Игры невидимок - Сербжинская Ирина. Страница 20

– Режис не часто находит время побывать здесь, – проговорил военачальник, не глядя на Хевдена. – Он заглядывал как-то… но говорил не о магии, а о политике… что-то вроде того, что следующий Наместник должен начать правление с шага, который принесет ему любовь и уважение подданных. Например, очистить Доршату от норлоков. – Старый воин хмыкнул. – Режис их терпеть не может, уж не знаю почему! Очистить Доршату… ну, можно посоветовать следующему правителю развязать войну с Кадгаром и попытаться выиграть ее без норлоков. Это и правда принесет ему любовь и уважение. В случае победы, конечно, – добавил он скептически.

– Так ты не согласен? – поинтересовался Хевден, спокойно помешивая чай.

– С чем? С глупостями, которые говорил Режис? – Закиф почувствовал, что начинает раздражаться. – Конечно, не согласен! Норлоки живут здесь так же долго, как и люди. Земля Доршаты – это и их земля. Она полита их кровью! Подобную болтовню о том, что норлоков нужно вытеснить отсюда, я слышу уже не один десяток лет!

– Возможно, следующий правитель пожелает править страной единовластно, – негромко проговорил Хевден. – Возможно, он будет опираться на поддержку магов… открыто, а не исподтишка, как нынешний Наместник. А я… – Хевден запнулся, но тут же поправился: – Маги снова будут Советниками при Наместнике, как было раньше. И ты тоже мог бы занять достойное место при будущем Наместнике.

– Меня вполне устраивает мое место. – Закиф взял печенье и тут же бросил его обратно в вазу. – Брат, не забывай: я присягал на верность этому Наместнику и буду служить ему, пока жив я и пока жив он! Пусть его годы продлятся долго!

Хевден усмехнулся, обнажив ровные белые зубы.

– Пусть продлятся. Но ты солдат, ты обязан подчиняться приказу, – спокойно проговорил он. – Как ты поступишь?

– Наместник не сделает этого, – твердо сказал военачальник. – Никогда.

– Он, пожалуй, нет. Но следующий?

– Луберт? – Внезапно военачальник почувствовал в висках тупую ноющую боль. – Думаешь, он будет настолько глуп, что развяжет гражданскую войну? Пустое, брат. Он еще не скоро будет править.

Старый воин сдвинул седые брови: боль в висках становилась сильнее.

– Надеюсь умереть к этому времени. Не хочу участвовать в бойне, – пробормотал он, морщась. – А будет именно так. Я три войны сражался с норлоками бок о бок и хорошо их знаю. Они не дадут себя уничтожить. – Он подозрительно взглянул на своего собеседника. – Или твой Орден не остановится перед тем, чтоб использовать против них Запретную магию?! – Он потер лоб: – Это было бы слишком грязно… Не ввязывайся в это.

– Конечно, нет, – успокаивающе проговорил Хевден. Он легко поднялся, обогнул кресло и положил узкую ладонь на плечо военачальника. – Я разволновал тебя своими пустыми разговорами. Не думай об этом, брат. Мне пора идти. Я передам тебе с Рутисом капли от головной боли. Ложись в постель и вели ему затопить камин. У тебя холодно.

Выпив разведенные в воде капли, что принес Рутис, шагрит пересел в другое кресло, поближе к камину и задумался, опустив голову на грудь. Рутис, поглядывая на него, бесшумно передвигался по комнате: убрал чашки и чайник со столика, присел у камина, разжигая огонь. Некоторое время Закиф продолжал обдумывать разговор. Казалось, что во время беседы от его внимания ускользнуло нечто важное, словно Хевден собирался сказать еще что-то, но не сказал, и эта недоговоренность тенью притаилась в его светлых глазах. Военачальник слабо улыбнулся: брат с детства любил всяческие секреты! Но улыбка тут же исчезла – шагрит вспомнил о том, кому в будущем предстояло занять трон Наместника. Закиф покачал головой: что ж, Луберт горяч и амбициозен, как все молодые люди в его возрасте! Это вполне понятно. Но Коллегия Белого Дворца с Канцлером во главе и Советники Наместника, конечно же, удержат его от опрометчивых поступков.

Шагрит недовольно завозился в кресле. Гражданскую войну вряд ли можно назвать опрометчивым поступком… Это не тот шаг, который принесет будущему правителю любовь и уважение народа. Режис сам не знает, о чем говорит…

Он не видел, как сражаются норлоки. Будущему правителю нечего рассчитывать на легкую победу.

