Подарок девушки по вызову - Серегин Михаил Георгиевич. Страница 50

— Я не понимаю тебя, — сказал Владимир. — Конечно, я вытащу вас отсюда.., приложу все усилия.

Но только мне кажется, что ты боишься не столько тех людей, которые тебя захватили, сколько чего-то иного. Не знаю.., у меня такое ощущение. Они, случаем, не давали тебе психотропных препаратов?

— Влад.., ты можешь подозревать меня в чем угодно, но я…

— Так, спокойно, — властно перекрыл дрожащий тенорок Ильи Владимир. — Все будет хорошо, Илюха. А теперь дай мне того ублюдка с таким милым поставленным голосом профессионального актера.

— Конечно, вы имели в виду меня, Владимир Антонович? — снова заговорил неизвестный. — Вы запомнили слова вашего брата? Он сам рекомендует вам выполнить нашу просьбу. Я бы даже сказал — заказ.

— И что это за заказ?

— Это не совсем телефонный разговор. Я надеюсь, что нас не прослушивают ваши друзья из спецслужб?

Влад рассмеялся.

— Очень хорошо. Просто тут фигурирует имя известного человека. Банкира.

— Та-а-к, — протянул Влад. — Больше можете ничего не говорить. Я сам скажу за вас.

— Прошу.

— Я думаю, вам известно, что коварный некто недавно устроил довольно безалаберную попытку покушения на Андрея Ивановича Ковалева, не так ли? Три трупа — не очень хороший итог для этого самого некто. Но один труп удалось на время реанимировать.., возможно, вам известно, что в охране господина банкира работают только профессионалы.

Так вот, труп сказал, что ничего не знает, кроме того, что заказчиком был человек по имени Михаил. С ним он общался через некоего Кирсана, который теперь благополучно пропал. Ну так вот.., вчера в канализации был обнаружен некто Салов, известный в криминальных кругах под высококалорийным прозвищем Сало. Это Сало было уже не первой свежести — атмосфера не способствовала, знаете ли. Вероятно, кто-то признал это Сало некондиционным. Одним словом…

— Достаточно, — перебил его собеседник, — я понял, что вы обладаете несомненными аналитическими способностями. Правда, демонстрация этих способностей была не совсем удачной.

— Аналитические способности? У меня? Ну что вы, Михаил.., или как вас там, — насмешливо отозвался Свиридов. — Просто вы предложили достаточно открытую игру. Хотя имеете на руках несколько козырей, пока позволяющих вам вести себя таким образом. Хорошо. Где мы встретимся?

Свиридов положил трубку на журнальный столик, посмотрел на привставшую на кровати Настю.

— Ну.., вот так.

— Что?

— Просто.., просто мне кажется, что Илья узнал тайну смерти Иры.., своей жены. И, по всей видимости, его это.., потрясло больше, чем само ее убийство. Там кроется что-то жуткое.

Свиридов покачал головой и повторил одними губами:

— Что-то жуткое…

Они молча оделись и прошли в кухню. Выяснилось, что накануне Настя не ела вообще ничего, кроме спиртного: мартини, излюбленного фокинского кальвадоса, то бишь яблочной водки, текилы, а также «Джонни Уокера», при одном упоминании о котором бедную девушку начинало мутить.

Свиридов наскоро сварганил завтрак — Настя готовить не умела совершенно — и мрачно сжевал его, глядя куда-то в пол и, по всей видимости, усиленно размышляя.

— Что они тебе сказали? — наконец не выдержала Настя, когда обычно столь словоохотливый Влад не произнес ни одного слова в течение десяти минут. — Ну скажи мне.., может, так будет лучше.

Свиридов поднял на нее задумчивые глаза, пожевал губами, как то обычно делают старые деды в расцвете маразма, и наконец сказал:

— Теперь, кажется, кое-что становится ясным.

Но неясного — много, много больше.

Настя долго смотрела на его оцепеневшее лицо.

Потом поднялась и произнесла:

— А ты не помнишь, какой сегодня день?

— Какой сегодня день?

— Сегодня состоятся похороны.., похороны Иры.

