100 великих женщин - Семашко Ирина Ильинична. Страница 73

ЭТЕЛЬ ЛИЛИАН ВОЙНИЧ

Когда-то Лев Толстой говорил, что каждый человек может написать хотя бы одну книгу — книгу о своей жизни. Этель Лилиан Войнич такую книгу написала, только в ней изложены не факты собственной биографии — ничего выдающегося в её судьбе не было, — а пылкие мечты юности, жизнь её души.

Этель едва исполнилось семнадцать, когда она впервые приехала в Париж. Бродя по прохладным залам Лувра и размышляя о своём будущем, она наткнулась на портрет итальянского юноши, который приписывали кисти миланца, прозванного Франчабиджо. Девушка сразу поняла, что перед ней образ, который она вынашивала в своих детских фантазиях, тот романтический герой, который неотступно преследовал её в снах, не давал покоя в мятежном поиске смысла жизни. Это её принц — юноша в чёрном берете с мужественным взглядом и сжатыми губами.

Судьба отпустила Этель долгий срок пребывания на земле, и никогда с того памятного посещения галереи Лувра Войнич не расставалась с этим образом. Репродукция портрета итальянского юноши неизменно висела в любой комнате, где хотя бы недолго жила наша героиня. Само далёкое английское детство забылось, а его материальный символ продолжал жить рядом с ней, по-прежнему воспламеняя огонь в душе и поддерживая в трудные минуты.

Удивительно переплетаются во внутреннем духовном мире человека времена, страны и национальности. Для идеального нет ни расстояний, ни прошлого, ни будущего. Англичанка Этель всегда мысленно устремлялась туда, где шла борьба, где прекрасные мужественные люди отстаивали святые идеалы. Именно поэтому её влекло в Россию.

Своего отца Этель Лилиан не знала. Он умер, когда ей исполнилось всего полгода. Но это был замечательный человек. Имя его, как весьма крупного учёного, внесено в Британскую энциклопедию — «Джорж Буль, известный математик». Сиротское детство Этель оказалось нелёгким. На пять маленьких девочек уходили все скудные средства, оставшиеся матери после смерти Джоржа. Мэри Буль переехала с детьми в Лондон и стала сама давать уроки математики, писала статьи в газеты и журналы. Когда Этель было восемь лет, она тяжело заболела, но мать не могла обеспечить девочке хороший уход и предпочла отправить её к брату отца, который работал управляющим на шахте. Этот мрачный, фанатически религиозный человек свято соблюдал пуританские британские традиции в воспитании детей. Никакой поблажки и суровые методы в борьбе с людскими пороками — таков был его девиз.

Однажды он обвинил Этель в краже куска сахара и потребовал, чтобы она созналась в преступлении, однако девочка отрицала вину, ей не в чём было сознаваться. Тогда дядя запер Этель в тёмном чулане, а через некоторое время пригрозил, что введёт ей в рот химическое вещество, которое достоверно установит, что она сахар съела. Пристально глядя на мучителя, Этель медленно, чеканя слова, произнесла: «Я утоплюсь в пруду». И столько силы было в этой фразе маленькой девчонки, что дядя понял — она говорит правду. Ему пришлось отступиться. Ночью у Этель случился нервный припадок. От природы она не была наделена большой внутренней энергией, но позволить кому-либо забраться в её устойчивый личный мир она не могла даже в раннем возрасте.

Самыми счастливыми и запоминающимися минутами детства стали рассказы матери о двух итальянских революционерах, которых Мэри приютила в юности у себя в доме. Фантазия девочки рисовала бурные романтические сцены, в которых она бывала самой активной участницей — она спасала молодых героев ценой собственной жизни или они со своим возлюбленным погибали, успев на прощание признаться друг другу в неземных чувствах. Впрочем, мало ли кто из девочек не мечтает. С возрастом это проходит. Однако Этель так и не смогла избавиться от сладостного образа детства.

