Орлиная круча - Семенова Мария Васильевна. Страница 6

Зато как же крепко он любил свои горы! Орлиную Кручу и волны, бормочущие у подножия скал!.. Зелёные шхеры и огромную, вогнутую чашу моря…

И ещё одно, о чем Арни никому не рассказывал. Вот уже три года он терпеливо смотрел в море, надеясь увидеть там паруса. Сван Рыжий пообещал, что вернётся.

Арни не знал, как выглядел его корабль. Но не сомневался, что узнает его сразу.

На сетере всё было по-старому. Пещера, служившая Арни летним жилищем, и та, казалось, была ему рада: возле входа покачивали головками голубые цветы. Цветы словно знали, что Арни их не затопчет. Да. Первые несколько ночей диковато покажется спать здесь одному, за зиму привыкаешь к общей лежанке, к сопению и вздохам двух десятков людей. Потом это пройдет.

Свасуд подошёл к пещере спокойно. Добрый знак: не придется выселять угнездившееся зверьё. Арни внёс вовнутрь одеяло и короб с едой. И разложил костёр, изгоняя из пещеры затхлую сырость. Вот теперь его дом и впрямь годился, чтобы в нём жить.

Потом он пошёл поздороваться с Арнарбреккой.

Пастухи в горах живут по-охотничьи. Что добудешь, с того и сыт. Или несыт. Ходить домой самому далеко, а работник со двора приезжает нечасто. Арни лазил по Арнарбрекке, собирая яйца, и бил стрелами пернатую дичь.

Ему, конечно, не позволили тогда оставить себе лук убитого Скьёльдунга. Но старый умелец, такой же невольник, сделал ему другой – по мнению Арни, нисколько не хуже. И из этого лука он выучился пускать семь стрел подряд с такой быстротой, чтобы последняя сходила с тетивы, пока первая была ещё в воздухе. И он уже не помнил, когда промахивался в последний раз. Лук был вправду хорош. А всё дело в том, что однажды зимой, когда валили лес, Арни вытолкнул мастера из-под падавшей сосны.

Арни принёс с собою на сетер несколько ячменных лепёшек, загодя разрезанных на ломтики и высушенных у очага. До праздника Зимних Ночей он будет лакомиться ими, съедая по сухарю в день. Иначе недолго и позабыть, что едят люди в долинах, те, которым не надо пасти коров.

Однажды Арни нашёл у себя в пещере целый свежий хлеб.

Он недоверчиво понюхал его, помял пальцами. Потом, не удержавшись, отломил горбушку и отправил её в рот. Угостил Свасуда. Завернул остальное в тряпочку и нахмурился. Кто-то позаботился о нем. Это было приятно. Однако этот кто-то определённо считал, будто он, Арни, не мог сам себя прокормить. Это злило.

– Ищи, – велел Арни собаке. – Свасуд, ищи!

Волкодав уверенно довёл его до широкой тропы, по которой гоняли коров на пастбища и обратно. Здесь Арни остановил его, поняв, что слишком поздно затеял погоню. Добро! С этим заботливым он встретится в следующий раз. Арни почему-то сразу решил, что тот пожалует снова.

Может быть, это Хаваль.

Теперь, уходя, Арни оставлял Свасуда у пещеры, наказывая:

– Стереги!

Долго ждать не пришлось, непрошенный благодетель попался назавтра же после того, как кончился хлеб.

Арни издали увидел девчонку Турид. Та сидела на земле, прислонившись к камню, и обеими руками прижимала к груди свёрток. Арни проглотил слюну, стоя за сотню шагов. А рядом с девчонкой лежал Свасуд. Время от времени она пробовала пошевелиться, и тогда волкодав лениво приподнимал губу, показывая кончики клыков. Турид вздрагивала и вновь испуганно замирала.

При виде хозяина пёс застучал хвостом по земле.

Арни взъерошил ему загривок и сказал, обращаясь к Турид:

– Я тебя не просил сюда приходить!

Ему казалось, это должно было прозвучать сурово и очень по-мужски… Турид отшатнулась, словно он на неё замахнулся. Уронила свой свёрток и кинулась прочь, только взвились длинные волосы, схваченные ремешком. Свасуд серой тенью метнулся было вдогон, но сразу остановился, ещё прежде, чем Арни успел его отозвать. И вернулся, виляя хвостом.

Арни вздохнул. На душе почему-то сделалось гадко. И было похоже, что он совершил какую-то глупость. Ладно. Подумаешь, важность!

Он пожал плечами и отломил от хлеба, сколько поместилось в ладонь.

Ещё через несколько дней Арни поймал себя на неожиданной мысли: вот кончится хлеб, и Турид снова придет! Это было открытие. Арни слишком привык к одиночеству. И не привык кого-нибудь ждать. Если не считать Свана Рыжего с его кораблём. Но что касается Свана, в глубине-то души Арни знал – это было не ожидание, а больше мечта. И притом не из тех, которые сбываются быстро. Если сбываются вообще.

И до чего же, оказывается, здорово, если где-то там о тебе думает другой человек. И ты сам думаешь о нем. С Арни никогда так не было прежде.

Он снова стал оставлять Свасуда у пещеры… Пока однажды не обнаружил своего сторожа преспокойно спящим на солнышке, а рядом, у камня, завернутый хлеб. И никаких следов Турид. Свирепый пёс отпустил её, посчитав за свою.

– Эх ты, – сказал ему Арни. Он часто разговаривал со Свасудом, потому что больше было не с кем. Но на сей раз пёс так и не понял, чем провинился.

Стало быть, девчонка боялась. Однако ходила ведь.

Арни поразмыслил и решил, что не будет её больше выслеживать. Некогда ему ловить эту Турид, бегая за ней по горам. Зря он тогда на неё накричал. Ничего. Он ещё покажет ей Арнарбрекку и цветы, живущие в расселинах скал. И какая зелёная вода там внизу. А ещё он поймает пёструю мышку-лемминга и подарит ей. Пусть приручает.

Арни вылепил из глины маленькую фигурку коровы и поставил на камень, куда Турид обычно клала свой хлеб.

Арни возвращался к пещере, когда Свасуд вдруг ощетинился и зарычал. Рычание было таким, что Арни счел благом взять его за ошейник. Возле его дома находился кто-то чужой. И не Турид.

Потом он услышал постукивание камней и понял, что нежданный гость вовсе не хотел застать его врасплох. И действительно – у входа в пещеру сидел Хаваль. Сидел, вытянув ноги, должно быть, устал, взбираясь на сетер.

И от нечего делать метал камешки в глиняную корову.

Одного рога у неё уже не хватало. Арни хмуро спросил:

– Для чего ты это делаешь? Хаваль живо обернулся.

– Ты поклоняешься корове? Не сердись, я не подумал.

– Я не поклоняюсь, – буркнул Арни. Но почему-то ему стало смешно, злость пропала. Молиться корове!.. Хотя говорят же, что самого первого человека вылизала из солёного камня корова Аудумла…