И в тот момент, когда Настя произнесла эти слова, Свиридов уже знал имена тех, кто именно завертел этот дьявольский круговорот кровавых и таинственных событий…

Впрочем, через несколько минут выяснилось, что похороны были перенесены на следующий день — на день возвращения в Россию Владимира Ивановича Ковалева. Настя ошиблась: она посчитала, что похороны всегда проходят на третий день после смерти.

Но Ирина погибла на стыке двух суток, и любые из них можно было признать днем ее смерти.

Было половина девятого утра, когда Свиридов узнал о переносе похорон от позвонившего ему Стеклова, начальника охраны Владимира Ивановича Ковалева. Влад долго говорил с ним, правда, не упомянув о звонке таинственного Михаила.

…Теперь у Свиридова было достаточно времени, приготовиться к похоронам, потому что встреча с людьми Михаила, привязанная к проводам в последний путь Ирины Свиридовой, была перенесена на следующий день.

На полдень.

Примерно в одиннадцать часов дня «Шевроле-Блейзер», в котором сидели Свиридов и Настя, выехал из столицы и помчался на юго-восток.

— Ты так и не объяснил мне, зачем мы едем в этот твой Саратов? В эту глушь…

Владимир повернул голову и холодно посмотрел на облизывающую мороженое Настю. Она ела мороженое непрерывно на протяжении двух часов, доставая одно за другим из маленького переносного холодильника.

— Не такая уж это глушь, — отозвался Свиридов, — я там жил почти четыре года, а Илья и вовсе родился и прожил до двадцати двух лет. Он же в Москве недавно.

— Правда? А я думала, что он коренной москвич.

— И совершенно напрасно думала, — поспешно ответил Влад. — И вообще, Настька.., я взял тебя с собой не для того, чтобы ты задавала мне неуместные вопросы. Так что сиди смирно и не рыпайся.

— Никогда не видела тебя таким злым, — заметила она, — даже вчера вечером.

— А я стану еще злее. Когда приедем. Да мне думается, и у тебя будет немало поводов для злости.

Если, разумеется, моя мысль подтвердится.

…Уже темнело, когда темно-синий джип «Шевроле-Блейзер» подкатил к высокому желтому зданию, обсаженному черными липами и корявым разлапистым кустарником. Ворота контрольно-пропускного пункта остались в пятидесяти метрах позади, и теперь иномарка уверенно, по-хозяйски подрулила к массивным дверям, выкрашенным в коричневый цвет.

Сидящий на лавочке возле этих дверей и щурящийся на рассеянный свет фонаря человек с признаками явной олигофрении на безмятежном мутном лице нелепо подпрыгнул на месте, и из разомкнувшихся губ вырвалось нечто вроде:

— Кыррр.., булак!

Вероятно, это было единственное слово, которое мог произносить несчастный идиот.

Находящийся рядом с ним средних лет седой бородач в белом халате придержал его за плечо, а потом перевел взгляд на подъехавшую иномарку, и его глаза оцепенели от ужаса.

Дверь машины медленно, словно бы нехотя, распахнулась, и оттуда выглянул молодой импозантный мужчина в черных кожаных брюках, свитере и легкой светло-серой куртке поверх него. Санитар пристально вгляделся в этого человека…

Мужчина выпрыгнул наружу и, обойдя машину спереди, открыл правую переднюю дверь и галантно подал руку красивой стройной девушке — эффектной брюнетке с бледным надменным лицом и яркими темными глазами.

— Господи! — сорвалось с губ санитара. Подскочив на месте, он рванул на себя массивную коричневую дверь и бросился внутрь клинического корпуса.

— Кажется, это здесь, — настороженно произнес Влад Свиридов, отпуская руку Насти.

— Ты что, наконец осознал необходимость стационарного лечения? — язвительно откликнулась она и только тут увидела, как оставленный санитаром без присмотра идиот подходит к ней и протягивает руку к ее блестящей дорожной ветровке.

— Ну, конечно, — отозвался Влад, — идем за мной. У меня такое ощущение, что нас ожидает масса сюрпризов.

Больной подошел к Насте еще ближе и, широко улыбнувшись, выдал:

— Кыррр.., булак!

— У него несколько однообразный лексикон, — отметил Свиридов. — Хотя, к примеру, Фокин иной раз зачехляет еще невнятнее. Пойдем, Насть.