Хитрости алмазной леди - Серова Марина Сергеевна. Страница 30

– Какое еще дельце? – буркнул усач, отведя глаза.

– Как какое? Убийство, конечно, – пояснила я, начиная досадовать на их запирательства.

– Ты чего, сдурела? На кой черт мне это мокруха? – упершись в меня своим тяжелым взглядом, спросил часовщик. – Ты хоть думай, что несешь-то.

– Значит, мы со всех сторон чистенькие, – окончательно разозлилась я. – Или вы все по порядку мне сами рассказываете, или я немедленно вызываю подкрепление, и вы оба садитесь даже за то, чего и не совершали. Уж я об этом позабочусь.

– А с какой это радости мы что-то там должны рассказывать? – задал вопрос усач, оторвав взгляд. – Где ордер на наш арест? Где документ на обыск? Может, ты эти камни нам сама подкинула и свои черные делишки на нас списать желаешь, а? Умолкла, да?.. Думаешь, я законов не знаю? Черта с два. Ничего мы тебе говорить не будем.

– Значит, не будете? – скрипнув зубами, переспросила я и, заметив кивок усатого, нажала на курок пистолета и выстрелила в пол, как раз ему под ноги. – Что ж, я за себя тоже не ручаюсь. Нервишки у меня слабые, грохну обоих, а потом скажу, что оборонялась от нападения. Думаете, не поверят? А это вряд ли, своих у нас любят, – усмехаясь, закончила я.

Мужчины испуганно переглянулись, не зная, как поступить дальше, поди знай, что у меня на уме, еще и вправду грохну, никто и не поможет. В конце концов, наверное, решив не лезть на рожон, старший из мужчин начал:

– А что нам будет, если расскажем?

– А это я решу по ходу дела, – как можно равнодушнее отозвалась я. – У вас нет другого выхода: либо сами сознаетесь, либо спишем на вас все, что не раскрыто.

– Ну тут вы мастера, – вздохнул Александр.

Злоумышленники еще немного помялись, переглядываясь, затем «часовщик» заговорил:

– Ну, так и быть, признаем, что вещи эти краденые. Но только у одного человека. Старушка в нашем районе одна живет, так она всю жизнь на драгоценностях и всяких там золотых вещичках помешана была. Родственники и знать не знали, что у нее столько добра накопилось к старости. А тут, короче, получилось так, что сын мой, Шурик, значит, на перепись ходил, ну и увидел случайно у нее эту дребедень. Но виду не подал, а когда она в деревню к дочери на выходной поехала, мы выставило одно окно, влезли, ну и стянули все ее добро.

– Она потом еще в милицию заявляла, конечно, – встрял Шурик, – но там решили, что бабка того, без крыши, она ведь странная и в самом деле какая-то.

– В общем, не поверили ей там, – продолжил усач. – А мы добро ее потихоньку сбывать стали, а так как напрямую страшно, мало ли, вдруг кто еще увидит знакомые вещи, выпытает у приемщиков, кто принес, потому и решили обратиться к перекупщикам краденого, эти-то уж вряд ли выдадут. Ну, один парень нам и указал на Печникова. С ним и работали до поры...

– Значит, утверждаете, что, кроме той бабки, больше никого не обворовывали? – не совсем еще веря им, спросила я.

– Не обворовывали, – подтвердил Шурик. – Это точно.

– А почему на это решились? – ради интереса спросила я. – Без куска хлеба сидели?

– Нет, – как-то враз поникнув, ответил Шурик. Потом немного помолчал и добавил: – Жена у меня после родов больная, а денег на лечение взять негде. Я хоть и устроился в тот салон, да только на подсобную работу к мастеру взяли. Он меня к делу настоящему не допускает, да и платит гроши, а деньги-то нужны.

– Вы бы разве на такое ради своего дитя и любимого человека не решились? – неожиданно спросил у меня старший и, не дождавшись ответа, продолжил: – Я, конечно, понимаю, плохо это. Но у бабки той все равно одна дочка, да и та замужем, как у Христа за пазухой, живет, у нее денег куры не клюют. А помрет старушка, так все еще до приезда родственников растащат, вот мы и решили рискнуть, не думали, что попадемся.

