Невеста плейбоя - Донован Сьюзен. Страница 73

Стюарт, постанывая, выполз с корта и жадно припал к бутылке с водой. Джек воспользовался тем, что адвокату явно не до него, и перевязал изуродованное колено потуже. Потом отошел к стене, прислонился спиной и сполз вниз, усевшись на покрытый досками пол.

Последние две недели были кошмаром. Тогда, после травмы, жизнь тоже казалась невыносимой, но физическая боль – вещь понятная, и потому ее проще было переносить.

Душевная боль, которая снедала Джека теперь, оказалась гораздо страшнее той, физической боли. Ее источник никак не удавалось обнаружить, и было понятно, что в этом случае не поможет ни анальгин, ни другие обезболивающие средства. Боль начиналась в груди, наверное, в сердце, а потом разливалась волной, путая мысли и лишая воли к жизни. Иной раз у Джека ныли даже зубы и пальцы на ногах. Он не мог спать. Он терял очки и голоса людей, так как не мог заставить себя вести избирательную кампанию с прежним энтузиазмом. И каждый раз, когда они с Самантой оказывались рядом, позируя для телевидения или газетчиков, он умирал заново, но вынужден был улыбаться. Сэм тоже выглядела не очень радостной. Она не смотрела ему в глаза, словно ей было стыдно за что-то. И еще она осунулась и казалась истощенной.

Толливер пытался поговорить с ней, даже не один раз, но Саманта все время отделывалась одной и той же фразой: «Я знаю, что так будет лучше для нас обоих». Она проявляла чудеса изобретательности, появляясь на всех официальных мероприятиях и избегая его в остальное время. Джек прекрасно понял, что она что-то скрывает, и это глубоко задело его. А еще ему не хватало этой женщины. Оказалось, что именно она освещала его жизнь последнее время, и теперь он оказался в темноте и не понимал, куда и зачем идти.

Сначала он остановился на самом простом объяснении. Толливер решил, что чувствует себя таким несчастным, потому что уязвлено его мужское самолюбие. Действительно, прежде ни одна женщина его не бросала. Он сам всегда был тем человеком, по инициативе которого проходил разрыв. Но очень быстро Толливер понял, что такая агония, в которой он пребывал после ухода Сэм, не могла быть результатом униженного эго. Нет, дело было в сердце, а не в самолюбии. Его чертово сердце оказалось разбито. Только теперь, испытав удар на себе, Джек понял, что значит это дурацкое выражение и как это на самом деле больно.

Пустота, образовавшаяся вокруг, напомнила ему о том времени, когда он был ребенком. Не очень счастливым, потому что его бросила мать. О нет, она по-прежнему жила в доме, но смотрела на него как на пустое место. И Джек забирался в потайную комнату, которая имелась за стеной отцовского кабинета, и часами играл в разведчика, пока отец, ни о чем не подозревая, работал за своим солидным письменным столом.

Но то было в детстве. А куда он мог спрятаться теперь? На носу последний этап первичных выборов в сенат, и его кампания стоила ни много ни мало три миллиона долларов. И это дело нужно как-то довести до конца, и никого не волнует, как он себя при этом чувствует.

Джек усмехнулся своим мыслям, крутя в руках теннисную ракетку. Он вспомнил, как объяснял Сэм, что до встречи с ней он был неживой, потому что ему не для чего было жить. И вот теперь все повторялось, только стало еще хуже. Любить Саманту Монро и быть любимым ею стало смыслом его жизни, условием его существования. И то, что она лишила его этой возможности, оказалось большим злом, чем удар тяжеловеса команды противника.

– Эй, ты в порядке? Может, я тебя слишком загонял? – Стюарт отдышался настолько, что мог не только говорить, но и смеяться собственным шуткам. Но Джек уже догадался, что дальше последуют вопросы серьезнее, и не ошибся. – Я хочу спросить, что с тобой происходит, Джек? Ты последнее время сам не свой. Это из-за того парня, который попытался тебя шантажировать? Он ведь больше не объявлялся, и не думаю, что рискнет попробовать еще раз. Ты из-за этого случая так переживаешь?

– Нет.

– И вот еще что: Кара обижается на тебя. Она говорит, ты не желаешь прислушиваться к ее советам. Вообще вся команда встревожена, потому что ты быстро теряешь очки.

