Дипломатический агент - Семенов Юлиан Семенович. Страница 24

Перовский подошел к окну, подул на лед. Словно по волшебству, в тот же миг у парадного подъезда заскрипели полозья.

— Приехал! — крикнул обрадованно губернатор. — Приехал, дорогой мой!

Он перехватил удивленный взгляд Ивана. Рассмеялся.

— Да казак тот! Миротворцев его зовут. Полковник Миротворцев. Пойдем встречать.

Радовался Перовский шумно и грубо. Он тискал Миротворцева в объятьях, отстранял от себя, внимательно разглядывал, снова обнимал и хохотал громовым басом.

Полковник Миротворцев оказался маленьким и, как показалось Ивану, нескладным человеком. Слишком широкий в плечах, он был по-девичьи тонок в талии, но толстоног. Большая лысина блестела, словно блюдце, слишком тяжелый лоб нависал над бровями и давил глаза.

«Что же в нем красивого губернатор увидел? — удивленно подумал Иван, чувствуя сильное пожатие маленькой сухой руки Миротворцева. — Какой уж тут красавец…»

Перовский словно угадал его мысли. Ухмыльнулся под нос и сказал, ни к кому не обращаясь:

— Прав был Фридрих прусский, утверждая: «Ежели хочешь иметь рабов — пой хорошие песни».

Миротворцев кашлянул, внимательно посмотрел в Ивановы глаза, потом — мельком — на Перовского и улыбнулся краешком большого жадного рта.

После этой улыбки Иван сразу же почувствовал к нему расположение: умных и тонких людей он любил.

У губернатора сидели допоздна. Камердинер принес самовар и большую банку малинового варенья. Малина мерцала рубинами, искрилась за стеклом в бликах свечей. Перовский сам разлил чай и начал пить с присвистом, по-купечески.

— Обожаю чай, — сказал он после третьей чашки, — сердце бодрит, брюхо чистит — куда больше!

Миротворцев пил сосредоточенно, хмуря брови, собирая язык в лопаточку и приговаривая: «Аля-фффу, аля-фффу», когда обжигался.

Губернатор все время подкладывал в блюдца варенье. Орудовал он большой деревянной ложкой, разрисованной петухами.

— Не люблю из маленьких блюдечек есть, — говорил Перовский, — аппетит пропадает, плечом размахнуть нельзя. А пища любит, чтоб с размахом. Нессельрод — тот вроде воробушка — «чир-чирк» — из крохотных тарелочек угощает. Сие от жадности, не иначе.

Кончив пить чай, Перовский с шумом отодвинул от себя блюдце, чашку и банку с вареньем. Сцепил пальцы. Сказал:

— Ну давай, полковник, план свой выкладывай.

— Куда проще, ваше превосходительство. В степь надобно визит нанесть. Ласки там, правда, ждать не след — скорее по макушке надают. Однако резон прямой.

Перовский кивнул на Виткевича:

— С ним не надают.

— Великолепно, коль так, — ответил Миротворцев, — а ежели по случаю и надают, тоже неплохо. На пользу пойдет. С шишкой на загривке учеба скорей движется. Ну, а цель экспедиции проста.

Он обернулся к Виткевичу и, глядя на него в упор, стал негромко говорить:

— У меня, изволите ли видеть, брат мануфактуру в Иваново-Вознесенске хочет ставить, ситцы на английский манер выпускать. Ходил я в караван-сараи здешние, беседовал с восточными купцами. Прелюбопытнейшие вещи узнал-с.

Миротворцев достал из кармана маленькую тетрадку. Она была самодельная, почти такая, как и у Ивана. Виткевичу это понравилось.

— Так вот, — весело посматривая то на Ивана, то на Перовского, быстро заговорил полковник, — мы кусок кисеи бухарцам за пятьдесят рублей серебром даем, а англичане — за восемь. За коленкор мы по двадцать семь рублей лупим, а англичане трешку просят. Поведал мне бухарец Рахимбай, что у них в столице некий англичанин побывал. Не то Борнес, не то Баренс.

— Бернс, — поправил его Виткевич.

— Это доподлинно вам известно? — невзначай, как бы между прочим поинтересовался Миротворцев. — Не ошибаетесь ли?

— Нет. Не ошибаюсь.

— Так-с. — Миротворцев посмотрел на стол.

