Вольный стрелок - Серегин Михаил Георгиевич. Страница 37

И он бы заплакал, если бы умел.

Единственное, что в данный момент щипало, бередило и не давало закиснуть в вязком и плотно вбирающем в себя покое, так это азарт. Он всегда был азартным человеком и, несмотря на пресловутую военную выдержку, отдавался игре без остатка, даже если играл не он. Ведь дело не в том, кто играет, а в увлекаюльности самой игры.

И сейчас «Манчестер» проигрывал его игру, и потому он сидел и уже не смотрел в телевизор, а тупо измышлял наказание объедающему цветок на окне Наполеону. Оно должно быть ужасным, это наказание, благо все равно мартышке все сойдет с рук, а кара хозяина обрушится на него в виртуальном порядке. Пусть Наполеон видит в его взгляде стальной блеск гильотины, а в газовой горелке, зажженной братом Ильей для форсированной просушки носков на бельевой веревочке, очистительный костер для еретиков.

Что-то должно сдвинуться с места в этой набитой вяжущим ватным воздухом комнате. Что-то стронется наконец, чтобы дать место новому.

И тогда, почему-то, болезненно всхлипнув — перебои на линии, захотелось подумать ему, — зазвонил телефон.

* * *

Он спокойно взял трубку и произнес:

— Я слушаю.

Что-то беспорядочно забулькало, а потом он услышал сбивчивый голос брата.

Ничего апокалиптического в этом не было, поскольку Илюха часто любил наводить тень на плетень, а уж попускать искры из глаз да поплевачься в трубку в связи с очередным возмутительным поступком одного из ближних своих — так это парня вообще хлебом не корми, а дай поразоряться.

— Влад, ты не мог бы?. — Голос брата сорвался в писклявый фальцет опереточного Петрушки, а котом сквозь писк и шипение снова прорисовался в трубке, на этот раз более отчетливо и весомо:

— Ты не мог бы помочь мне уладить одну проблему?..

— Через десять минут — хоть две, — лениво ответил Владимир, однако внутренне весь напрягся, поскольку нескольких подозрительных ноток в интонациях Илюхиного голоса было достаточно, чтобы интуитивно распознать нешуточность какой-то всплывшей пред светлы очи его незадачливого младшего братца незадачи.

— Какие, на хрен, десять минут? — рявкнул Илья. Очевидно, родственничка припекло в самом деле не на шутку, потому что обычно он не осмеливался быть столь откровенно непочтительным. — Меня тут чуть не замочили, а он десять минут мне тут геморит. Чего тебе десять минут эти дались?..

— Просто примерно через такой промежуток времени окончится футбольный матч, который я здесь усиленно просматриваю, — насмешливо ответил Свиридов, тем не менее поднимаясь с кресла и медленно направляясь с трубкой радиотелефона к прихожей. — И если ты будешь орать, а не говорить, в чем дело, то я и дальше намерен продолжать это душеспасительное занятие.

— Да пошел ты!.. — фыркнули по ту сторону трубки, и Владимир окончательно убедился, что брат не только взбешен до крайности, но и очень основательно пьян.

— Так я и поступлю. О! Слушай, Илюха, тут Бэкхэм как раз гол забил. Ты там сам разруливай свою проблему, а я тут покамест матч досмотрю, может быть, «Манчестер» выиграет.

Тот понял мгновенно. Голос прервался, а потом Илья тихо произнес:

— С ними осталась Наташка. Мы с ней сидели в ресторане.., в «Веге».., и эти ее так называемые знакомые.., трое лысых ублюдков.. В общем, мне перепало не слабо. Приезжай, Влад, помоги.

— Грубо работают, — откликнулся Владимир. — А кто эта Наташка?

— Приезжай скорее, все расскажу.

Гангстер несчастный, подумал Свиридов, положив трубку. И откуда только денег взял, чтобы своих бесчисленных пассий, которых ближе к тексту следовало бы именовать расхожим народным словом «шалава», по ресторанам таскать, да еще на ночь глядя? Да ладно деньги, где он набрался этой дешевой крутизны, чтобы вступать в чреватую демонтажем ребер, зубов и прочих хрупких и легкоуязвимых частей тела конфронтацию с амбалами стандартного и самого опасного образца?..

Он уже спокойнее глянул на экран телевизора, где под рев трибун и захлебывающийся восторженный комментарий Маслаченко Энди Коул забил победный гол в ворота «Ливерпуля», потом перевел взор на настенные часы, которые недавно пробили одиннадцать.

— Ну что ж, самое время веселиться.

Хотя…

— Он глянул в зеркало обострившимся, пронизывающим взглядом сузившихся темно-серых глаз. Из расступавшейся в свете настенного светильника тьмы зеркало возвращало ему черты серьезного, несколько бледного лица с тонкими, приятно не правильными чертами. Затененная линия властного саркастического рта перечеркивала это характерное лицо надвое, придавая ему выражение мрачной отрешенности. Ироничный росчерк красивых бровей и ровно зачесанные в челку короткие темные волосы оттеняли высоту чистого широкого лба. Просто Чайльд Гарольд нашего времени, пробежало по лицу, в равной степени саркастично и печально. Или скорее… Робин Гуд, что ли.

Ты неплохо сохранился, брат, подумал он, и все несмотря на то что товар ты явно б/у, причем в такой степени, что смело можешь считаться хламом. Номинально.

Он глухо засмеялся, ловя себя на забавной мысли, что, неотрывно смотря в зеркало, выбирает выражение лица позначительнее, а позу погорделивее. Замашки юнца, страдающего нарциссизмом в предпоследней стадии.

— Потому что последняя — это когда от собственного отражения в зеркале начинаешь сексуально возбуждаться, — пробормотал он вслух. Неожиданно для себя самого.

У тебя явно неадекватное мироощущение, Владимир Антоныч. Это такое корректное наименование для одной из разновидностей психически ненормальных людей.

Ведь среди них встречаются очень обидчивые, и подобрать подходящий эвфемизм иногда очень полезно для здоровья.

* * *

Новый «БМВ», который Влад копил три месяца назад, со своего последнего заработка, всю зиму уныло торчал на стоянке и потому буквально врос в снежный наст. Несколькими энергичными движениями Свиридов очистил переднюю дверь и протиснулся внутрь салона. Мощный двигатель в два счета выдрал машину из снежного плена, хотя, судя по мерзкому железному скрежету и хрусту, что-то отломилось.

Не иначе — бампер.

Убедиться в справедливости своих подозрений Владимиру было суждено спустя десять минут, когда он подъехал к неоново полыхающему двухэтажному зданию ресторана «Вега». Свиридов обошел автомобиль кругом, отметил несколько свежих повреждений на корпусе, включая вмятину на крыле и полуразбитый правый подфарник, и, почесав небритый подбородок, нервно сплюнул.