Доминирующая раса - Онойко Ольга. Страница 14

Вот и ты блажишь, что безопасны. Ну ладно, безопасны, но смотреть же противно. А потому, что самому от себя противно, когда на тебя ручная девкина зверюга зыркает, а у тебя коленки слабеют и мужские причиндалы в улитку сворачиваются. Не, конечно, был у нас в части один тип. Псих полный. Его бы давно списали и в клинику заперли, если бы он на все смертные задания первый не вызывался. И ведь приходил без царапины. Один раз только пальцы на ноге отрубило, и то случайно, дверью отсека. Так вот, он тварюки не побоялся. Подошёл ночью к девке, достал член и спрашивает: «Что, цыпа, отсосёшь у меня?» А она отвечает: «Фафнир тебе отсосёт». И подымается этот её Фафнир, пасть раскрывает да как щёлкнет зубом! От воплей вся казарма проснулась, видят, сидит наш психованный на полу и вопит: «А-а-а! Откусил!» Сержант посмотрел и говорит: «Э, мужик, да не откусили тебе ничего. Обоссался ты. Вот и кровь по ногам хлещет…»

С тех пор тварюка и скалилась на нас. Не доверяла.

Анекдот. Летит грузовоз. Старый, латаный, пушки маломощные, сама махина здоровеннейшая — одно удовольствие прицелиться. И вдруг выныривает рядом рритский истребитель. «Эй, х’манки! — передают. — Мы свой боезапас расстреляли уже по вашему брату червю. Так что дырявить вас не станем, а лучше возьмём на абордаж и налопаемся вашего мяконького мясца!» «Берите, — отвечают с грузовоза. — У нас на борту нукт две тысячи голов».

Тридцать пять лет, как война закончилась, а всё равно смешно. Говорят, это не анекдот, а байка — действительно был такой случай. Диких везли, конечно, тысячами-то. Живые мины. Истребитель даже ответить ничего не смог, сконфузился и улетел…

Спрашивается, что мне ещё было делать, кроме как думать о всякой чепухе? Молиться? Дрожать? С трепетом ждать приближения смерти? Это непрофессионально.

Я экстрим-оператор.

Кроме того, была ночь, прохладный ветер, и мне ещё не очень хотелось пить.

Я не знаю, как выглядит земная пустыня ночью. Может быть, никогда уже не узнаю. Зато я знаю, как выглядит ночью пустыня на Ррит Кадаре. Немногие люди могут этим похвастаться… Не то, чтобы очень красиво, потому что попросту ничего не видно.

И всё-таки удивительно.

У Фронтира нет луны. Есть только звёзды. Но таких светил, не белых искорок, похожих на проколы в чёрной ткани, а настоящих, свирепых, косматых светил — не увидеть с Земли. Может, потому, что Фронтир ближе к центру Галактики. Но здесь ещё атмосфера намного чище и прозрачнее. Хотя и плотнее. Ррит с самой зари своей технической эры любовно и заботливо относились к окружающей среде. Почти не использовали грязных технологий.

Ррит вообще-то умнее, чем люди. Это ещё одна вещь, о которой все вроде знают, но которой как бы нет. Разум ррит превосходит наш по всем параметрам, кроме гибкости. Проще говоря, люди хитрее. И ещё у нас выше способность к качественным скачкам. Это не я придумала сравнение, но мне запомнилось: когда ррит просчитали игру от первого хода до окончательного мата, люди превратили шахматную партию в раунд компьютерной стрелялки…

Наверное, такого ещё никто не испытывал. Такое может быть только на чужой планете, где человек — непрошеный гость. Совершенная тьма, свист ветра и где-то внизу — глухие удары невидимых лап по слежавшемуся песку. Гигантские звёзды над головой. Звёзды ррит, которые так долго принадлежали им. У них нет названий на человеческих языках. С Земли их почти все не различить невооружённым глазом.

Огромное, мощное, почти неуязвимое тело живого оружия. Ровно бьются два сердца под толстой бронёй, лапы топают мерно, как механические. Никакой изощрённый разум не смог потягаться в разработке вооружений с дикой природой планеты, чей кодовый номер засекречен. Нукты ведь тоже инопланетные существа. Всегда знала это и никогда не могла почувствовать. И сейчас не могу. Вот же он, мой мальчик, мой Аджи.

