Кругом одни соблазны - Серова Марина Сергеевна. Страница 4

– Три много, Наташа. Я возьму пока тысячу, а дальше будет видно.

В конце концов на чужом горе не наживешься. Хотя оправдывать в такой ситуации сложнее, чем обвинять. Но Леху жалко.

– Давай так, Наташ, если ты мне понадобишься, я позвоню. Только дай мне свои координаты, адреса адвоката и родителей девчушки. Я займусь всем завтра с утра, а сейчас уже поздно.

– Погоди, Танюш, я ведь так и не дала тебе поесть.

– Я вообще-то не одна пришла, но, боюсь, он уже перестал меня ждать.

– А кто он?

– Просто Вадим. Он в зале остался. И если терпение не потерял, то отвезет меня домой. А есть уже не хочется... Не обижайся, Наташа.

Я поднялась.

– Ну, до встречи. Возьми себя в руки и будь умницей. Думаю, что разберусь со всем этим, все будет хорошо. Не волнуйся.

И, взяв сумочку со стула, я пошла к двери. Уже у порога, обернувшись, отметила, что Наташа сидит в той же позе, в какой я увидела ее в первый момент...

Выйдя в зал, я поискала глазами Вадима. Он поднялся в глубине зала и пошел ко мне:

– Едем? Я не думал, что ты так рано освободишься. Да и вид у тебя, как с похорон, а не с банкета, – он радостно улыбался. Но поскольку лицо мое было совсем мрачным, Вадим перестал улыбаться.

– Неприятности?

– Можно сказать и так. Поехали, я устала.

В машине Вадим не произнес ни слова, только гнал машину на хорошей скорости да иногда поглядывал на меня. В другой день я, может быть, высоко оценила бы и его терпение, и такт, и внимание, но сейчас меня полностью поглотило это несчастье с моим в прошлом любимым человеком.

Возле подъезда Вадим тормознул свой «Оpel» и, взглянув на меня, хотел что-то сказать, но промолчал.

– Прости, Вадим, я не совсем хорошо поступила с тобой, но у меня и правда на душе сейчас мрачно, как в аду. Если хочешь, давай через недельку встретимся. Я думаю, что к тому времени освобожусь. А пока буду как проклятая носиться...

– Ну, что ты, Танюш, я не обиделся. Встреча с тобой сегодня – это как подарок судьбы, честно. Если понадобится помощь, звони. А когда освободишься, мы устроим «вечер встречи-воспоминаний» сегодняшнего вечера. – Он взял мою руку, поцеловал ее.

Я вышла из машины и направилась к дверям подъезда...

Начиналось утро нового дня. И этот день обещал быть таким же хмурым, как мое настроение.

Ночью снились кошмары – убитая девочка, кровь, Леша, моливший о помощи, и голос, грозивший мне расправой. Дерьмовым было состояние: голова раскалывалась, наверное, вчера, незаметно для себя, под впечатлением обрушившейся на меня новости, я перебрала.

И ничто не могло мне помочь: ни душ, ни кофе, ни аутотренинг. Диван манил к себе этаким магнитом. Не выдержав неравной борьбы, я прилегла «еще минут на пять». Лежа думается лучше, особенно когда за окном дождь.

Сегодня обязательно нужно встретиться с адвокатом – Еленой Петровной Абрамовой. И желательно увидеть отца и мать погибшей девочки. Но это попозже, а сейчас, как у меня это уже вошло в привычку, посоветоваться с косточками.

– Помогите мне, мои хорошие, подскажите, что предпринять в первую очередь?

Я бросила кости. Они плюхнулись на подушку в комбинации: 34+10+18.

Мне не нужно смотреть, что сие обозначает. Толкования помню наизусть: «Против вас действует тайный противник, но, если вы будете осторожны, он сам разоблачит себя в самый неожиданный момент». Да, похоже, осторожность мне не повредит.

Я протянула руку к телефону, решив прослушать автоответчик – вчерашнюю запись. Но оказалось, что та запись не последняя, и с пленки зазвучал уже знакомый голос:

«Я тебя предупреждал, не лезь. Мы не отдадим его, не отомстив за наших девочек. А будешь совать свой длинный нос, сыщица хренова, обижайся потом на себя!» – и отбой.

– Ну, хамло! Это мой-то безупречный носик длинным обозвать! Встретимся – я объясню тебе, как ты ошибался, гад паршивый.

