Кто кого - Серова Марина Сергеевна. Страница 44

…Он не видел, что в пятом ряду плакала необычайно красивая девушка, и всхлипывала, и вытирала мокрое лицо рукавом свитера с надписью на спине «САВИЧЕВ 17» — и ослепительно улыбалась сквозь слезы, думая, что этот человек, которого она так желала видеть рядом с собой везде — в постели, в доме, в радости и печали, — что этот человек оказался ее единокровным братом.

…А он не видел, как в восьмом ряду красивый рослый мужчина, поднявшись во весь свой метр девяносто, махал руками, отхлебывая из горлышка пиво — так, как будто ему двадцать лет и имя его не было притчей во языцех. А сидящая рядом женщина дергала его за рукав и говорила: «Ваня, успокойся!» А он накручивал «мобильник» и кричал: «Але, Кабан! Сегодня вечером или завтра днем смотри по НТВ хоккейный матч „Кристалл“ — „Сатурн“. И своим скажи. Че ты там ляпнул? Приеду, покрошу вас в салат „Оливье“, если не посмотришь! Да, я соскочил с колес! Мой сын играет!»

А Савичев уже сорвался с цепи и разносил в клочья оборону «Сатурна», записал на свой счет еще две шайбы и одну точную передачу.

Ревели трибуны, и матч звонко скатился по изрезанному льду к своему естественному завершению — 7:3 в пользу «Кристалла».

И мне показалось, что своды Дворца спорта вот-вот содрогнутся и рухнут, когда судья-информатор объявил о том, что лучшим игроком матча признан Алексей Савичев.

И я орала так же громко, как остальные.

Алексею с трудом удалось укрыться от назойливых журналистов и уклониться от предложений посетить пресс-конференцию. Сопровождаемый мною, Климовым и Сергеем Суворовым, он спускался по ступенькам к стоянке, где его «восьмерку» зажали со всех сторон шикарные авто администрации области, города, клубов, а также почетных гостей. На последней ступеньке стоял высокий мужчина и задумчиво смотрел на главный вход ледового Дворца спорта. Савичев наткнулся на него как нарочно — лицом к лицу, и недоуменно посмотрел на него. Высокий лоб, глубокие темные глаза под густыми бровями, суровая складка рта… И он даже не посторонился, чтобы уступить дорогу герою матча, а неожиданно запросто положил руку на его плечо и сказал коротко и емко:

— Сегодня ты был лучшим, сынок.

И он спустился со ступеньки и подошел к великолепному темно-синему «Кадиллаку», и уже сел в него, когда Савичев понял, с кем он встретился сейчас.

— Что? — прохрипел он и ринулся к «Кадиллаку», отшвырнув с пути двух подвыпивших парней. Но великолепное авто Кондора уже сорвалось с места и свернуло на основную трассу.

— Он уезжает из города, — словно очнувшись от спячки, воскликнула я, — за ним!

Мы втроем — я, Савичев и Климов — быстро заскочили в мою новенькую «девяносто девятую» — а савичевской «восьмеркой» мы воспользоваться и не сумели бы, благо она была со всех сторон заставлена другими машинами.

«Кадиллак» был виден очень хорошо, и Климов уже вынул ствол, который он купил буквально на днях и не расставался с ним даже ночью. У меня, разумеется, тоже было оружие, и как ни малы были наши шансы догнать на моей машине «Кадиллак», нельзя было пренебрегать возможностью теплой встречи, а два пистолета обеспечивали нам не последнюю степень готовности к ней.

Савичев дрожал от возбуждения и не отрывал взгляда от лобового стекла, стараясь лучше разглядеть огни конышевского экипажа. Как говорил он мне потом, это было сущим безумием, поскольку гнаться с пистолетами за собственными отцом и матерью, сгорая при этом от ярости, — реакция на окружающую действительность, мягко говоря, неадекватная и тянет на клинический случай.

Конечно, догони мы их, никакой битвы титанов не произошло бы — просто все накипевшее за последние дни у Алексея резко высвободилось, и реакция была дикой и беспощадной.

Эта гонка по вечернему городу живо напомнила мне ту, когда Башков на суворовской «копейке» едва не настиг нас на «мерее». Сейчас соотношение сил было примерно равнозначно тому. Мы неуклонно нагоняли «Кадиллак».

Сначала они словно не видели «хвост».

Потом «Кадиллак» свернул на боковую улочку и резко увеличил скорость.

— Танечка! Быстрее! — буквально взвыл Савичев, видя, как удалялись от нас габаритные огни конышевской машины. — Ты должна догнать их.

— Должна! — проворчала я, — до отказа вдавливая педаль газа. — Хорошо еще, что они не на «Феррари» едут, а то тогда впору самой подталкивать, чтобы успеть.

В общем, ничего хорошего из всего этого не вышло. Нам удалось даже поравняться с «Кадиллаком», и Савичев уже открыл окно, чтобы стрелять по колесам, но в этот момент из-за угла вылетел какой-то шальной «москвичонок» и поехал прямо наперерез нам. Видимо, водитель его тоже пытался затормозить, да мокрая дорога не позволяла так быстро умерить бешеную скорость. Мощный толчок, мерзкий скрежет металла, я пребольно прикусила себе язык, а сидевший сзади Климов со всей дури впечатался лбом в спинку савичевского сиденья.

От удара нас развернуло и понесло, мы разминулись с бампером счастливо проскочившего «Кадиллака» буквально в каких-то сантиметрах и врезались еще не помятым правым крылом в дерево, отчего Савичев стукнулся головой о дверное стекло и выбил его. Хорошо, на голове была толстая вязаная шапочка, но даже и в ней Леше, вероятно, пришлось несладко. Ощущения еще те!

Не стесняясь в выражениях по адресу незадачливого «москвичонка» (который, кстати, благополучно сделал ноги) и его горе-водилы, я попыталась открыть дверцу, но ее заклинило.

Я с силой ударила по двери, и тут же на меня рухнул фрагмент лобового стекла, разбитого при столкновении и раскрошившегося после пируэтов и повторного жесткого контакта — на этот раз с деревом.

— А-а, чтоб тебя!.. — заорал Савичев и сильнейшим ударом ноги и бедра выбил свою дверь, выворотив ее вместе с петлями.

— Да ты что, сдурел! — рявкнула я. — Ты какого хрена тут…

— Не щемись, Маруся, — насмешливо сказал Климов, растирая на лбу громадную шишку, набитую при аварии. — Сломать дверь твоей тачке сейчас — это все равно, что отщипнуть усик у таракана, которому только что каблуком выдавили все кишки.

Тараканьи сравнения Валеры меня не впечатлили, и я злобно полезла наружу, проклиная всех и вся на чем свет стоит. Однако пришлось признать справедливость слов Климова: машина напоминала таракана если не полностью раздавленного, то по крайней мере с изуродованными передними сегментами и головой.