Макаров - Семанов Сергей Николаевич. Страница 61

Из Москвы началась дальняя дорога к Тихому океану. С театра военных действий в адмиральский поезд поступали невеселые вести. В неравном бою погиб крейсер «Варяг». Японский флот блокировал Порт-Артур с моря. Армия микадо высаживается в Корее. Да, Макаров оказался прав, предполагая, что его направят в Порт-Артур только в случае самого неблагоприятного поворота событий. Но недаром он любил говорить, что русский человек под хорошим руководством может творить чудеса... Он верил в свой народ, в своих матросов и офицеров, и он был готов до конца исполнить долг, возложенный на него родиной.

Никогда, пожалуй, за всю свою напряженную жизнь не трудился Макаров с таким вдохновением, с такой необычайной энергией. Из Петербурга он взял с собой несколько ближайших сотрудников, в том числе бывшего командира «Ермака» капитана второго ранга М. П. Васильева. С помощью этого импровизированного штаба Макаров начал свою деятельность на посту командующего Тихоокеанским флотом еще в поезде. Он буквально засыпал Морское министерство настойчивыми предложениями и требованиями. Изучение этих документов говорит о широком размахе его планов. Он добивается снабжения Порт-Артура углем, предлагает развернутый план строительства миноносцев и перевозки их в разобранном виде по железной дороге на Тихий океан, настаивает, что необходимо как можно скорее отправить на Дальний Восток новые боевые корабли. Он заботится даже о таких мелочах, как доставка на Тихоокеанскую эскадру японских газет – надо знать мнение противника о себе! Макаров не обольщается насчет оперативности работы морского ведомства. И поэтому многие свои ходатайства он подкрепляет категорически жесткими условиями, порой угрожая даже отставкой. Так прошло все его дорожное время. На телеграммах указаны пункты отправления: Уфа, Златоуст, Омск, Судженка, Ачинск. Адмиральский поезд приближался к Тихому океану...

От самого Кронштадта Макарова донимали корреспонденты. Он решительно отказывался принимать их: у него были основания не любить репортерское племя. Но один столичный журналист все же сумел прорваться к адмиралу. Принял его Макаров не слишком любезно 31.

– Я вообще нахожу, что присутствие корреспондентов на войне вредно. Если вы приедете в Порт-Артур, я вас арестую, – сказал он в полушутливом тоне, подавая мне руку.

Настойчивый репортер тем не менее ухитрился как-то задержаться в адмиральском вагоне. Макаров диктовал различные письма и деловые бумаги, Васильев сидел за пишущей машинкой и печатал с его слов. Практичный адмирал, обожавший всякие разумные усовершенствования, заметил по этому поводу:

– Много помогает вот эта пишущая машинка. Поезд идет, вагон шатается, дрожит, а мы все-таки пишем. Мы работаем всю дорогу, и у нас этот долгий путь пройдет с пользой. Спасибо машинке. Славная выдумка!

Затем Макаров отпустил корреспондента с миром, но строго предупредил его:

– Вы никому не говорите, что слышали, Кроме нас троих, этого пока не знает никто.

Как всегда, Макаров шлет подробные письма, домой. В любых обстоятельствах он оставался самим собой – человеком строгим и требовательным. Вот он сообщает Капитолине Николаевне, что перевел ей всю сумму денег, выданную ему на переезд (сумма солидная – 5400 рублей) : «Очень тебя прошу быть благоразумной – у нас уже было много примеров, что мы сидели без денег. Теперь неприлично тебе и Дине наряжаться. Вы гораздо больше выиграете, если будете держать себя скромнее...» (Да, Дина уже взрослая девушка, невеста; но что делать – ведь идет война...)

Письма его дышат бодростью и оптимизмом: «Все идет прекрасно. По-прежнему занимался усердно, и много разработал и приготовил. Я сплю, как никогда... Здоровье во всех отношениях прекрасно, и все благополучно. Крепко целую. Ваш С. Макаров».

Как-то он сообщил: «Вчера вечером встретил поезд, на котором ехали порт-артурские дамы, выехавшие вечером в день бомбардировки, – Гавришенко, Гиляровская и др. Они вызвали меня на перрон и были превеселы». Да, вот так: они «были превеселы». Как видно, шапкозакидательские настроения порт-артурских мужей передались и их очаровательным женам...

