Мечом раздвину рубежи - Серба Андрей Иванович. Страница 43

— Мой брат каган хочет знать, чем заплатит Русь за его любовь к ней и заботу о ее воинах? Я понимаю его желание и завтра же отправлю к кагану посланцев для переговоров. Русь всегда была щедра к своим друзьям, и я уверен, что переговоры окажутся быстрыми и оправдают все надежды кагана Хазарии. А я узнаю их результат на переволоках из Сар-кел-реки в Итиль. Ежели посланцы не застанут меня там, пусть догоняют уже на Итиль-реке или возвращаются в стольный град Хазарии.

Игорь видел, как лицо эльтебера вытянулось от изумления, как округлились его глаза и беззвучно шевельнулись губы. Не ожидал такого ответа? Действительно, что можно всерьез решать на переговорах, ежели чужое войско уже движется по твоей земле и ты не в состоянии воспротивиться этому? И какова цена подобным переговорам, если повелитель вторгнувшегося войска считает возможным ознакомиться с их результатами после половины или даже на заключительном отрезке своего пути по чужой земле? Может, эльтебер, ты собираешься сейчас сказать, что такие вещи именуются уже не переговорами, а совсем по-иному? Лучше помолчи, ибо Игоря интересуют не твои слова, а действия кагана, когда тот узнает, что русское войско пересекло границы Хазарии и только от поведения кагана зависит, на кого обрушится удар — на каганат или на побережье Хвалынского моря. Пусть сам выбирает судьбу своей державы!

— Эльтебер, посланцы к твоему кагану и моему брату будут готовы в дорогу завтра с рассветом. Это главный воевода моего войска Асмус и доблестный варяжский ярл Эрик. — Давая понять, что разговор с хазарами закончен, Игорь повернулся к своим военачальникам. — Тысяцкий Олег, готовься принимать с утра пригнанный для нас скот, тебе, воевода Бразд, надлежит позаботиться, чтобы завтра после обеда ладьи могли продолжить плавание. А ты, ярл Олаф, прими меры, чтобы наши дорогие гости, эльтебер и комендант, благополучно достигли берега…

Ольга замедлила шаг, протянув руку, сорвала молоденькую веточку яблони. Утром она долго размышляла, где встретиться и вести разговор со Свенельдом. В великокняжеском тереме, сразу недвусмысленно показав, что теперь, в отсутствие Игоря, она не просто его жена, а обладательница всех прав великого князя? Но для этого ей нужно было занять место в кресле великого князя и соблюсти всю необходимую торжественность встречи, чего осторожная Ольга не желала раньше времени делать. Зачем ей лишние пересуды, что она при живом муже уже примеривает под себя его кресло? Нет, Свенельд не настолько глуп, чтобы не понять разницу в положении прежней и сегодняшней Ольги, даже если она будет говорить с ним не в тереме, а на любимой ею тропе в великокняжеском саду. А если не поймет, она сыщет возможность показать ее более зримым и впечатляющим способом, нежели беседа в тереме или в саду.

Ольга глубоко вдохнула аромат свежей листвы, не отнимая от лица веточки, остановилась. Свенельд остановился напротив нее, сопровождавшие их гридни замерли в десятке шагов.

— Главный воевода, что слышно о войске моего мужа? — спросила Ольга. — Знаю, что перед нашей встречей ты виделся с купцами-рахдонитами из Хазарии.

— Да, великая княгиня, я встречал их караван у переправы через Днепр. Купцы говорят, что наше войско плывет уже по Саркел-реке к переволокам на Итиль-реку. Причем подданные кагана не только встречают его с миром, но и постоянно снабжают свежей пищей.

— А что происходит на порубежье Руси? Нет ли худых вестей из древлянской земли?

— На степном порубежье покой, на Русском море ромеи блюдут мирный договор с Русью. А древляне не кажут носа из своих болот-хлябей: без воеводы Бразда князь Мал не осмелится не то что воевать супротив Киева, но и возвысить против него голос. Тебе не о чем тревожиться, великая княгиня.

— Нам с тобой не о чем тревожиться, главный воевода, — поправила Свенельда Ольга, выделив слово «нам». — Но это лишь сегодня, покуда русское войско еще не вступило в сражения с Хазарией либо на Хвалынском море и может в полном составе возвратиться и защитить Русь. А что ждет нас завтра или послезавтра, когда оно будет связано войной, и, быть может, — упаси нас от этого боги! — не совсем удачной? Что тогда случится на нашем порубежье и внутри самой Руси? Окажутся ли ее вороги столь же мирными, как сейчас?

