Игры невидимок - Сербжинская Ирина. Страница 25
Девушка толкнула в бок подружку, и они обе захихикали, прикрывая рты ладошками.
– Осенняя ярмарка, – выговорила одна, покраснев. Спутников Айши смешливые торговки словно и не видели. – Праздник Урожая!
– Неужели вы о нем не слыхали? Народу съезжается видимо-невидимо! Сегодня последняя ночь праздника, – бойко добавила вторая. – Самая веселая – на главной площади зажгут факелы, все будут пить вино, танцевать и развлекаться до утра! – Она бросила многозначительный взгляд на Айши. – Может быть, гость хочет отведать холодного лимонада? Прекрасно освежает в такой жаркий день…
– В другой раз, прелестная белл, – вкрадчивым голосом пообещал телохранитель. Тальм пренебрежительно фыркнул, а «прелестная белл» покраснела еще сильней: самые обычные слова Айши умудрялся произносить на редкость двусмысленно.
Он одарил торговок белозубой улыбкой и тронул коня вслед за Сульгом.
– Узнай, где здесь кузница, – по-прежнему хмуро приказал тот вестовому. Тальм огляделся и направил жеребца к открытому окну трактира. Сульг видел, как норлок спросил что-то у мужчины, сидевшего за столом возле самого окна. Не прекращая жевать, тот высунулся из окна, махнул рукой вдоль улицы и снова уселся за стол.
– Здесь неподалеку, в соседнем переулке, за площадью, – доложил Тальм, вернувшись. – Проехать еще немного вдоль улицы и свернуть налево возле сапожной лавки.
Сульг тронул коня. Гнедой двинулся с места неохотно, осторожно ступая по неровным булыжникам мостовой.
Айши тотчас занял привычное место слева и чуть позади, бросая по сторонам быстрые внимательные взгляды.
Тальму пришлось ехать сзади: улица оказалась узкой для трех всадников, и слишком много народу толкалось кругом.
Возле одноэтажного дома, над входом которого покачивалась кованая вывеска с изображением сапога и молотка, норлоки повернули. Эту улицу Сульг неожиданно для себя припомнил: она вела к небольшой площади, где раньше располагался рыбный рынок.
Вокруг кипела праздничная суматоха.
Возле небольшой лавки толпилось множество народу: хозяин распорядился выкатить прямо на улицу бочку вина, прислуга проворно расставила лавки и табуреты, хозяйка вынесла кружки – недостатка в желающих отведать терпкого вина нового урожая не было. Неподалеку шумела еще одна большая компания, на этот раз возле огромной, в рост человека, бочки с пивом. В дни большой осенней ярмарки городской Совет обычно сквозь пальцы смотрел на то, что виноторговцы и пивовары устраивали попойки прямо на улицах Брера; даже городские стражники, в чьи обязанности входило следить за порядком, обходя улицы, останавливались возле бочек пропустить кружечку-другую.
Сульг придержал коня: шаркая ногами, улицу неторопливо пересекал дряхлый старик в полосатом плаще-кафи, традиционной одежде агритов-проверялыциков монет. Под мышкой старый агрит держал плоский кусок белого мрамора. С той поры как Брер стал большим городом, он оказался привлекательным не только для торговцев, но и для фальшивомонетчиков, которые искусно подменяли в деньгах золото медью. Потому-то богатые купцы и караванщики возили с собой агритов-проверялыциков, каждый из которых имел при себе отшлифованный кусок белого мрамора. Вначале агрит проверял металл на зубок, и если монета вызывала подозрение, бросал ее на кусок мрамора, определяя качество сплава по звуку. Опытному проверяльщику достаточно было лишь провести ребром монеты по мрамору: по цвету линии, оставшейся на камне, он легко распознавал фальшивку.
Внезапно совсем рядом Сульг услышал слово «виры».
Он нахмурился: в Брере говорят о вирах? В этом городе, расположенном так далеко от границы Мглистых земель? Норлок отбросил задумчивость и выпрямился в седле. Мимо всадников, расталкивая прохожих, по запруженной улице пробиралась компания подвыпивших мужчин.
– Виры, говорю тебе, проклятые оборотни! – возбужденно тараторил один из них, светловолосый и толстый, в сирой полотняной куртке. Глаза его азартно блестели. – Сам слышал, эти твари бродят по дорогам, в последнее время многие их видели. Так близко-то к городу они, конечно, не подходили!
