Хитрости алмазной леди - Серова Марина Сергеевна. Страница 14

Идущие впереди парни все больше и больше нервничали, что само по себе вызывало подозрение, ведь ни в чем не виновный человек вряд ли стал бы волноваться, если бы и заметил за собой слежку. Хотя как сказать. Неприятно, когда кто-то преследует тебя по непонятной причине. Но эта парочка просто вся издергалась. Дюкарев оглядывался через каждые пять минут, пытался разглядеть, кто сидит в машине, а когда я свернула в проулок, чтобы хоть ненадолго усыпить их бдительность, он вернулся и, заглянув в него, стал наблюдать из-за угла, что делает владелица машины.

Видя, что Дюкарев уже готов подойти и заглянуть в салон, я быстро переползла на заднее сиденье и спряталась за кареткой передних кресел. В данном случае это имело смысл, ведь все окна, кроме переднего, были покрыты толстым слоем инея, а изнутри еще и запотели, так что разглядеть в них что-либо было не так-то просто.

Как это ни удивительно, но Андрей действительно подошел к машине и, сначала осторожно и издали, затем более смело, стал заглядывать в салон. Наконец совсем осмелел и принялся делать пальцем в инее дырочки, чтобы посмотреть еще и в них. Я сидела, свернувшись в три погибели, и молила бога, чтобы Дюкарев меня не увидел, иначе дальше следить за ним будет бессмысленно, а иначе мне ничего узнать о нем не удастся.

Наконец сей не в меру любознательный субъект отстал от моей машины и, кажется, пошел своей дорогой. Я вылезла из-за своего укрытия, потянулась и облегченно вздохнула. «Итак, почему Дюкарев так сильно нервничал, так опасался слежки? Что он скрывает и чего опасается?» – вот что меня беспокоило.

Немного пофантазировав, но так и не придя к какому-то выводу, я решила продолжить слежку, иначе правду-матку никак не выяснить. К сожалению, теперь появилась одна проблема: трудно следить, если мою машину Дюкарев хорошо запомнил, еще хуже, если он знает, как я выгляжу.

«Может, обратиться за помощью к Кире? Только вряд ли он немедленно помчится в другой конец города только для того, чтобы дать мне свою рабочую машину. Да если и помчится, то точно не успеет: мальчики уже слиняют за семь морей. Придется, похоже, бросить машину тут и пойти за Андреем пешком, а там видно будет».

Приняв такое решение, я вышла из своей теплой «девяточки», заперла ее и, несколько раз тяжело вздохнув, отправилась в ту сторону, куда не так давно исчез Дюкарев.

Выглянув из-за угла дома, я увидела, что Андрей все еще находится в поле зрения, бойко догоняя своего друга, которой топает впереди. Пришлось для конспирации немного обождать, потом мелкими перебежками, от чего мне даже стало жарко, нагнать мальчиков и, соблюдая осторожность, следовать по пятам.

Впрочем, все мои усилия все равно ни к чему не привели. Друзья-товарищи посетили какое-то кафе, затем заглянули к кому-то домой, потом еще в гараж, где долго возились с какой-то красной машиной, ее номеров я так и не разглядела. После этого Андрей проводил друга до остановки, а сам потопал назад, в сторону дома. Я, как привязанная собачонка, семенила следом.

Когда же мы вновь дошли до того места, где я оставила свою машину, Дюкарев вновь заглянул во двор и, увидев мою «девятку», остолбенел. Он долго ни на что не решался, потом подошел к машине, подергал дверцу, проверяя, закрыта ли она.

«Да что это я за ним бегаю? Может, он давно эти драгоценности кучкой сбыл, деньги получил и теперь наслаждается жизнью, а я тут мерзну. Припру-ка я его к стеночке, может, и расколется, на вид ведь вроде как не шибко резвый малый».

Только я пришла к этому выводу, как Андрей снова стал заглядывать в салон, теперь уже проделывая оконце на другом стекле. Я, стараясь ступать как можно тише, медленно подкралась к нему сзади и, положив руку на плечо, сказала:

– Ну и чего мы тут высматриваем, а?

Дюкарев чуть не упал от страха, я даже почувствовала через одежду, как он задрожал. Но потом, видно, взял себя в руки и с вытаращенными глазами повернулся. И тут его взору предстала я.

– Ну что смотришь, голубчик? – не давая ему прийти в себя, рявкнула я. – Садись, раз уж сам пришел, в отдел разбираться поедем.