Перовский понял его и подвинул перо. Полковник что-то отметил в своей книжечке и продолжал:

— Так вот, изволите ли видеть, после посещения господина Бернса англичане стали в Бухарию и Хиву посылать ситцы новых расцветок. Яркие, веселые, вширь — громаднейшие, чтобы восточным людям было удобней брюки шить. Братец мой только из Англии возвратился, сказывал — на мануфактурах все прежние машины поломали, новые поставили, чтоб ситчик ярче был да шире. Затраты преогромные. А с умом — из этого дерьмового ситца не один пуд золота получить можно.

— Лихо, — задумчиво отозвался Перовский. Миротворцев захлопнул книжечку, сунул ее небрежно в карман.

— Англичане — нация уважаемая. Аристократы наши к ним с ухмылочкой относятся, а зря. Как бы ошибку французов не повторили. Те тоже над торгашами посмеивались, «ля-ля» да и только. Вот те и «ля-ля»! Допрыгались. Петр Великий перед англичанами шапку ломал — нам тоже не грех. Я из мещан, не гордый — готов у заморских мудрецов поучиться. А там посмотрим, кто кого перешибет.

Виткевич взглянул на Перовского.

«Вот так персона», — прочел губернатор в его взгляде, и трудно было понять, какой смысл вкладывал сюда Виткевич: восторг, недоумение, растерянность или все это вместе взятое.

— Послушай, Миротворцев, — вдруг спросил Перовский, — а ты богатый?

— Мы не считаем-с.

— Зря.

— Нет, не зря, ваше превосходительство, — убежденно ответил Миротворцев, — без счету спокойней. Да потом не в деньгах суть. Я о деле думаю. Ну, а дело, коли к нему с уважением да с умом подойти, никак обидеть не может.

— Это верно.

— Так вот, ежели ваше превосходительство мой план одобряет и санкцию на путешествие я получу, в степях должно будет подумать и еще об одном преважном дельце.

— Что это ты все «преважное» да «прелюбопытное» говоришь? Проще не можешь?

— Я крайности люблю, ваше превосходительство. Правда, на словах больше, чем на деле. Словом потешиться можно, а делом — рискованно. Вот и тешусь.

Виткевич рассмеялся.

— Преинтересно, — хохотнул Перовский и замотал головой. — Тьфу ты, напасть, пристало уж!

— А дело вот какое, — гнул свое Миротворцев, — хочу посмотреть, нельзя ль у Киргизии стада закупать. Тогда в Оренбурге есть резон заводик поставить. Полушубки начнем кроить. Тут мы англичан обскочим — куда там! Здесь поту надо много, а британец поту не любит.

Перовский прошелся по комнате.

— Прожектами ты силен, просто богатырь на прожекты. Каков в степях будешь? Сможешь с умыслом смотреть иль нет?

— Так господин Виткевич поможет, — весело отозвался Миротворцев и вытер пот со лба ладонью. — Да и подарков я закупил для их.

— Уж закупил?

— Не пропадут.

— Ну, а коли я тебя в степь не пущу?

Миротворцев осторожно кашлянул, погладил подбородок и ответил:

— Пустите, ваше превосходительство.

Когда полковник откланялся, Перовский сказал:

— Вот они Россию жрать будут. Немилосердно. Но умен. Умен, бестия! Выбился ведь в полковники из косоглазого домишки. Не гляди, что прост: по-английски, словно Дизраэли, говорит, все британские газеты выписывает. И силен. Брат его — ширма. Сейчас военному торговать сподручней. Хоть военный он по недоразумению. Торгаш он по наклонности, вот кто. А призвание его, поверь мне, дипломатом быть. Только Карл Васильевич Нессельрод не хочет его, потому что умных боится. А зря! Такие — дай им свободы — свое возьмут.

Губернатор задумался. Потом Виткевичу — весело:

— Сходи с ним, Иван Викторыч, зааркань киргизов! Ну, ну, не сердись, будет! Изучать их пойдешь, а Миротворцеву подсобишь. Он человек добрый, хороший, хоть и торгаш. Но ведь не дерево и не камень — идолы, а то, во что верит человек. Будь то дух, будь то плоть. Будь то «дело», о котором он здесь разглагольствовал. Дело боготворить можно. Смысл-то уж больно хорош сюда подложен, а?