Иное решение - Семенов Андрей Вячеславович. Страница 39

Звание и служебное положение оберст-лейтенанта обязывали его нанести визит руководителю местного отделения НСДАП, что он и сделал утром следующего дня. Визит не был продолжительным и имел формальный характер. Партайгеноссе, уважительно поглядывая на высшие награды Рейха, которыми был увешан мундир оберст-лейтенанта, вежливо поинтересовался ходом военных действий на Востоке, боевым духом непобедимой Германской армии, здоровьем самого оберст-лейтенанта и членов его семьи. В конце визита он так же вежливо предложил воспользоваться своей машиной, буде возникнет такая необходимость, и вообще, любую помощь и всестороннее содействие.

Оберст-лейтенанта звали Конрад фон Гетц. Было ему тридцать два года, из которых последние четырнадцать были отданы авиации. Он не избегал общества отдыхающей публики, но и не искал его. Чаще всего он прогуливался по городу один. Отдыхающие дамы с любопытством и надеждой присматривались к фон Гетцу – молодой, а уже в таких чинах!.. Их всех интересовал один жгучий вопрос: с кого начнет, с кем закрутит первый роман молодой мужчина, не стесненный в средствах и, безусловно, соскучившийся на фронте по дамскому обществу? Но фон Гетц не принимал никаких приглашений к флирту, не понимал элементарных намеков, оставаясь холодно-вежливым, но отстраненным от всех плотских удовольствий. В конце концов местные дамы вынесли ему свой– приговор. Раз оберст-лейтенант ведет себя по-монашески, то он либо отморозил себе в русских снегах источник любви, либо имеет противоестественные наклонности к лицам своего пола.

Как бы то ни было, фон Гетцу ни до кого не было дела.

Еще в госпитале он написал письмо Герингу, может быть, излишне эмоциональное, и теперь ожидал ответа на него.

Я состою в рядах Люфтваффе с момента их основания. Принимал участие во всех основных боевых операциях нашего доблестного Воздушного Флота, начиная с Испании. Так случилось, что я был ранен на Восточном фронте, и медицинская комиссия признала меня негодным для дальнейшего прохождения службы в качестве пилота истребителя. После окончания срока санаторного лечения в Альпах мне предписано прибыть в распоряжение начальника Абвера адмирала Канариса. Я с большим уважением отношусь к адмиралу и в другое время и при других обстоятельствах посчитал бы для себя великой честью продолжать службу под его командованием. Но моя Родина ведет смертельную войну на Востоке против большевизма, и на этой войне ежедневно, ежечасно гибнут мои братья-пилоты, мои товарищи по борьбе.

Господин Рейхсмаршал, Вы сами – боевой летчик, и Вам легко будет понять те чувства, которые я испытываю. Оказавшись отстраненным от полетов, будучи лишенным возможности уничтожать противника в воздухе и на земле, я чувствую себя бесполезным наблюдателем тех великих и трагических событий, которые волей светлого гения нашего фюрера происходят сейчас на Восточном фронте.

Пусть я не могу более проходить службу как действующий летчик-истребитель, но я мог бы принести своей Родине более пользы, пилотируя штурмовик, бомбардировщик, самолет-разведчик, в качестве пилота-инструктора или на штабных должностях ВВС, нежели в военной разведке, службы в которой я не понимаю и до сего дня с ней не сталкивался.

Господин Рейхсмаршал, прошу Вас лично пересмотреть мое дело и определить меня на любую должность в Люфтваффе, какую Вам будет угодно посчитать наиболее подходящей для дальнейшего прохождения мной службы.

Хайль Гитлер!

Оберст-лейтенант ЛюфтваффеКонрад фон Гетц

У Конрада были все основания ожидать положительного ответа от Геринга, с которым он был давно знаком лично. Более того, его считали любимцем рейхсмаршала. В свои тридцать два года фон Гетц числился одним из сотни лучших асов люфтваффе, рыцарский крест ему вручал лично фюрер. Несмотря на свою молодость, он уже был оберст-лейтенантом, то есть подполковником и в скором времени вполне мог стать генералом. Но какое-то неясное беспокойство, как жук под корой, не давало ему спокойно наслаждаться отдыхом на альпийском курорте.

