Вольный стрелок - Серегин Михаил Георгиевич. Страница 51

…После Чечни круто сошлись дороги Свиридова и третьего выжившего из группы смерти — Афанасия Фокина. Воистину неисповедимы пути твои, господи. Шесть лет они были с Фокиным бок о бок, из них три года в «Капелле», и при этом умудрялись оставаться совершенно чужими, а две недели в госпитале сделали их почти родными людьми, и все потому, что из-под обличья великолепных зверей, в совершенстве овладевших искусством убивать, наконец проглянула, вырвалась исконная — человеческая — сущность. Но не такого человека, модель которого преподносили им по выкладкам мрачных гениев философии иррационализма…

Тем более что оказались Фокин и Свиридов почти что земляками. Нет, они родились в разных городах, но с родиной Афанасия был связан тесными кровными узами и Влад. Потому что здесь, в этом старинном городе над великой русской рекой, родились, прожили свой век и отошли в землю его дед, бабушка и мать. Потому что и сейчас там жил его, Владимира Свиридова, младший брат, о чьем существовании он так и не забыл.

Он и без того собирался туда, а из-за Фокина это намерение еще более окрепло и утвердилось.

Они вернулись на родину в мае девяносто шестого. Свиридов без труда нашел квартиру родных, но когда он сообщил открывшему ему дверь долговязому юнцу лет двадцати, от которого сильно к тому же попахивало алкоголем, чего ему тут надо и кто он, собственно, такой, парень решил, что кого-то из них посетил жестокий приступ белой горячки.

Выяснилось, что у Ильи — это, разумеется, был он — имеется уведомление, присланное непосредственно отделом ГРУ Генштаба, что курсант такой-то военной академии Свиридов Владимир Антонович погиб в Афганистане 30 июля 1988 года при выполнении боевого задания.

Таким образом кураторы «Капеллы» вычеркивали суперкиллеров из списка живых.

Одно то, что Владу удалось это обнаружить, могло в свое время считаться чудом. Впрочем, хватка спецслужб давно была уже не та, и существовало много более важных проблем, чем отслеживать и в перспективе ликвидировать своих бывших элитных бойцов.

Конечно, все разъяснилось. Конечно, Илья признал брата и уже на следующий день организовал поход в кафе, который и начал отсчет деятельности Влада в волжском городе предков и породил в конечном итоге Вольного Стрелка.

Просто братья влипли в банальную драку, в которой, с одной стороны, были братья Свиридовы (пара сопровождавших их девушек, естественно, не в счет), а с другой — едва ли не десяток озлобленных — и вооруженных, между прочим! — парней, которые — это уже на правах финального аккорда их характеристики — принадлежали к откровенно бандитской группировке, возглавляемой знаменитым Валерием Марковым по прозвищу Китобой.

Итог свалки угадать было несложно, но тем не менее он оказался вовсе не таким, как предполагают многие. «Китобойную» команду в полном составе транспортировали по больницам со всеми видами травм и степеней их тяжести. Илья, которому первым же ударом разбили нос, отполз в угол и в дальнейшем только наблюдал, как его брат учил парней Китобоя манерам, приличествующим истинному джентльмену. А когда бедняги гоблины кончились и их место занял наряд милиции, прибежавшей на шум, как водится, с получасовым опозданием, то началось самое веселое.

Разгорячившийся и уже изрядно пьяный Свиридов не оценил того, что подбежавший страж порядка с воплем вытянул его резиновой дубинкой. В следующую секунду бедняга милиционер полетел в один угол, а его напарник — в другой, а третьего, самого ретивого и даже успевшего вытащить табельный пистолет, чтобы прищучить разошедшегося негодяя, Влад прямым ударом левой ноги отправил в глубокий нокдаун, что где-то по соседству с нирваной.

Конечно, образ мышления спецназовца понятен: как несколько жалких бандитов осмелились оскорбить его, элитного офицера ГРУ, который смотрел в лицо смерти уже тогда, когда эта редковолосая замесь дворняжки и сбежавшего из зоопарка дурно воспитанного гиббона только еще трусливо шарила по подворотням, воруя авоськи у старушек и колотя перебравших с портвейном пьяниц! А тут еще и «мусора» тянут свои привычные к протоколам руки, чтобы добраться до него, Влада Свиридова, которого миновали пули Афгана и огненный шквал Чечни.

Который видел весь свей.

Мерз во льдах Антарктиды, дрался голыми руками с обезьянами-убийцами Индонезии, плавал в кишащей пираньями Амазонке и прыгал с уходящего под откос со скоростью сто километров в час поезда.

И они что-то пытаются сделать с ним!

…Безусловно, он был пьян и не прав.

И когда его все-таки поймали и посадили в КПЗ, он горько задумался над тем, как порой прихотливо и попросту смехотворно складывается судьба: пройти в буквальном смысле через ад, взять на себя перед богом грех сотни убийств — и сесть в тюрьму за нанесение средней тяжести телесных повреждений и оказание сопротивления правоохранительным органам.

Но его жизненному пути не суждено было — хотя бы временно — заглохнуть на такой нелепой фарсовой ноте. Вскоре его освободили. Хотя цена, которую он за это заплатил, была достаточно высокой.

Его освободили по ходатайству того самого Валерия Маркова, с чьими ребятами он так ловко разобрался в кафе. Но вовсе не для того, чтобы устроить самосуд и благополучно спровадить его на тот свет.

Марков, сам «афганец» и бывший боец армейского спецназа, не то чтобы оказался в претензии на Свиридова, но в личной встрече даже выразил свое восхищение его действиями.

— Сразу видна школа, брат Володя! — Марков, рослый, статный парень лет тридцати пяти, тяжело хлопнул его по плечу сильной ручищей и ухмыльнулся во все широкое приветливое лицо. Бандита Валерий Леонидович напоминал чрезвычайно мало и по внешности, и по манерам, и по выговору. — Спецназ?

— Спецназ, — сквозь зубы ответил Свиридов.

— В Чечне был?

— Везде я был.

— Что, и в Афгане? — обрадовался Марков. — Ну, тогда совсем родной. За что ж ты так моих дуболомов-то?

— Вот за это самое. А если хочешь поподробнее, спроси у них самих, если там кто уже очухался.

— Да мне с ними неинтересно разговаривать, я наперед знаю, что они там лепетать будут. А вот с тобой интересно. — Китобой посмотрел на Влада тяжелым испытывающим взглядом и потер пальцами виски. — Ты серьезно влип, Владимир. Я могу тебя отмазать, но в наше время ничего не делается даром. Услуга за услугу.