До свидания, Овраг - Сергиенко Константин Константинович. Страница 2

– Это кисти, – сказал он. – Отдыхай, уважаемый, а я пока поработаю. Ночью у меня хорошо получается.

Он долго трогал палочками свою дощечку, иногда отходил и смотрел прищурившись.

– Полюбуйся, уважаемый, – сказал он.

Я подошёл к дощечке и понюхал её.

– Жаль, что собаки не различают цветов, – сказал он. – Впрочем, ты, может быть, различаешь.

Я повёл носом поверх дощечки. Направо, налево, поперёк. Нет, она пахла очень красиво, эта дощечка. Запах струился лентой, расплывался шаром, набегал волной. Я разволновался и царапнул лапой пол.

Потом он снова сидел перед дощечкой и трогал её своими палочками. Я подрёмывал в углу.

Наконец Человек встал, потрогал мою забинтованную лапу и сказал:

– Ну, уважаемый, пора расставаться. Ты накормлен и подлечен. Большего я для тебя сделать пока не могу. Подождём лучших времён.

Я всё понял. Он не мог оставить меня. Я встал и пошёл на улицу. Он вышел меня провожать, и мы погуляли по утреннему морозцу. Небо уже посветлело, поскрипывал снег.

– До свидания, уважаемый, – сказал он. – Всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Поверь, я бы охотно пожил с тобой вместе. Давай-ка лапу.

Я протянул ему лапу. Он ушёл, подняв воротник пальто.

Я часто вижу своего Человека. Я провожаю его сторонкой и никогда не напрашиваюсь в гости. Несколько раз мы сталкивались на улице. Он всегда узнаёт меня, гладит и ласкает. Называет меня «уважаемый», спрашивает, как я живу.

Я весело кручу хвостом и бегу рядом. В эти минуты сердце у меня колотится от счастья. Как всё-таки хорошо иметь своего Человека! Жизнь тогда кажется просто сказкой.

Глава 4. НАШИ ЗАБОТЫ

У вольного пса очень много дел. С утра пораньше надо обежать овраг и выяснить, нет ли чего нового. У каждой собаки есть свой уголок, который она знает лучше других. Если ты в стае, то нужно рассказать новости вожаку.

Чёрный обычно сидит у своей ямки за Диким кустом.

Прибегает Бывшая Такса и говорит, что в её канавке появилась железная коробочка.

– Ржавая? – спрашивает Чёрный.

– Да, очень ржавая, с двумя дырочками.

Чёрный думает, потом говорит:

– Ладно, пускай лежит.

Головастый докладывает, что на его бугорке кто-то забыл книжку.

– Про собак? – спрашивает Чёрный.

– Нет, про людей, – отвечает Головастый.

– Разорви на мелкие клочки, – приказывает Чёрный, хотя и знает, что Головастый рвать книжку не станет, а спрячет её подальше.

У Хромого жгли ночью костёр и сломали удобный сучок, о который все мы чесались.

– Я ещё узнаю, кто сломал! – грозится Чёрный. – Так дёрну его за штанину, что она разорвётся!

Крошка говорит, что в его ложбинке ничего не изменилось.

– Как это не изменилось? – спрашивает Чёрный. – У всех изменилось, а у тебя не изменилось? А ты хорошо всё прощупал? Ты плёл носом петли, шарил крест-накрест, водил сверху вниз?

Крошка торопливо уверял, что плёл петли, шарил крест-накрест и водил сверху вниз.

– А это что? – грозно спрашивает Чёрный.

Он бросает перед Крошкой ветку бузины.

– Я специально проверил тебя, Крошка. Я сбегал в твою ложбинку и отгрыз эту ветку, а ты не заметил.

Крошка начинает ёрзать и хихикать.

– Вот так всегда. – Чёрный обращается ко мне. – Ничего не знают, ничего не умеют. Засыпь им весь овраг, не заметят.

После обхода надо проводить в школу детей. Они идут, весело болтают, размахивают портфелями, бегают, дерутся.

Мы тоже идём, звонко тявкаем, крутим хвостами. Жалко, что летом школа закрывается. Многие дети уезжают. Зато остальные целые дни проводят в овраге. Играют в прятки, жгут костры, роют пещеры.

За всем этим надо присмотреть. Без нас не обходится ни одна затея. Если появится нехороший человек, мы его облаем и не подпустим.

Самых маленьких надо покатать верхом, большим принести какую-нибудь дичь. Например, серую мышь. Развлекаешь ребят целый день, даже устаёшь. Забота нелёгкая.

