Доминирующая раса - Онойко Ольга. Страница 10

И, патетически завывая, Лучший Самец провозгласил:

— Злые силы генетически модифицируют людей. Ррит готовят реванш. Скоро гипертехнологии поработят человечество. Тараканы — неизвестная разумная раса!

Судя по вам, очаровательнейший местер Экмен, отдельные представители этой расы действительно разумны. Во всяком случае, говорить умеют.

Очень приятно было всё это услышать.

Но Аджи я так и не нашла.

4

Дни я не считала. Потому что дату от меня не скрывали. Зачем?

С того дня, когда на входе в ангар мне прижали к лицу тряпку с хлороформом, прошло ровно сто суток. По земному времени наступило двенадцатое августа. В пустынной части Фронтира царствовал сезон засухи.

Это была круглая дата и ещё по одной причине. Ровно два года назад Янина Хенце была подвергнута эвтаназии как антисоциальный элемент высшей категории опасности.

О моём внешнем виде позаботились уже давно. Принесли новую одежду: джинсы, майки и красивый и дорогой льняной брючный костюм кремового цвета. Для радости очей Экмена, не иначе, хотя осуществлять своё намерение он почему-то не торопился.

Когда незнакомый мне флегматичный местер очень вежливо попросил меня собираться, я не ощутила ничего, кроме сосредоточенной готовности к действию. Я поняла, что Хейнрри и Экмен добились своего. Что метаморфоз завершился, по крайней мере, внешне. Что через несколько часов я могу погибнуть наименее возможным для экстрим-оператора образом. Но сейчас рефлексии были недопустимы.

Временами экстрим-оператор — такое же биологическое оружие, как её нукта.

Меня вывели на воздух. Посадили в «крысу».

И тогда я поняла, почему не могла войти в контакт с Аджи. Вольер находился на значительном расстоянии от базы. Видимо, сначала моего мальчика заперли прямо в здании, а потом, из страха перед боевым нуктой или из каких-то других соображений, перевезли. «Крыса» шла, судя по моим ощущениям, минут десять и очень быстро. Несколько десятков километров — это много даже для связи нукт между собой, не то, что для человека.

Начальство прибыло к месту проведения эксперимента раньше меня. Людей было удивительно мало. В пределах видимости стояли всего две «крысы», наша была третьей. В тени внушительного забора неторопливо беседовали Хейнрри и Экмен, чуть поодаль сидели рядком и курили трое вооружённых мужчин.

Рядом, на грани тени и света, полуозарённые солнцем, стояли двое… два существа, которые определённо не принадлежали к человеческой расе. Равно как и к расе ррит.

Симпатия, которую могут испытать или не испытать друг к другу представители разных цивилизаций, зависит вовсе не от меры их внешней схожести. К людям наиболее близки по менталитету нкхва, которые при первом знакомстве вызывают у нас плохо скрываемую тошноту — так очевидны в них черты предков-амфибий. По отзывам нкхва, мы для них ненамного симпатичней. Тем не менее, привычка скоро делает внешность маловажной, и собеседники понимают, что мыслят схоже, им легко договориться и интересно друг с другом. Даже юмор у нас одинаковый.

А вот анкайи не просто удивительно похожи на людей, но ещё и очень привлекательны. Даже то, что отличает их от нас, кажется нам красивым: ресницы не только по краю века и намного пушистей и гуще, очень крупные глаза на маленьком лице (анкайи произошли от ночных животных), гривка, уходящая вниз по позвоночнику. Но со временем их гармоничные черты начинают казаться отталкивающими. Психологически человек даже к ррит ближе, чем к ним.

Анкайи не делают обобщений. Совершенно. Мы не может и вообразить себе подобный образ мышления. Долго контактировать с анкайи тяжело.

Я про это читала. Но сама видела анкайи в первый раз.

Они действительно прелестны. Такие… как игрушки. Глазастенькие. Одежда из тонкой ткани вроде шелка, яркая, многослойная, полы развеваются. И им не жарко? Или под одеждой фреонные костюмы? А интересно, какого они пола?

И что они вообще здесь делают?!

Я с трудом заставила себя отвести глаза. Сейчас не это важно.