Сульг сумрачно взглянул на человека: люди всегда терпеть не могли вир именно из-за их способности к оборотничеству.
Мужчина равнодушно скользнул взглядом по норлоку и продолжил:
– А сейчас они зашли в город! Нет, это не к добру!
– Не пойму одного – как виры миновали городскую стражу на воротах? – проговорил другой, отпихивая с дороги мальчишку-попрошайку. – Дармоеды-стражники день-деньской точат лясы с девицами! – Он понизил голос: – Вот и пропустили! Или напились, вина-то в дни праздника – хоть залейся! Да пройди мимо стражи все маги Аркаба – они и их бы не заметили!
– Говорят, если вир в облике человека – его нипочем не отличить!
– Оборотни, одно слово! И если нападет этакая тварь, да укусит…
– Дотронутся до человека и тут же в него и превращаются!
– Дай дорогу! – сердито рявкнул Айши. – И придержи язык, ты, толстый! Виры – не обычные оборотни, чтобы нападать и кусаться!
– Что-то нет охоты это проверять! – бойко ответил толстяк, оглядываясь на товарищей.
– Кусаются или нет, а нечисть есть нечисть! – подхватил его приятель. – Обычные или не обычные – какая разница! Все одно! А Указ об уничтожении оборотней в Доршате еще никто не отменял!
Компания, прокладывая путь в толпе, обогнала медленно едущих норлоков и скрылась в переулке, ведущем к площади. Сульг проводил их тяжелым взглядом. Бессмысленно-агрессивные разговоры людей о вирах всегда раздражали его. Но как могли виры появиться в городе? Сдерживаемые силой чужой магии, рассеянные по окраинам страны, словно племя гоблинов, почти полностью уничтоженное когда-то норлоками, виры очень давно не напоминали о себе. Всадники свернули в переулок и оказались на краю большой шумной площади – одной из трех торговых площадей Брера.
Тут было многолюдно: на высоком шесте колыхался синий флаг, оповещающий о начале торга. Поздним вечером флаг снимут и ярмарку объявят закрытой, а пока что здесь яблоку негде было упасть. Тянулись длинные ряды торгующих рыбой, зеленью, дичью, пряностями, неторопливо прохаживались хозяйки в сопровождении нагруженных корзинами слуг, привлекали внимание яркими необычными нарядами приехавшие в Брер караванщики, толкались оборванные бродячие жрецы никому не известных орденов и монастырей, бродили угрюмые сарамиты из охраны караванов, шныряли стайки подростков-карманников.
Сульг разглядел жестяную вывеску кузницы с изображением наковальни и молота, тронул было коня, но случайно бросил взгляд в дальний конец площади, запруженной народом, – и замер, не веря своим глазам. Виры?
Норлок мгновенно забыл о кузнице. Он снова тронул коня, направляя вдоль торговых рядов, гнедой недовольно фыркнул, но подчинился.
Зеваки держались от оборотней на расстоянии, разглядывая с любопытством и опаской. Не будь они вирами, достаточно было бы одного слова, первого брошенного камня, чтобы толпа кинулась на несчастных и растерзала в клочья. Но пока что горожане боялись, зная, что, коснувшись чело-вика, виры могли взять его облик, – никто не хотел быть первым. Толпа гудела и волновалась: задние ряды напирали на тех, что стояли впереди, те, бранясь во все горло, старались сдерживать напор.
Гнедой заупрямился. Сульг толкнул его коленом, конь сделал несколько шагов, осторожно пробираясь меж людьми, и снова остановился, настороженно прядая ушами. Айши, изобретательно ругаясь сквозь зубы, поспешно стал рядом.
Привстав на стременах, Сульг разглядывал вир: двое, оба в облике людей. Один выглядел как мужчина средних лет, другой казался довольно пожилым. Он озирался по сторонам с недоумением человека, которого внезапно разбудили, и он, проснувшись, обнаружил себя в незнакомом месте, окруженном враждебно настроенными людьми.
– Как они сюда попали? – пробормотал Тальм.
– Виры, гляди-ка! – проговорил кто-то неподалеку. – Ишь…
Молодой вир медленно повернул голову на звук голоса.