100 великих женщин - Семашко Ирина Ильинична. Страница 23

Однако пьяную толпу легко спровоцировать на беспорядки, но трудно успокоить. После небольшого затишья агенты Софьи стали требовать выдачи изверга Ивана Нарышкина, который глумился над царевичем. Бунтовщики снова бросились штурмовать Красное крыльцо. Их попытался остановить князь Долгорукий, однако безумная толпа пронзила десятками копий грузное тело князя, и ручьи крови обагрили ступени. Это была первая жертва кровавого бунта. Два дня лютовали бунтовщики в Москве, убивая и грабя жителей. Нарышкины были разгромлены — страшной смертью погибли Матвеев, Иван Кириллович. Царица заперлась с сыном во дворце, дрожа от страха.

Любимый начальник стрельцов, Хованский, передал думе просьбу — видеть на престоле обоих братьев. Но по болезненному состоянию старшего царя и по малолетству второго управление передавалось Софье. По правилам приличия долго отказывалась царевна от оказанной ей чести, а потом не выдержала да и повелела имя своё писать с именами государей, ограничиваясь титулом «великой государыни, благоверной царицы Софьи».

Трудно власть завоевать, но ещё труднее её удержать. Последующие пять лет прошли в борьбе со стрелецкой вольницей. Разбуженная самой Софьей, толпа долго не желала утихать, почувствовав свою силу. Снова царице пришлось пойти на хитрость, снова проливать реки крови, хотя образованная и неглупая, она понимала, что долго «сидеть на штыках нельзя». Её взоры уже устремлялись на Запад, Софья уже была близка к реформам, к желанию вытащить Русь из болота рутины, но руки у неё оказались связанными внутренней смутой.

Князь Хованский, испытывавший влияние крупного раскольника Никиты Пустосвята, требовал назначения прилюдных споров о вере. Для Софьи, выросшей на никонианских реформах, возвращение к старому было неприемлемо, но отказать впрямую всесильному начальнику стрельцов она не могла. Пришлось прибегнуть к провокации. С помощью верного Василия Голицына, роман с которым разгорелся с новой силой, она заманила Никиту Пустосвята в Грановитую палату, где и прошла дискуссия священника-раскольника с патриархом. Причём Софья грубо вмешивалась в разговор духовных лиц и в конце обвинила Никиту в рукоприкладстве. Через несколько дней священник был схвачен, обвинён в покушении на патриарха и казнён. Оставалось расправиться с «псом», который когда-то оказал Софье неоценимую услугу, возведя её на престол, — с Иваном Андреевичем Хованским.

С присущим ей коварством она осуществила ещё одно грязное убийство, которое могло стоить ей самой жизни. Под Новый год, а этот праздник в то время на Руси праздновался 1 сентября, царский двор укатил в Коломенское. Народ волновался, такого никогда не бывало, чтобы государи покидали своих подданных накануне торжественных дней. Софья же затаилась в Коломенском и пристально следила через верных слуг за Хованским. Ивану Андреевичу было предложено заменить царицу на традиционном молении в честь праздника — прекрасный повод обвинить князя в превышении власти. Однако Хованский учуял расчёт царицы, но уберечься всё-таки не смог. По её приказу он вынужден был выехать в Коломенское, где и нашёл свою смерть.

На место бывшего начальника стрельцов Софья назначила преданного, но очень недалёкого Федора Леонтьевича Шакловитого. Высокий, стройный, с выразительными чертами лица, он отличался именно той энергетической красотой, которая так нравится женщинам. Ради него Софья отвернулась от своего прежнего возлюбленного Василия Голицына, который, не в пример Федьке Шакловитому, был мудрым и трезвым политиком. Не пылкая страсть связала князя Василия Васильевича много лет назад с царевной Софьей, а скорее тщеславие, желание обладать высокопоставленной особой. Но ум царицы, её сила надолго и прочно привязали Голицына, и теперь, когда Софья нашла себе нового любовника, Василий Васильевич искренне страдал. Трагедией обернулось для Софьи предательство единственного друга. Приближались решающие битвы за власть со взрослеющим Петром, а она осталась без опоры.