Джек пожал плечами:

– Так бывает.

– Если ты хочешь победить на выборах, тебе придется постараться, чтобы опять поднять чертов рейтинг.

– Не знаю, смогу ли я это сделать, Стю.

Стюарт подошел и сел рядом с Толливером.

– Слушай, я собираюсь задать тебе личный вопрос. Тебе это может не понравиться, но все же выслушай меня, ладно?

Джек кивнул.

– Помнишь, в ноябре я говорил, что не стоит связываться с Самантой Монро. Кажется, даже назвал это несусветной глупостью или чем-то в этом роде. Так вот, готов признать, что был слеп, как крот. Она оказалась замечательной женщиной, и, честно сказать, я действительно думаю, что из вас получилась бы прекрасная пара. Не для выборов, а на самом деле. И я видел, что иной раз ты смотришь на нее так, словно действительно влюблен. Честно, Джек, я никогда прежде не видел тебя таким. Если хочешь, можешь послать меня к черту, но я должен был это сказать.

– Я ценю твою прямоту.

– Так что, я попал в точку? – Стюарт с надеждой уставился на Толливера. – Ты и Сэм… я подумал, что вы и правда понравились друг другу и, может, сошлись?

– Нет, – сказал Джек, поднимаясь. – Напомни мне, когда Маргарет должна вернуться в город?

– В четверг, – отозвался Стюарт. Он сразу растерял весь свой энтузиазм и не мог не заметить, что Джек намеренно сменил тему разговора. – Я забронировал номер в отеле «Ритц» до первой среды после окончания выборов. Она сказала, что сделает все, чтобы поддержать твою кандидатуру.

Джек кивнул.

– Давай-ка закончим со спортом на сегодня. Нам нужно еще раз просмотреть мою завтрашнюю речь. Да еще эти дебаты!

Толливер заметил, что Стюарт взглянул на него внимательно, явно хотел что-то спросить, потом подумал еще раз и промолчал.

Джек горько усмехнулся. Все-таки Стю неглупый мальчик и прекрасный адвокат.

– Ребята, нужно сделать еще одно, последнее усилие, и нашу миссию можно считать законченной. Сегодня вечером состоятся последние дебаты. И Кара сказала, что потом будет большой прием, на который мы все приглашены. Надеюсь, вы уже решили, кто что наденет, потому что я должна это увидеть и одобрить… или не одобрить.

Саманта водрузила на стол блюдо с домашним ореховым печеньем. Она решила, что оставшиеся два дня нужно прожить так, чтобы ее проблемы не коснулись детей. Пусть это разрывает ей сердце, но она будет улыбаться.

Сэм вздохнула. Не время страдать. У нее опять полно дел. Нужно найти приличный дом, куда они должны будут переехать уже через две недели. Раньше она могла позволить себе покупку, но после того, как все деньги с ее счета ушли Бергену, придется думать об аренде. И Грег, и Лили заявили, что хотят продолжать обучение в школе «Парк Тюдор», поэтому круг поисков существенно сужается – это должен быть район недалеко от школы. Но вот цена аренды будет высокой, потому что вокруг расположены только очень недешевые районы. Кроме того, дом должен быть достаточно большой – ведь скоро их будет пятеро… да еще собака… ну что ж, говорят, на рынке недвижимости полно предложений.

«Я договорюсь с Марсией и впрягусь в работу», – размышляла Сэм. Теперь придется распрощаться еще с одной мечтой – никогда больше не работать. Она носит двойню, поэтому вес будет расти быстро, и она вряд ли сможет доработать до самых родов, как раньше. «Ну, сколько выдержу», – сказала себе Сэм. Потом она вспомнила, что есть еще Дакота, за которым кто-то должен присматривать. Интересно, если просить достаточно настойчиво и униженно, согласится мисс Брейшерс принять усовершенствованную версию Дакоты обратно в детский сад? Ведь теперь малыш прекрасно справляется со своими нуждами сам. Ну и, само собой, веским аргументом для мисс Брейшерс должны будут стать деньги, которые – слава Богу, что до них не смог добраться Митч – имеются на счете малыша. Определенно нужно будет подумать о детском саде.