Последние десять лет его жизни напоминали стремительный водоворот событий, поступков и впечатлений. Шаг за шагом фон Гетц вспоминал все зигзаги своей военной карьеры, которая была типичной для молодых людей того времени по обе стороны линии фронта. Тысячи, десятки, сотни тысяч немецких и русских парней после школы шли тем же путем, мужая, закаляясь, набираясь опыта, получая чины и награды и… сгорая в самом расцвете физических и духовных сил.

Род фон Гетцев был одним из старейших не только в Восточной Пруссии, но и в Германии и восходил к временам существования Тевтонского ордена. Отец, дед, прадед, как и все мужчины в их семье, были военными. Само собой, и Конрада с момента рождения воспитывали в старинном прусском духе и готовили к карьере военного.

В 1931 году он окончил летное училище и в звании обер-фельдфебеля был направлен для прохождения службы в заштатный полк под Гамбургом. Самолетов было мало, а те, что имелись, давно устарели. Германия, раздавленная и униженная Версальским договором, имела право только на крохотный, стотысячный рейхсвер. Этих сил было едва достаточно, чтобы обеспечить охрану собственных границ. Пилоты его полка почти не летали – сказывался недостаток горючего. Тогда им казалось, что такая жизнь, серая рутина без всякого просвета, продлится до глубокой старости. Раз в месяц плановый полет, на выходные – увольнительная в Гамбург, где ждали пиво и девки… и почетная отставка через двадцать лет в звании майора.

После года скучной службы один из товарищей по полку полушутя-полусерьезно предложил Конраду вступить в НСДАП. Фон Гетц тогда не видел большой разницы между коммунистами, социал-демократами и национал-социалистами. Все партии собирали митинги, все хотели прийти к власти, все обещали скорое улучшение жизни и возрождение великой Германии. Скорее от избытка досуга, чем по идейным соображениям, Конрад вступил в 1932 году в НСДАП. За двумя рекомендациями дело не стало – их дали свои же сослуживцы. И… к удивлению самого фон Гетца, его карьера стремительно пошла вверх. Словно невидимая рука тянула его за ниточку.

В феврале 1933 года НСДАП набирает большинство депутатских мандатов в Рейхстаге, а лидер партии Адольф Гитлер становится канцлером. В том же тридцать третьем, одновременно с присвоением звания лейтенанта, фон Гетца переводят в Берлин. Весной тридцать четвертого Конрад вместе с двумя сотнями таких же молодых офицеров-летчиков получил приглашение в замок Каринхалль на прием, который устраивал Геринг.

От такого приглашения у молодого фон Гетца перехватило дух. Шутка ли – сам Герман Геринг, легендарный пилот Первой мировой войны, друг и соратник Гитлера, приглашает его, никому не известного лейтенанта, в свой замок! В ту пору Геринг был кумиром германского народа ничуть не меньшим, чем Гитлер. Еще свежи были в памяти его фронтовые подвиги. Награды, полученные им от кайзера, вызывали уважение, а само имя его связывалось с возрождением германского духа и грядущим возвращением былого величия германской нации.

На приеме Геринг сказал зажигательную речь о необходимости расширения жизненного пространства, об укреплении германской армии и воздушного флота, о том, что собравшиеся здесь молодые офицеры – надежда и гордость германского народа, основа будущего могущества люфтваффе.

Через месяц после приема в Каринхалле лейтенанту фон Гетцу вручили направление. В составе группы пилотов он откомандировывался в Советский Союз для прохождения летной практики на советских моделях самолетов. Это была редкая удача, мечтать о которой фон Гетц даже не смел! Германия и фюрер оказали ему большую честь и высокое доверие осваивать современные самолеты, которых в то время у Германии не было.

Гитлер нашел изящное решение вопроса, как, не нарушая унизительных условий Версальского договора, многократно усилить военную мощь Германии. По договоренности с советским правительством, сотни немецких военных специалистов – моряков, пилотов, танкистов, артиллеристов – направлялись в Советский Союз для освоения современных видов боевой техники. Одновременно германская промышленность получила широкие заказы на разработку и массовый выпуск новейших видов вооружения. Огромные денежные средства, необходимые для перевооружения, Гитлеру охотно ссудили английские и, главным образом, американские финансовые воротилы, большей частью еврейского происхождения. Таким образом, когда через два года «практиканты» вернулись из СССР обратно в Германию, их ожидали новенькие, в заводской смазке, танки и самолеты.