Адмиральский поезд приближался к Тихому океану. Когда-то, почти полвека назад, по тому же пути на Дальний Восток ехал девятилетний Степа Макаров. Как много изменилось с тех пор! И он, и самая дорога! Уже не на тройке и не в утлой лодке путешествует он: вместо пятимесячного странствования путиловский паровоз домчал его за двадцать дней.

В Мукден, где находились резиденция наместника и его пышный «двор», Макаров прибыл 22 февраля. И вот они встретились – сын простого матроса вице-адмирал Макаров и незаконный сын императора Александра II полный адмирал (по три орла на погонах) Алексеев. Оба они не любили друг друга: Макаров его – за низость и бездарность, он Макарова – за независимый нрав и решительность поступков. Для Алексеева вновь прибывший флотоводец казался куда опаснее всей эскадры микадо. Но сейчас он сдержан, даже искателен. Он оконфузился, будучи не в силах овладеть событиями, и хитрой своей практичностью понимает это. Пусть ненавистный выскочка как-то поправит дела, а там... посмотрим! Но сейчас Алексеев произносит ничего не значащие любезности и охотно поддакивает. Макаров не верит ни одному его слову, он знает, с кем имеет дело, а пока, пользуясь случаем, добивается от наместника нескольких нужных для флота практических распоряжений.

24 февраля рано утром Макаров прибыл в Порт-Артур. Он подчеркнуто холодно выслушал положенные ему приветствия и тотчас же расположился на легком крейсере «Аскольд», где и приказал поднять свой флаг. Это было символично: флаг командующего флотом развевался на небольшом, слабо защищенном корабле, специально предназначенном для активных наступательных действий. Взвившись над рейдом крепости, макаровский флаг призывал в бой корабли эскадры, до его приезда боязливо и неуверенно сбившиеся в Порт-артурской гавани. И, казалось, голос самого адмирала звучал с высоты ажурной мачты: кто сказал, что все потеряно? Не бойтесь врага! Вперед! И вы победите!

Появление Макарова в Порт-Артуре вызвало необычайный энтузиазм на флоте и среди защитников крепости. Об этом единодушно свидетельствуют все без исключения участники героической обороны, воспоминания и письма которых дошли до нас. Он еще только выехал из Петербурга, еще официальный приказ о его назначении командующим держался в секрете, но уже в Порт-Артуре только и говорили: «Вот приедет Макаров...» Один из скромных участников обороны крепости, мичман с крейсера «Аскольд», писал о настроениях моряков в связи с приездом адмирала: «Все были рады, что наконец-то исполнилось желание всего флота: командовать будет Макаров, который успел приобрести как бы ореол военного гения, на него надеялись, ждали если не чудес, то, по крайней мере, осмысленных шагов, удачных комбинаций, а главное, энергии, в которой замечался большой недостаток». Сейчас, разбирая объективно историю тех дней, следует признать безусловным: подобные чувства и мысли были характерны для громадного большинства защитников Артура.

Итак, адмирал прибыл. И буквально через несколько часов произошел следующий эпизод: броненосец «Ретвизан», поврежденный японцами в первой атаке, застрял на мели у берега, и вот уже почти месяц не удавалось закрыть пробоину и поставить корабль на ремонт. И вдруг долгие труды наконец-то увенчались успехом: огромный броненосец всплыл и был отбуксирован в бассейн. Случайное совпадение казалось всем залогом того, что дела наши на Тихом океане должны измениться к лучшему.

Моральный дух защитников крепости с приездом Макарова резко улучшился. Новый командующий не произносил зажигательных речей, не панибратствовал с подчиненными. Он был требователен и строг. Он сразу же осмотрел поврежденные корабли и нашел темпы ремонтных работ чрезвычайно медленными. Он распорядился о мерах для скорейшего ввода в строй этих сильнейших боевых судов эскадры. Кстати говоря, в поезде с Макаровым приехали из Петербурга рабочие Балтийского судостроительного завода. Это были опытные мастеровые – кузнецы, слесари, чеканщики, медники. В общей сложности в Порт-Артур приехало свыше 1600 квалифицированных рабочих с разных заводов. Это позволило резко ускорить ремонт поврежденных боевых кораблей. Питерские судостроители до последнего дня защиты крепости помогали военным морякам. И тоже несли боевые потери. Их подвиг заслуживает специального исследования.