Золотой телец - Сергеев Евгений. Страница 30

Но мечтам его не суждено было сбыться. Вбежавший в залу адъютант испуганно сообщил, что конники известного партизана-гусара Давыдова отрезали им путь к отступлению и через десять-пятнадцать минут неприятель будет в усадьбе. Генерал вскочил с кресла. Его слух действительно уловил доносившуюся со всех сторон оружейную трескотню. А ещё через мгновенье он увидел, как из-за дальнего пригорка выскочила лавина, как ему показалось, всадников, с гиканьем устремившаяся наперерез отступающим французам.

Генерал не был трусом, окружение и даже плен его не путали. Больше всего его волновала мысль о том, что во время неизбежного обыска русские найдут столь дорогое для него колье. Эта мысль доводила его до отчаяния.

Выскочив во двор, он торопливо огляделся и увидел неподалеку отдельно стоящий сарай. Оглянулся ещё раз — вроде, никого нет. Однако за ним внимательно наблюдал из окна старый дворецкий. Заскочив в сарай, генерал достал коробку из-под монпасье, которые очень любил и поэтому всегда имел при себе. Вытряхнул остатки конфет и бережно уложил в коробку колье-талисман, предварительно поцеловав и прижав к сердцу. Побросал туда же золотые монеты и перстни. Схватив стоящую в углу лопату, стал лихорадочно долбить мерзлую землю. За несколько минут, показавшихся ему часами, вырыл небольшое углубление в углу сарая и осторожно опустил туда жестяную коробку с драгоценностями, засыпал клад, обозначив его место особой меткой на стене. Генерал надеялся, что ещё вернётся сюда в спокойные времена и заберёт сокровища. Но, увы…

Выйдя из сарая, генерал увидел прямо на него летящих двух всадников с обнажёнными саблями. Выхватив заряженный пистолет, он выстрелил первому в грудь, сразив его наповал. Второй же полоснул его саблей так, что буквально развалил надвое до пояса. Подбежал наблюдавший эту сцену дворецкий. Оба склонились над поверженным телом генерала. Тот ещё открыл глаза и произнёс последнее в своей жизни слово — «талисман». Виновник его смерти и свидетель её, не зная французского, подумали, что он назвал имя своей возлюбленной…

Генерала похоронили, по указанию командующего русской армией, в отдельной могиле неподалеку от усадьбы.

Когда всё улеглось, дворецкий без труда нашёл в сарае по свежеутоптанной земле заветный клад. Полюбовался драгоценностями. Долго думал, как поступить с ними дальше, и решил перепрятать клад — мало ли что могло случиться в военное время. Зарыл он его в противоположном углу сарая. Но и дворецкому не дано было воспользоваться драгоценностями. Возможно, он в те же дни погиб от случайной пули. Судьба умеет хранить такие клады по-своему…

Читатель, конечно, догадался, что это одна из версий проводимого многие годы спустя следствия. На мой взгляд, довольно убедительная версия появления уникального бриллианта «Голландец» в России.

Прошло 120 лет. События развивались, по уже достоверным данным, следующим образом.

Уроженцы приволжского села Петряксы ещё до революции, страдая от постоянных засух, стремились переселяться в Подмосковье. В середине двадцатых годов XX века это переселение приняло массовый характер. Одним из таких переселенцев был некий Малик Гайнутдинов. Дальний родственник помог ему устроиться сторожем к нэпману Кувшинову в Наро-Фоминске. Поселился Гайнутдинов в уже известном нам сарае. По рассказам старожилов, именно в этой пригородной усадьбе какое-то время обитал во время войны 1812 года французский генерал, могила которого сохранилась до сих пор.

В тридцатые годы, роя фундамент под печь, Малик нашёл клад, о чём рассказал только жене Саре, забитой и крайне неразвитой женщине. Боясь преследования властей, супруги перепрятали коробку с драгоценностями и стали ждать «лучших, времён», но они так и не наступили. Когда стало особенно тяжко, Малик взял несколько золотых монет и решил продать их, но, не имея ни малейшего опыта, сразу попал в переделку: его арестовали за незаконную валютную сделку и осудили на пять лет лишения свободы. Конечно, произвели обыск в его «жилище», но ничего не нашли. На следствии он дал показания, что золотые монеты, при попытке продажи которых он был задержан, найдены им в усадьбе Кувшинова.