То есть теперь — она.

Говорят, в пустыне бродят ррит. Власти Фронтира не могут этого отрицать, но клятвенно заверяют, что все неадаптированные экземпляры регулярно отстреливаются патрулями. Пропавшие патрули заносятся в отчёты как застигнутые самумом и погибшие по вине неисправной и устаревшей техники. Это очень удобно, потому что позволяет требовать немалые деньги на ремонт и замену. Техника на самом деле у солдат хорошая. Это всё из-за глупости и от скуки. И из-за отчаянного бесстрашия ррит, которых тридцать пять лет гложет непереносимое оскорбление. Спрашивается, кто виноват… ррит первыми посчитали людей животными. Они всех считали животными.

Я вспомнила об анкайи.

Это из-за анкайи люди потеряли в глазах прочих разумных рас (или в других органах восприятия) ореол благородных победителей и избавителей от тирании ррит. Точнее, не из-за анкайи, а из-за Терры-без-номера, она же Земля-2.

А если совсем точно, то из-за легендарной человеческой алчности.

Когда наш корабль впервые опустился на одну из планет, принадлежащих анкайи, мы уже захватили столько lebensraum, сколько не сможем заселить и за сотни лет. И обычная планета, пригодная для жизни, не вызвала бы таких эмоций.

Но это была не просто пригодная для жизни планета. Не просто планета с синим небом и зеленолиственной растительностью. Изучая данные сканеров, анализы воздуха, почвы и древесины, просто бродя по лугам и лесам, разведчики долгое время могли произнести только одну фразу: «Господи, это Земля!» Они отправляли диспетчерам новые и новые съёмки, много больше, чем нужно по правилам, но в Центре и не думали их осаживать…

Человечество не устояло.

Военно-промышленной комплекс, доведённый до немыслимого совершенства долгой войной с самой мощной и агрессивной расой Галактики, снова пришёл в движение. Анкайи были раздавлены в мгновение ока, никто не посмел возразить, но все, кроме нкхва, тихо отмежевались от нас. И полное почтения «хуманы» сменилось вдруг рритским словом-плевком: «х’манки».

По данным сравнительной ксенологии, только две расы знают феномен сращивания личности с имуществом — мы и нкхва. И лишь у людей сращивание может произойти так быстро.

Когда я думаю об этом, меня одолевают философские мысли. Но вот как анкайи оказались на нелегальной базе посреди Фронтира? Зачем? Не туристами же они туда прилетели, нужны были зачем-то Хейнрри…

Это не моё дело. Это проблемы Экмена, Центра, Объединённого Совета, чьи угодно. Если доберусь до города — упомяну в отчёте. Под настроение могут и информацию выдать. Я вернулась с четырёх «смертных» забросов, это внушает им уважение…

С пятого могу не вернуться.

Сколько ещё?

Горизонт начал светлеть. Идёт новый огненный день. Мне уже дурно от жажды. Человек сильное существо, он может больше, чем ему кажется. Я могу дожить до вечера. Пережить ночь. Но следующее утро…

Я не буду думать об этом. Я лучше подумаю о том, что вечером… или даже к полудню… вдали покажется город. Или форпост — они ведь вынесены дальше в пустыню. Или «крыса» патруля. Ведь может же такое быть. Может.

Опять скалы приближаются. Это хорошо. Хоть какое-то разнообразие.

А теперь я подумаю о Терре-5, замечательной планете, где нет пустынь. Или о славной Терре-без-номера, которая так похожа на Землю. Да, я подумаю о них.

Потому что мне больно думать о великой Древней Земле.

Биопластик держал меня на спине Аджи, намертво вплавившись в шкуру. Я бы сама уже не смогла цепляться. В глазах плавали зелёные, лазурные, розовые светила Терр…

Солнце поднималось. Оно было жёлтым, лютое солнце. Словно дома. Обман. Ррит презирают обман и вероломство; люди с такой радостью использовали это оружие против них…

Вот скалы рядом. А горизонт опять пуст. И почему я путешествую не по лесам и лугам любой из неполного десятка Терр, а по пустыням Фронтира…

И вдруг я поняла, что нахожусь совсем не на Фронтире. По крайней мере, именно в этом месте планета называется Ррит Кадара.

По-прежнему.