в ветках, ругались, падали, сбивали свои маленькие фонарики.

— Послушай, как утки задыхаются от мочи!

— Мирей, — сказал я ей, едва мы уселись, — я знаю, ты сильна врать… правда тебя не волнует…

— Ну уж, — ответила она, — если бы я повторяла хоть четверть того, что слышу!..

— Хорошо, — остановил я ее, — я чувствую к тебе сострадание и даже симпатию… Не из-за твоего тела… не из-за твоего носа… Только твое воображение привлекает меня к тебе… Я созерцатель! Ты будешь мне рассказывать разные гадости… Я посвящу тебе часть прекрасной Легенды… Если ты хочешь, подпишемся вместе?.. Фифти-фифти? Ты заработаешь!..