В 1882 году девушка получила небольшое наследство и поехала в Берлин серьёзно заниматься музыкой. Окончив консерваторию, Этель поняла, что обычная карьера пианистки не привлекает её, девушке хотелось хоть на йоту приблизиться к тем героическим людям, которые есть, должны существовать в этом мире. И тогда её взоры все настойчивее обращаются к России. Оттуда приходят непонятные сообщения о террористах, молодых юношах и девушках, ради идеи жертвующих своими жизнями. В Англии ни с чем подобным ей, понятно, встретиться не придётся. Устойчивая буржуазная жизнь могла положить конец романтическим мечтаниям Этель.

С помощью знакомой журналистки девушка решила познакомиться с кем-нибудь из русских эмигрантов. В декабре 1886 года Этель встретилась с бывшим террористом Сергеем Степняком-Кравчинским. Конечно, он сразу понравился Этель, он был героем её романа — весёлый, сильный, общительный, а главное, мученик ради идеи — таинственный пришелец из её детства. Биография Кравчинского потрясала девушку — он участвовал в итальянском восстании 1877 года, был приговорён к казни, но чудом избежал смерти, приехав в Россию, жил нелегально, готовя покушение на шефа жандармов Мезенцова. Среди бела дня этот герой на людной площади ударом кинжала зарезал Мезенцова и скрылся.

По закону жанра Этель должна была бы влюбиться в Кравчинского, но он был женат, а Этель не могла переступить свои нравственные принципы, да и в силу независимого характера ей всё-таки самой хотелось вдохнуть настоящей романтики, поэтому русский террорист стал её близким другом. Он же посоветовал девушке отправиться в Россию, снабдив её нелегальными письмами и рекомендациями к друзьям.

Больше двух лет провела Этель в России, зарабатывая на хлеб уроками музыки. Она жила в семье родной сестры жены Кравчинского и, конечно, постоянно сталкивалась с членами террористической организации, которая к тому времени уже была практически разгромлена. Возможно, появись наша героиня в Петербурге несколькими годами раньше, она стала бы рядом с Софьей Перовской или Верой Засулич, но в конце 1880-х романтической даме нечего было делать в России, только разве сокрушаться по поводу сосланных и жалеть их родственников. Самым запомнившимся событием русской жизни стали похороны Салтыкова-Щедрина, на которых была устроена настоящая манифестация демократически настроенной публики.

Так и не пережив желаемых острых ощущений, Этель возвратилась домой и вновь попала в тесный круг друзей Кравчинского. Последний считал себя писателем и даже пробовал творить на английском языке. Тут и пригодилась помощь образованной и влюблённой Этель. Девушка с удовольствием включается в работу «Общества друзей русской свободы» — так назвал свою организацию в Лондоне Кравчинский. В основном Этель занимается переводами опусов самого Сергея, но иногда она переключается и на других русских писателей и поэтов — Гаршина, Гоголя, Лермонтова. Так как Степняк родился на Украине, девушка интересуется и творчеством Тараса Шевченко, с удовольствием учит украинские народные песни и язык.

Этель видится с Кравчинским ежедневно и однажды в порыве откровенности она рассказывает ему о своих детских мечтах, да так ярко, непосредственно, что Сергей, любимый друг, советует девушке писать, писать… Эта мысль долго не оставляла её. Этель потихоньку начинает обдумывать план своего романа, однако новые события отвлекли её от творчества.

Осенью 1890 года Сергей ожидал очередного беглеца из России, им оказался польский лихой революционер Михаил Вильфрид Войнич. Своими рассказами этот молодой человек покорил сердце англичанки, которую Кравчинский в шутку называл Булочкой. Войнич поведал ей истории из собственной жизни: как по верёвочной лестнице он бежал из тюрьмы, как с риском для жизни спасал товарищей, как втёрся в доверие к охранникам тюрьмы, но провокатор его выдал, и какие издевательства за этим последовали. Словом, наконец-то Этель могла безоглядно влюбиться. Назойливый, неуравновешенный, трудный в общении, Михаил плохо ладил с людьми, но это молодая жена разглядела гораздо позднее, а пока, пребывая в эйфории влюблённости к мужу, она выполняет его задание — едет с нелегальной литературой во Львов. Возвратившись оттуда, она наконец-то садится за роман.