Я уж не говорю про то, что приходится добывать пищу. Конечно, наши маленькие приятели иногда приносят еду. Куски мяса, булки, колбасу. Но разве этого хватит на всех собак?

Перебиваемся как можем. Бегаем туда-сюда, ищем. Хватаем, что плохо лежит.

Самый отчаянный из нас Чёрный. На моих глазах он два раза отнимал еду у взрослых.

Вечером, когда на автобусной остановке темно, Чёрный залегал в кустах и ждал. Если из автобуса выходила одинокая взрослая с сумкой, Чёрный нападал на неё, рычал, дёргал к себе сумку и в конце концов отнимал её.

Он издали чуял, что несёт взрослая. Если в сумке только хлеб, он оставался в кустах. Если же колбаса или мясо, считайте, что сумка у Чёрного.

Я говорил Чёрному, что это добром не кончится. Но Чёрный не унимался.

– Я им ещё покажу, – говорил Чёрный и рычал.

Хорошо, хоть у него хватало ума не нападать на мужчин. Эти так просто не отдадут свою еду, а то и прибьют.

Сытнее всех среди наших живёт Хромой. Он ходит побираться на железную дорогу. Там он залезает в поезд и бродит по вагонам с жалким видом. Люди кидают ему всякую всячину. Хромой наедается сам и кое-что приносит Чёрному, а уж Чёрный посмотрит, угостить ли кого ещё.

В заботах о еде, о наших маленьких друзьях, об овраге мы и проводим весь день. А когда темнота ляжет на землю, наступает час ночного дозора.

Глава 5. НОЧНОЙ ДОЗОР

– Построиться! – тихо командует Чёрный. – Приставить носы! Вперёд!

И лёгкой тенью мы скользим по земле мимо спящих домов. В носу свербит. Жажда поиска кружит голову. Ночной дозор – торжественный час для собаки.

Если днём много запахов, то ночью в них прямо утопаешь. Пахнет небо, пахнет лунный свет, пахнет сама темнота, а в ней, как мотыльки, туда-сюда так и снуют, так и мелькают запахи. Хочется схватить каждый и подержать на носу, как держит на носу шарик одна знакомая собака.

Запахами покрыта вся земля. Вот одни следы, вот другие. Кто-то бежал, кто-то шёл вразвалочку, а вот здесь крался кот. Это проехало колесо машины, это боролись на земле два мальчика, это – скок-скок – пропрыгал мяч. Это упала буханка хлеба, а это вот-вот пробьётся из-под камней росток травы. Всё нам расскажут запахи.

Но особенно пахуч, особенно полон ароматами наш овраг. Он налит ими до краёв, как большая миска. Запахи волнуются и колышутся. Цветы раскрыли свои чашки, и каждый зовёт ночную бабочку. Запахи самые разные. Медовые, горькие, нежные.

Надо во всём разобраться, надо понять, что откуда.

Вот муравьиная тропка, она пахнет кисло. Её пересекает рогатый жук со своим фонариком. Стрекочут кузнечики, квакают лягушки, и ленивый болотный дух плывёт по оврагу от их хозяйства.

Ночная птица-ковырун завела свою трескотню и начала подпрыгивать в воздухе. Притихли чернухи в гнёздах. Старые деревья толпятся на краю оврага, словно хотят погулять в его холодной сочной траве.

Во время ночного дозора мы ищем собачью дверку. Найти собачью дверку – мечта каждого пса. Много я слышал о ней рассказов. Собачья дверка совсем маленькая, меньше бусинки. Пока не уткнёшься в неё носом, не найдёшь. А когда найдёшь, собачья дверка откроется и станет большая, пройдёт любая собака.

За этой дверкой совсем другая жизнь. Всегда тепло и красиво. Много дичи и вкусной еды. Кругом поля и леса, а хозяйничают там одни собаки.

Дверка, дверка, попадись, попадись! Дверка, дверка, отворись, отворись!

Если в нашем овраге есть собачья дверка, обязательно её отыщу. И когда искать дверку, как не ночью. Ночью овраг отдыхает. Не грохочут машины, не сыплется песок и камни. Ночью на дне оврага, как в волшебной стране. Над тобой только огромное небо в голубых крупинках и большое круглое зеркало.

В это зеркало можно смотреть без конца. И видишь там что-то знакомое, но очень далёкое. От этого делается грустно. Хочется спеть какую-то песню. То ли пожаловаться кому-то, то ли кого-то позвать, то ли просто рассказать что-то.