Еще не все потеряно - Серова Марина Сергеевна. Страница 31

На улочке Герцена, куда я завернула в слабой надежде найти Аякса в месте его полупостоянного квартирования, рыли экскаватором большую яму. Со страшным грохотом долбили клыкастым ковшом асфальт и мерзлую землю, поливали вывороченные и отложенные набок глыбы жижей, поднятой с самого дна.

Проехать мимо шансов не было, и, покинув машину, я добралась пешком до нужного мне дворика.

— Кого? — удивилась моему вопросу о местонахождении Вениамина открывшая мне дверь женщина с мокрой тряпкой в руках. Я повторила его имя со смущением благовоспитанной десятиклассницы. Она, удивленная, тряхнула тряпкой, забрызгала себе шлепанцы и, отворив еще одну тяжелую дверь, за которой в темноте угадывалась лестница, ведущая вниз, визгливо, очень громко крикнула туда:

— Венька! Венька, ханыга старый, вылазь, к тебе фотомодель пришла!

Прислушалась и развела руками:

— Нету! А ночевал здесь. Третью ночь здесь ночует, а до этого с неделю бродил где-то.

Поблагодарив ее и извинившись, я вернулась к машине. Мне было досадно. Нужен Аякс! Не выколачивать же на самом деле информацию из Гены Слипко! Помяла в кармане замшевый мешочек.

Как угадать, где сейчас ханыгу старого кривая носит?

Опершись о теплый капот, распутала веревочку.

5+15+27 — «Вера в себя — лучшее оружие в борьбе против окружающего вас зла».

Не сомневаться, значит? Ну, что же, едем!

Добравшись до базарчика возле конторы Валерия Жукова, я вогнала машину почти между лотками, вызвав короткий переполох и сквернословие торгующих. Не обращая на них внимания, принялась за детальный осмотр территории, заниматься которым, однако, мне суждено было недолго. Аякс был здесь, добросовестно на своем посту, что при его неприязни к однообразному времяпрепровождению было странно. Впрочем, время проводил он неплохо. Не обращая внимания на его замызганный вид, а одет он был в отличие от вчерашнего в свое традиционное блестящее на заду и локтях пальто с изжеванным воротником, ему улыбались две молоденькие, разбитного вида продавщицы, а сам бомжуха, вихляясь из стороны в сторону, донимал их чем-то веселым. У него и банка пива в руках была! Обжился Венчик в здешних закоулках!

Увидев меня, он, подмигнув собеседницам, с готовностью направился навстречу, расплывшись в радостной улыбке.

— Танька — Танька — Танька — Та-анечка! — провел свое обычное приветствие. — Пивка хочешь?

Я покачала головой, а он пояснил:

— Буржуйское, не какое-нибудь! — И приблизив обветренные губы к моему уху, горячо зашептал:

— Ой, Танюха, пошли скорей, тут такой породистый лошак сегодня есть, на той стороне памперсами торгует, ну все тетки от него с ума сошли! Пойдем покажу!

На нас с интересом посматривало много глаз из-за разноцветных пирамид иноземных товаров. Я позволила подцепить себя под руку и увлечь по проходу между лотками.

— Картонку помнишь? — бубнил мне на ухо Аякс, обдавая густым перегарно-пивным духом. — Все слежу за этим гадом, Таньк, представляешь? А утром сегодня псина меня здесь за валенок тяпнула, з-зараза! Я со злости мента здешнего облаял, что-то не видать его, а то показал бы, морда страхолюдная, ты себе такую не вообразишь, не сможешь, а он мне: ты, говорит, скотина старая, на пятнадцать суток просишься, отдохнуть хочешь, покурортиться? Вот, говорит, тебе пятнадцать суток! — И, всплеснув руками, дребезжаще рассмеялся. — Я ему на завтра такое приготовлю!

При этом он задел, не заметив, свисающую с шестка гирлянду из пакетиков растворимого кофе, и смугло-пухлый, нерусского вида лоточник гортанно и возмущенно заорал на него:

— Пошел отсюда, да? Ишак ты старый!

Аякс от неожиданности захлопал слезящимися глазами, а я через плечо сквозь зубы посоветовала абреку:

— Заткнуться надо!

И, ухватив Венчика за рукав, потащила к машине. Он попытался было высвободиться, но, урезоненный дружеским тычком под ребра и моими словами: «Дело есть, поговорить надо!» — пошел, не сопротивляясь.

Но просто так идти ему, подвыпившему, было скучно, и он, жалостливо скривив глумливую рожу, закричал со слезами в голосе:

— Ой, доченька, да что ты, милая, не я взял твою десятку, на комоде ее видел, но не брал, правда! Ты у матушки спроси, может, она подцепила?

Идущие навстречу кандидаты в покупатели шарахались от нас в стороны, и торговые люди, обрадованные неожиданным развлечением, забросали советами и репликами, от: «Пропил он ее, десятку твою!» и «Иди, красавица, сюда, я тебе другую подарю!» — до: «Десятку отцу пожалела!» и «Сама разоделась, а отец в тряпье ходит!»

Концовка прозвучала от бабки, приплясывающей возле ведра с семечками: «Стерва!»

Я втолкнула давящегося воздухом бомжуху в машину, плюхнулась рядом и, не сдержавшись, выписала ему такой подзатыльник, что его шапка слетела ему под ноги. Он нагнулся за ней, да так и не поднял, зайдясь в приступе приглушенного смеха. Подняла я.

Подобные выходки были в его духе, свидетельствовали о неплохом самочувствии и меня не задевали. Пусть хмельная, но жизнерадостность все же лучше заунывного гундежа иных, с виду благопристойных пенсионеров, да и не только их.

По дороге к Северному рынку я вкратце рассказала Аяксу о своей заботе относительно Геннадия Слипко и о предстоящей Венчику роли. Роль ему понравилась, и он, как Карлсон, который живет на крыше, заявил, что является лучшим в мире вызывателем на откровенность, потому что способен внушить доверие десятерым Геннадиям, вместе взятым.

— Только, начальница ты моя сей-моментная, — воскликнул он, подводя разговор к самому главному, — без вдохновения доверия не внушишь, а без доверия не бывать откровенности. Вдохновляй!

Я, посомневавшись для порядка, протянула ему пятидесятирублевую бумажку. Не лишнее. Неизвестно еще, в каком состоянии сегодня Гена. Аякс повертел ею перед носом и без всякого почтения сунул деньги за отворот своей облезлой шапки.

На Северном рынке, в самом его здании, людей было немного.

Гул голосов отдавался эхом от стеклянного потолка, шарканье десятков ног монотонным гулом плавало над прилавками со стандартным продуктовым содержанием, производящим впечатление благополучного изобилия. Из мясного ряда влажно тянуло тухлятинкой.