В тесной каморке повисла гнетущая тишина. Мужчины ждали, что я решу, я же пребывала в глубокой задумчивости. Не ждала, что все так получится. Беря Александра на улице, я была почти уверена, что он занимается сбытом ворованных вещей, в этом-то я, впрочем, не ошиблась. Но ведь я полагала, что тот, у кого он забрал пакет, – профессиональный вор.

А тут оказалось, что двое всего-навсего обворовали какую-то старушку из-за безвыходности положения. Ребенку, которого я, кстати, видела, нужна была живая мать, а денег на ее лечение не было. Естественно, мне не хотелось сажать в тюрьму тех, кто решился на подобный шаг, чтобы спасти любимого человека и мать ребенка.

– Ну так что, теперь вы нас посадите? – нервно ломая пальцы, решился наконец спросить Шурик. – А я хотя бы смогу разок заглянуть домой, к жене?..

– Сможешь, – не совсем еще решив, как поступить, ответила я. – Только для этого тебе придется вернуть остатки украшений старушке. Она как-никак настоящая владелица. А деньги попытайся заработать более нормальным путем, – посоветовала я.

– Так вы что, отпускаете меня? – растерялся Шурик.

– Ну, я же не зверь, – улыбнулась я. – Я видела вашу дочь, прелестный ребенок, жаль, если отец сядет по глупости. Но все же нужно, чтобы...

– В таком случае я возьму всю вину на себя и буду отбывать срок за двоих, – слегка обрадовавшись, не дав мне договорить, встрял отец. – Я все равно уже старый, жены нет, а семья сына – это единственное, что у меня осталось. Пусть они живут, а мне уж нет разницы, где годки свои скоротать.

– Ну, в ваши ли годы в старики себя записывать, – убирая пистолет в сумочку, сказала я. – Вы еще на свадьбе внучки погуляете. Только все же придется вам признанку написать. Запускать в дело я ее не стану, так, на будущее приберегу, чтоб у вас больше не возникло желание совершать противозаконные деяния.

Мужчина благодарно посмотрел на меня и принялся искать листок бумаги и ручку. Затем написал все, что только что изложил мне устно, продиктовал и адрес той старушки, так как я пообещала, что непременно проверю, были ли ей возвращены непорданные вещи. На том и расстались.

Я вышла из будки часовщика, неспеша дошла до машины, с удовольствием вдыхая морозный зимний воздух, затем села и, взглянув на исписанный мелким почерком листок, что был у меня в руках, разорвала его на мелкие кусочки. Если этот урок пошел на пользу сыну и отцу, значит, ничего подобного в их жизни не повторится, если же нет, они рано или поздно попадутся.

Я ссыпала комочки бумаги в пепельницу, завела машину и поехала домой. Теперь я вновь оказалась на том же месте, с какого и начала, – цепочка прервалась окончательно.

Первое, что я сделала, оказавшись дома, это приготовила себе плотный ужин. С аппетитом поела, выпила две чашки крепкого кофе и взяла сигарету.

«Кажется, я вновь в тупике и совершенно не представляю себе, что делать дальше», – тупо билась в висках навязчивая мысль. Сплошные вопросы, на которые я так и не могла найти ответы.

Как же, оказывается, были правы мои косточки, когда предостерегали меня, что я слишком увлекаюсь мелочами. И опять все вышло так, как они напророчили, а сегодня ведь был уже седьмой день моей работы над делом. Что-то уж слишком затянулось все.

Вспомнив про своих верных помощников – двенадцатигранные косточки, – я решила обратиться к ним за помощью. Они уже давно оказывали мне неоценимую услугу, почти никогда не ошибались и всегда помогали справиться с совершенно тупиковыми делами. А что же теперь?

Достав мешочек с косточками из сумочки, я высыпала их на руку, несколько раз подбросила в воздух, а потом опустила на кресло рядом с собой. Выпала комбинация из трех цифр: 13+30+4.

«Вы раздосадованы невозможностью схватить то, что было от Вас так близко и что так неожиданно отдалилось», – произнесла я вслух всплывшую в памяти расшифровку.

Впрочем, это я знала и так. Но знала также и о том, что данная комбинация предполагает какие-то непредсказуемые повороты судьбы, несущие с собой развязку. Где-то в глубине души меня это радовало, но я понимала, что расслабляться совершенно не стоит, нужно решительно действовать.