Наталья Кирилловна проживала в Преображенском. Изредка из села доходили сведения, что юный царь забавляется с потешными полками, много пьёт, дебоширит и вообще лишён всякой солидности, свободно сходится с простолюдинами. Софья все больше и больше убеждалась в том, что именно она, со своим умом необходима русскому государству.

Заговор, составленный царицей против Петра, не удался. Справедливости ради стоит сказать, что молодой Пётр вёл себя не слишком мудро, но в решающий момент возле него оказались опытные люди. Россия хотела видеть на престоле сильного энергичного правителя и с трудом смирялась с женской властью. Сказывались и многолетние русские традиции, и личное необаяние Софьи, неумение её ладить с приближёнными. Царицу постепенно предавали все — близкие бояре, стрельцы, патриарх. Когда Софья поняла, что поражение неизбежно, она решила запросить мира, но послы словно растворялись в Троицком, где Пётр спасался от провокаций царицы. Тогда Софья сама поехала на переговоры в монастырь, но её не пустили. Как бы ни была взбешена царица, оставшись совсем одна, она ясно увидела, что сопротивление бесполезно и поселилась в Новодевичьем монастыре.

Последний всплеск стрелецких волнений Россия пережила весной 1698 года. Софья ждала этих выступлений и, хотя не принимала активного участия, надеялась, что ненавистный Пётр не сможет удержаться у власти, что разочарованные и просветлённые соотечественники падут у её ног, призывая на трон. Однако и последнее восстание закончилось кровавыми расправами. А Софья не была забыта: перед её кельями царь повелел повесить 195 человек, из которых трём, висевшим перед самими её окнами, вложены были в руки показания о письмах, которые писала царица, подстрекая к бунту. И долго, целых пять месяцев, имела возможность царица любоваться на истлевающие человеческие тела и вдыхать едкий трупный запах.

Вскоре царица Софья стала инокиней Сусанной, имя всесильной владычицы было забыто. Россия вступила в Петровскую эпоху.

СВЯТАЯ КСЕНИЯ ПЕТЕРБУРГСКАЯ

Имя Ксения означает «чужестранка», или «странница». Когда-то богатая римлянка Евсевия, желая всецело послужить Богу, тайно ушла из семьи, чтобы стать монахиней. Своим подругам она сказала: «Вы знаете, что я странствую, оставив дом и родителей ради Бога. Отныне и вы зовите меня не Евсевией, а Ксенией, так как я не имею здесь постоянного жительства, но странствую вместе с вами в этой жизни, ищу будущего». Такой же «чужестранкой» в миру была и святая Ксения Петербургская, совершившая подвижнический подвиг во имя любви, во имя памяти своего рано умершего мужа.

К сожалению, не сохранилось никаких документов или свидетельств о дне и даже годе рождения Ксении Григорьевны Петровой. Можно только предполагать, что происходила она не из простого сословия, ибо известно, что до двадцати шести лет была она замужем за полковником Андреем Фёдоровичем Петровым, служившим при царском дворе певчим. По тем временам должность эта считалась высокой, да к тому же на неё приглашались люди одарённые, красивые — словом, из тех, о которых говорят: «Бог не обидел».

Повседневная жизнь молодой пары вряд ли отличалась от обычной светской петербургской суеты того времени. Никаких особенных деталей жизни Ксении Григорьевны, кроме того, что она неплохо пела и музицировала, не сохранилось. Её история начинается с внезапной смерти мужа, которая потрясла сознание двадцатишестилетней вдовы. Горе оказалось вдвойне тягостным, потому что любимый Андрей Фёдорович умер скоропостижно, без исповеди, покаяния и причащения. Можно только догадываться, что пережила молодая женщина, что передумала, только смерть мужа в корне изменила не только жизнь Ксении, но и её взгляд на окружающую действительность. Она решилась на труднопонимаемый мирскими людьми подвиг: задумала продолжить жизнь души любимого человека здесь, на земле, во имя его спасения на небе.