Ограда вольера. По крайне мере Хейнрри, или кто там всё это проектировал, был в курсе, что самки значительно крупнее самцов. Внешний ряд сложен из гигантских железобетонных блоков, метр или больше толщиной. Четыре блока друг на друге, нижний ушёл в землю… Ещё метра три над ними — металлическая решётка с остриями внутрь. Внутренний ряд — из проволочной сетки, по высоте равен внешнему. Похоже, сетка под напряжением.

Ха! У них не хватило денег? Или ума?

Положим, земного динозавра такой заборчик действительно бы остановил. И даже куда более скромный заборчик. Но я подозреваю, Аджи лишь потому до сих пор сидит внутри, что попросту не знает, что ему ещё делать. Он же не земное животное! Как хорошо, что липовый «Док» Андерс не догадался спросить меня о том, что из себя представляет родная планета нукт. А то бы я, не подумав, и рассказала. Там человека и скафандр высшей защиты не убережёт…

Но ведь про электричество я ему рассказывала. Точно помню.

Я сказала, что нукты устойчивы к электрическим разрядам.

Я оговорилась. Без всякой задней мысли.

Они к ним невосприимчивы.

Пока я любовалась забором, ко мне подошёл Экмен. Он снова был полуобнажён и красовался знаменитым ожерельем на мускулистой груди. Неужели не боится обгореть?

— Простите, что заставил вас скучать столько времени, — мягко сказал он. Я изумилась. В его голосе не было фальши. — Я был занят.

— Охотились?

— И это тоже.

— Был такой охотник, Лакки, — по неожиданному наитию сказала я. — Он не очень удачно завершил свой жизненный путь. Вы бесстрашны?

Экмен улыбнулся. Он хотел улыбнуться мудро, но получилось самодовольно. Подцепил большим пальцем свои бусы.

— Они были бесстрашны, местра Янина. По-настоящему.

— А у вас был биопластик, — не удержалась я.

— Вам ли меня укорять, — он не оскорбился. — У вас был Аджи.

— Вы его у меня отняли.

— Вы так любите драконов, принцесса, — вздохнул Экмен и положил ладонь мне на щёку.

— А вы здесь рыцарь, местер Экмен? — я не стала дёргаться и кривиться, и он не подготовился к удару. — Мой нукта более джентльмен, чем вы.

Он отдёрнул руку так, будто я сообщила, что ядовита.

— Боюсь, теперь он леди, — в голосе Экмена ничего не изменилось. Он оказался достаточно умён и выдержан, чтобы не унизить себя самому, ударив меня. — И скоро начнёт нести яйца. И сейчас вы пойдёте к самке в вольер, милая местра Янина, мастер вы там или нет.

— Я говорил тебе, что она любит динозавров куда больше, чем людей, — проскрипел незаметно подошедший Док.

— Животные невинны, — тихо сказала я. Не ему. Себе самой.

Для нукты неважно, что женщина может быть крупнее, умнее, сильнее или увереннее в себе. Их самки все такие. Но она женщина, мать, — значит, нужно беречь и защищать её, даже ценой собственной жизни. Поэтому-то многим операторам трудно выйти замуж. Когда чувствуешь такое отношение к себе, когда привыкаешь к нему — очень тяжело соглашаться на меньшее…

Я понимаю, что у нукт инстинкты.

Все это понимают.

Гигантские ворота из цельнолитых стальных прутьев в мою руку толщиной. Их части полностью перекрывают друг друга и уходят на полметра в бетон. Створки не распахиваются, а уезжают вглубь стены.

Каких всё-таки размеров самка?

— Ну что же… Вперёд! — браво скомандовал Экмен. Потом вдруг снял с себя клыкастые бусы и нацепил мне на шею. — На удачу.

Надеюсь, моя удача будет отличаться от удачи бывших владельцев этих зубов.

Красивое ожерелье, не короткое, и клыки лежат щедро, вплотную… Судя по форме, каждый из них — левый верхний. А вот эти, длиннее и более округлые в сечении, образующие что-то вроде подвески — явно женские.

— Не боитесь, что нукта проглотит ваши бусы вместе со мной?

— У меня есть другие, — Экмен ухмыльнулся с видом кота, обожравшегося сметаны. — Две штуки. И я всегда могу добыть ещё столько же.

А кто-то думает, что ррит уничтожили всех до единого… ха. Да их не уничтожили бы только для того, что всякие экмены могли тешить своё самолюбие, выламывая им клыки. Человечество любит доминирующих самцов.