Брови Свенельда сошлись на переносице, глаза пытливо уставились в лицо Ольги. Чувствовалось, что воевода пытался постичь ход мыслей великой княгини, понять, к чему она клонит разговор.

— Дабы Русь не оказалась беззащитной перед возможными недругами, великий князь оставил в Киеве меня и воеводу Ра-тибора, — сказал Свенельд. — Можешь смело положиться на нас.

— Я и полагаюсь. А потому велела вчера вечером воеводе Ратибору быть готовым со всей его конницей выступить завтра на южное порубежье и зорко следить за степняками.

— Слышал о том, великая княгиня. Ты поступила весьма предусмотрительно — конница Ратибора будет серьезной угрозой для степняков, желающих совершить набег на Русь.

А ты, Свенельд, действительно неглуп. Вместо того чтобы напомнить Ольге, что, прежде чем приказывать Ратибору, ей нужно было посоветоваться с ним, главным воеводой, или хотя бы поставить его в известность о принятом ею самостоятельно решении, он хвалит ее за предусмотрительность. А может, подобное поведение вовсе не проявление ума Све-нельда, а всего лишь радость по поводу того, что теперь он со своей ладейной дружиной окажется единственной вооруженной силой в Киеве и при удобном случае без особого труда сможет захватить власть? Причем сия радость настолько велика, что перед ней ничего не значит его уязвленное самолюбие главного воеводы? Сейчас посмотрим, какое из этих предположений верно.

— Рада, что ты одобряешь мой поступок, главный воевода. Но я решила проявить предусмотрительность не только в этом. В случае малейшего неуспеха нашего войска воспрянут духом не только внешние враги Руси, но и внутренние. Как знать, что предпримут древляне, извечные недруги полян и Киева? Дабы отбить у них охоту к смуте, надобно отправить к древлянам нашу ладейную дружину, которая заодно будет преградой и для варягов, вздумай они нагрянуть на Киев с верховий Днепра. Ты сам возглавишь ладейную дружину или, как главный воевода, останешься при мне в Киеве?

При последних словах Ольга резко вскинула глаза от веточки, которую в течение разговора продолжала держать у лица, и внимательно посмотрела в глаза Свенельда. Ни удивления, ни смятения, будто он услышал именно то, что и предполагал. А может, воевода, так оно и есть? Ведь не напрасно покойный князь Олег выделил тебя из всех прибывших с ним в Киев варяжских ярлов, сделав со временем одним из ближайших сподвижников? И насколько наивна и самонадеянна она, Ольга, вздумавшая тягаться в хитрости с тобой, пребывавшим столько лет в киевском великокняжеском тереме, а до этого служившим и у князя Рюрика, и у императоров Нового Рима! Отвечай, Свенельд, и она узнает, с кем ей предстоит иметь дело в отсутствие Игоря!

— Великая княгиня, говоря о твоей предусмотрительности, я имел в виду и отправку ладейной дружины в землю древлян, — спокойно прозвучал голос Свенельда. — Помимо того что она не позволит им выступить против Киева и укротит пришлых варягов, вздумай они поживиться на Руси, прокорм четырем тысячам воинам-ладейщикам в этом случае будет вынужден обеспечить князь Мал, а не град Киев и не ты, великая княгиня. С ладейной дружиной следует отправиться и мне. ибо на Уже и верховьях Днепра от меня, главного воеводы, проку будет больше, нежели в Киеве.

Ольга не верила своим ушам — Свенельд не только не возражал ей, он заранее был готов к отправке викингов из Киева! Конечно, Ольга не сомневалась, что Свенельд лично возглавит плавание к древлянам. Среди воинов-ладейщиков, помимо викингов, были и русичи. Чтобы немедля пресечь их сопротивление его возможной попытке захватить власть на Руси, Свенельду надобно было находиться непосредственно в дружине. Но чтобы он так спокойно отнесся к выдворению из Киева и даже ставил ей в заслугу сию предусмотрительность, Ольга никак не ожидала. Здесь что-то было не так, в своих рассуждениях она чего-то явно не учла, но чего? Того, что Свенельд постарается расположиться к Киеву как можно ближе, чтобы в нужный момент оказаться в нем быстрее дружины Ратибора? Вряд ли, ведь если подобное развитие событий предусмотрела она, не мог этого не сделать и Свенельд. Но тогда какой хитроумный план сидит в его голове, почему он нисколько не обеспокоен отплытием из Киева?