Шагрит часто бывал на расширенных заседаниях Совета Шести и был знаком и с Магистром Серого Замка, и с Советником по финансам, а к военачальнику норлоков испытывал самое искреннее уважение.

У шагрита была возможность хорошо узнать его во время последней войны с Кадгаром. Закиф тогда только-только встал во главе армии Белого Дворца. Прежний шагрит просил отставки: он тяжело болел, давали себя знать раны, полученные еще во время Семилетней войны. Он не раз говорил, что будь у него возможность выбирать собственную смерть, то предпочел бы погибнуть в бою. Судьба распорядилась иначе: герою многих битв довелось мирно скончаться в собственной постели. С его кончиной произошел ряд перестановок в руководящих структурах армии, и Закиф получил давно ожидаемое назначение. Целых две недели он принимал дела, назначал на посты своих людей и разбирался в бумагах. А потом грянула война с Кадгаром.

Военачальник перевел взгляд на огонь в камине.

Гм… сколько же лет прошло с той поры? Он шагрит уже больше тридцати лет… нет, память пока что служит исправно: Закиф прекрасно помнит день, когда возле штабной палатки на берегу Чаячьей реки военачальник норлоков, в числе других, поздравил его с назначением. Шагрита так и подмывало тогда спросить, помнит ли Сульг последний день битвы на Взморье? Мальчишку, чрезвычайно гордого тем. что ему поручили нести штандарт кавалерийской скитты? Частенько за эти тридцать лет шагрит хотел задать этот вопрос норлоку, да так и не собрался.

Битва при Взморье…

Пять княжеств Дакена объединились тогда с Сумуном – Королевством Ледяных Пустынь, чтобы напасть на Доршату. За год до этого будущий шагрит закончил воинскую школу и, как полагается по многолетней традиции, отметил с друзьями это событие славной попойкой – «весенние драки» между выпускниками двух воинских школ, людей и норлоков, будоражившие весь город, давно отошли в прошлое.

Новоиспеченным солдатам пришлось повзрослеть быстро – вскоре началась битва на Взморье, через пять лет война с Кадгаром, сначала одна, а через три года – другая.

Закиф был молод, храбр, отчаянно честолюбив и полон желания заслужить одобрение бывалых воинов. Все это вкупе с собственной неопытностью едва не стоило ему жизни в первой же битве.

Стояла поздняя осень, и высоко в горах уже выпал снег. Сумуны-северяне прошли через Ашуру, как горячий нож сквозь масло, и встретили сопротивление людей и норлоков возле горного перевала, прикрывающего Доршату. Белый Дворец высокомерно считал обитателей Ледяных Пустынь невежественными дикарями в звериных шкурах, они же оказались превосходно обученным и прекрасно организованным войском. Защитникам Доршаты удалось отбросить их от перевала, и сумуны затаились в предгорьях Сарамитской равнины, оттачивая боевые топоры для следующей схватки. И она не заставила себя долго ждать.

Три дня сражения слились для будущего шагрита в один, длинный, тяжелый и страшный. К вечеру третьего дня он еще был жив, но сил удивиться этому счастливому обстоятельству уже не оставалось: Закиф не чувствовал ничего, кроме нечеловеческой усталости и опустошенности. Но он сражался – до тех пор, пока сильный удар не выбил его из седла. Закиф вскочил на ноги и получил еще один удар, в спину. Шлем слетел с головы и откатился в одну сторону, меч полетел в другую, а сам он растянулся прямо под ногами здоровенного сумуна, который казался еще крупнее от лохматых звериных шкур, наброшенных на плечи. Тот решил не пачкать топор о щенка: на ходу одной ручищей он сгреб мальчишку за шиворот, другую запустил в его волосы. Время внезапно остановилось, а потом двинулось вперед медленно-медленно, и все кругом словно бы замерло. Зрение Закифа неожиданно обрело соколиную зоркость, он ярко и необыкновенно отчетливо видел каждую мелочь: мог пересчитать веснушки на переносице северянина, черные крапинки в его голубых глазах. Внезапно он ясно понял, что произойдет дальше: резкий рывок и хруст сломанной шеи. Потом сумун отшвырнет труп и двинется дальше сквозь месиво тел, огромный и страшный, как черный великан, что, говорят, и поныне обитают в Мглистых землях. Смерть была рядом, но вдруг сумун вздрогнул, покачнулся и рухнул, придавив тяжелой тушей Закифа, да так, что едва не вышиб из него дух.