Вскоре после того, как он вернулся после отсидки, началась война. Чтобы не умереть с голоду в самые тяжкие годы, Малик потихоньку менял монеты на хлеб и другие продукты. После смерти мужа у Сары с дочерью оставалось одно колье, которое она решил-таки продать своему брату Закиру Даутову за 25 тысяч рублей. Она надеялась, что уж он-то сумеет реализовать уникальную драгоценность, с его-то криминальным опытом: три судимости за подделку документов, дезертирство, хищение государственного имущества, девятнадцать лет пребывания в местах отдалённых. Жена его также была судима за нарушение правил валютных операций.

Даутов согласился, но покупать колье не стал, решив поднажиться только на его перепродаже. Предварительно вынув бриллиант из оправы, а колье оставив хозяйке, он показал камень своим знакомым «ювелирам», которые наотрез отказались приобретать уникальный камень, представляющий несомненно историческую ценность, но… указали на человека, который может это сделать, ибо, по слухам, имеет связи с зарубежными банкирами. Так Даутов вышел… на источник оперативной информации Петровки,38, состоящий на связи у оперуполномоченного Управления БХСС Анатолия Дмитриевича Сельдемирова.

Срочно проверив Даутова по спецучётам и узнав, с кем предстоит иметь дело, Анатолий Дмитриевич решил с одобрения и разрешения своего руководства подключить имеющиеся в их распоряжении силы и возможности. При первом же появлении Даутова в столице за ним было организовано наружное наблюдение силами оперативной службы. Вместе с ним была средних лет женщина, как выяснилось позже, его сожительница Попова. С вокзала Даутов и его спутница неторопливо проследовали в ателье женской одежды, что вызвало некоторое замешательство у оперативников, ибо Даутов, по предварительным наметкам, должен был уже иметь при себе не фотографию камня, которую он накануне показывал источнику, а сам бриллиант.

Тем не менее слежка продолжалась. Даутов с Поповой долго и тщательно выбирали материал, затем столь же долго беседовали с закройщиком. Как будто никуда не спешили. Но вдруг Даутов, оставив Попову в ателье, торопливо вышел на улицу, сел в проходившее мимо такси, поехал в центр Москвы. На Солянке вышел из машины, попросил водителя подождать, зашёл в подъезд, где пробыл около получаса. Вернулся с двумя спутниками: пожилым мужчиной и парнем лет двадцати. После этого таксист подбросил Даутова до ателье, а его знакомые поехали дальше… с оперативным сопровождением. Неуужели Даутов передал им «Голландца»? Сотрудники УБХСС В. Синельников и Н. Скороделов сгорали от любопытства, не раз предлагая А. Сельдемирову задержать подозреваемого, но тот не спешил, желая установить его связи. Нужно было брать наверняка, брать чисто. А вдруг Даутов не захватил с собой бриллиант? Тогда задержание спугнёт его и спугнёт надолго.

Решили найти какой-нибудь убедительный повод для задержания, который не вызвал бы в Даутове подозрения. Вскоре такой повод представился. Даутов с Поповой, выйдя из ателье, поехали на такси в Нагатино. Там в гастрономе купили пару бутылок водки и зашли в кафетерий, где и… приступили к выпивке прямо стоя, взяв несколько бутербродов на закуску. Закусить им оперативники дали, но потом приблизились с решительным и вполне «казённым» видом.

— Нарушаете, граждане, придётся пройти в отделение, — сказал один из них, тот, кто был в форме, надетой специально для такого случая.

Ничего не подозревавший Даутов направился со спутницей за сотрудниками милиции.

В отделении при понятых А. Сельдемиров предложил Даутову выложить из карманов содержимое. Тот выполнил команду с непроницаемым лицом. В карманах брюк ничего интересного не оказалось. Но вот из внутреннего кармана пиджака Даутов достал носовой платок и небрежно бросил его на стол. Анатолий Дмитриевич ощупал его, почувствовал что-то твёрдое. Развернул. На одном из концов платка был завязан сверкающий холодным блеском огранённый камень.