Интересно, кто же это звонит, кому так не хочется, чтобы я вмешивалась в это дело? Либо эти люди действительно уверены в Лешином преступлении и хотят расправы над ним, либо чего-то боятся. Тогда чего?

Я взяла в руки ту жуткую фотографию, чтобы рассмотреть ее в нормальных условиях. Впрочем, мне это далось нелегко, хотя немало трупов видела я в своей жизни. Каким же бесчеловечным нужно быть, чтобы сотворить такое с ребенком. Да за такое и вправду нужно жестоко наказывать.

Я бросила взгляд на Лешу, лежавшего рядом с девочкой с каким-то умиротворенным лицом. Поза его была нормальной, если не считать того, что правая рука уложена, как на демонстрационной модели, и хорошо видна кисть в крови, сжимающая нож.

Очень отчетливо виден циферблат часов, указывающих время. Часы стояли на полочке, висящей над диваном. Я машинально отметила: четырнадцать двадцать.

Что-то на фотографии настораживало меня, но что именно, я пока не могла уловить. Ладно, будет время подумать, а пока нужно одеться – и вперед под дождь.

Уже из своей машины я связалась по сотовому телефону с Еленой Петровной и получила ее согласие на встречу у нее дома. Я ехала по хлюпающему Тарасову, проклиная на все лады эту чертову погоду. Будь она неладна.

А тут еще оказалось, что дом Елены Петровны в новом микрорайоне, где дороги проложить забыли. Рыжие лужи. И неизвестно, что кроется под этой мутной водой: ямы, кирпичи или же битые бутылки.

Наконец, попетляв между «озерами», я нашла эту девятиэтажку. Елена Петровна жила на восьмом этаже. Я было разлетелась к лифту. Ага! Конечно. Размечталась. Как и следовало ожидать, лифт не работал. На нем висела табличка, гласившая: «Лифт отключен за неуплату». Я поплелась вверх по лестнице.

Слегка запыхавшись, через минут пять звонила в сто шестьдесят первую квартиру. Из-за двери раздался заспанный голос:

– Кто?

– Это Татьяна Иванова. Я звонила вам сейчас по телефону.

– Опять началось...

– Что началось? – не поняла я.

Дверь открыла женщина средних лет в наспех запахнутом халатике.

– Вы ошиблись адресом.

– Ну нет, такого не может быть. Ведь это Техническая, шестнадцать «а»?

– Да.

– Все правильно. Мне нужна Абрамова Елена Петровна.

– Она здесь не живет.

Я растерялась:

– Как не живет? Я же только что с ней разговаривала по телефону, она дала этот адрес.

– Этот, да не тот. Что только думают наши градоначальники, когда улицы называют. Две у нас таких улицы, милочка, понимаете, две. – Мне показалось, что ей даже некоторое удовольствие доставило нарулить меня совсем в другую сторону. – Домов номер шестнадцать «а» тоже два.

Она, поджав губы и вытянув шею, кивнула, добавив, наверное, про себя: «Скушала?»

Я, видимо, выглядела такой несчастной, что она смилостивилась и пояснила:

– Вам нужно, похоже, в тот дом. Это надо проехать мимо кондитерской фабрики, потом через мост, а там и увидишь его – синий такой.

– Спасибо.

Я пошла назад, проклиная бестолковое начальство. День не залаживается с утра, и я уж напугалась, что все и дальше пойдет точно так же кувырком. Посему опять связалась с адвокатом. Она уже собиралась уходить.

Я, объяснив, что случилось со мной, попросила ее подождать меня возле подъезда.

– Вы Таня Иванова? – худенькая женщина в белом плаще наклонилась к боковому стеклу.

Я кивнула и распахнула перед ней дверцу машины. Она кинула на заднее сиденье зонтик и села рядом со мной.

– Вы хотели поговорить со мной о Харламове?

– Да. Меня его жена просила помочь вам доказать его невиновность.

– Это так трудно доказать, милая Таня. Я уже пыталась. Все так сложилось... совершенно неблагоприятно для Алексея.

– Елена Петровна, давайте я вас кофе угощу и поговорим в спокойной обстановке.

– Тогда мне нужно позвонить, предупредить, что задержусь.

Я указала на сотовый телефон:

– Он в вашем распоряжении.

А сама сосредоточилась на дороге, старательно объезжая ухабы и ямы, заполненные водой.