Для пущего страха я извлекла из сумочки свое удостоверение и сунула ему его под нос. Андрей пробежал по нему взглядом и захлопал своими заснеженными ресницами:

– Я ничего не делал! Вы что-то путаете.

– Ну как же, путаем!.. За кого ты нас принимаешь, – гнула я свою линию. – Вот ты у нас, оказывается, воровать научился, так что придется теперь ответ держать.

Чтобы произвести еще большее впечатление на парня и как следует напугать его, я извлекла из сумочки наручники, защелкнула один из них у него на руке, а второй пока держала в своей. Затем, более ничего не говоря, открыла дверцу и с силой втолкнула его внутрь.

Опешивший Андрей, кажется, только теперь понял, в чем дело, и стал отбиваться, но выходило это у него не очень хорошо. Захлопнув за ним дверь, я села на свое место, пристегнула второй наручник к дверной ручке и принялась знакомить своего «преступника» с его правами.

Уловка подействовала, и Дюкарев взорвался:

– Да не крал я ничего, что она врет. Ну брошку одну взял, так отдам я ей ее, честно, отдам. Она мне не нужна вовсе. А остального я не брал, я только потом узнал, что ее обокрали, честно, я... – Он задыхался, не зная, как и что еще сказать. – Она на меня просто обиделась, злость срывает, я ж ее бросил, – захлебывался он.

– Да ты успокойся и расскажи все по порядку, – притормозила я его. – Кто врет? Почему? Что ты крал?

– Говорю же, ничего, – как нашкодивший сопляк, восклицал Дюкарев. – Ну брошку одну, да и то по чистой случайности, взял, не подумал. Но я отдам, я ее не продавал, дома лежит.

И Андрей начал рассказывать мне, как и что было. Я слушала его внимательно, готовя про себя следующие вопросы.

«А впрочем, что их задавать, оставлю-ка его в машине одного. Сбежит – виноват, нет – стало быть, и на самом деле чист. Тем более что если вскрывал дверь, то избавиться от наручников для него как раз плюнуть».

– Ну, ладно, верю я тебе, – успокоила я парня, когда он закончил свой рассказ. – Только отпустить просто так не могу, мне сначала позвонить надо, у начальства спросить, а коли разрешат, будешь свободен.

После этого я вышла из машины, взяла свою сумочку и как ни в чем не бывало отправилась в сторону телефонов-автоматов, висящих на углу. Шла намеренно медленно, чтобы дать время Дюкареву решить, что делать. Несколько минут я постояла за углом, даже попрыгала на месте.

Вернувшись к машине, к своему великому удивлению, обнаружила, что Андрей так и сидит в машине, нервно озираясь по сторонам.

«Значит, не смылся. Интересно, не захотел или же не смог? Пытается меня провести или все же не вор?»

Решив еще раз подтолкнуть Дюкарева к побегу, я наклонилась в салон, и бросила сумку на сиденье со словами:

– Нет, не велено тебя отпускать. Начальство говорит, что уже улики против тебя есть, так что ты, брат, попал.

Потом я вынула сигарету и закурила, продолжая стоять на улице. Дюкарев даже завыл в голос, проклиная чертову бабу, которая ему всю жизнь искалечила, а потом вдруг притих и попросил:

– А можно я своей... ну, вы понимаете, позвоню?

– А что звонить-то, – усмехнулась я, – отпускаю тебя. Надеюсь, что эта шутка будет тебе хорошим уроком. А брошку ты, пожалуй, верни хозяйке, и так ты ее сильно обидел.

Андрей вытаращил на меня свои голубые глаза и, не говоря больше ни слова, пялился на меня все время, пока я отцепляла его руки, и, даже когда я выпихнула его из машины, ушел не сразу.

Отпустив Дюкарева восвояси, я вернулась домой и, чтобы согреться, принялась готовить себе обед: картофель фри с грилем. А в процессе я размышляла, разматывая ниточку с самого начала.

«Интересно, где я ошиблась и что пропустила? Косточки ведь предостерегали меня – нельзя много времени уделять домашней рутине. Только если ее не касаться, то как же еще можно напасть на след преступника?... – Я нервно забарабанила пальцами по столу. – Если верить косточкам, то вор не является ни членом семьи, ни хорошим знакомым. Вот тут-то я и оплошала, пойдя по ложному пути и начав следить за Дюкаревым. Нужно попробовать проанализировать все еще раз».