Неслучайный свидетель - Серова Марина Сергеевна. Страница 2

Усмешка тронула мои губы.

– Скорее всего наоборот: смертный приговор вынесен нам с вами. Теперь они и меня не оставят в покое.

– Сестричка! – воскликнул лохматый. – Если мы выкрутимся и при этом останемся живы, я отблагодарю вас как смогу, не сомневайтесь! Деньги у меня пока что есть, я для вас ничего не пожалею, клянусь богом!

– Чудак-человек, – процедила я сквозь зубы. – От страха заговариваться начал. Если мы выкрутимся, то это как раз и будет означать, что мы останемся живы.

Хотелось бы надеяться.

Мы вознеслись на мост, который местные власти окрестили «путепроводом». Сейчас будет развилка, перед которой придется выбирать, куда ехать – направо или налево. Направо – будет означать продолжение гонки на приз матушки Смерти, налево – езду на запрещающий знак.

Вот и предстояло немедленно выбирать, что лучше. В любом случае – сдаться милиции – более благоприятный исход, чем «полосоваться» с какими-то хулиганами на джипе.

Я поддала газу, дорога пошла под уклон.

– Оторвемся? – с несмелой надеждой в голосе спросил мужчина.

– Попробуем...

Не скажу, что в моем голосе было много уверенности, но в собственные силы я поверила.

Немного сбавив скорость, я повернула... направо.

Затем на пару секунд скрывшись из глаз преследователей за разросшимися кустами мелколистного вяза, я резко ударила по тормозам, развернула машину на сто восемьдесят градусов и снова нажала на газ, направляя автомобиль в тот отсек «прямой кишки», в который был «Въезд запрещен».

Мы проехали прямо под знаком, в просторечии именуемом «кирпич». Я махнула ему ручкой – прости-прощай!

Джип с «Нивой» промчались мимо. Пассажиров «Чероки» я не увидела за черными стеклами, зато просекла, что в белой «Ниве» сидело целых четыре мужика, и все они были обладателями каменно-решительных лиц.

Крутые на тропе войны. Замечательно!

Мой маневр не остался незамеченным. Вернее, на меня не обратили бы внимания в том случае, если бы моей путеводной звездой не был знаменитый «кирпич». Преследователи не дураки и тоже знают правила дорожного движения, поэтому от их внимания никак не может укрыться машина, едущая в запрещенном направлении.

Моей маленькой целью было выиграть время, хотя бы несколько секунд, и я этого достигла. Пока джип с «Нивой» замедляли ход и разворачивались, мы постарались скрыться из виду.

– Выгляни, посмотри, что там, – попросила я своего случайного попутчика.

Тот кое-как опустил боковое стекло и высунул голову.

– Никак не могут развернуться. Идущий следом поток машин не дает. Едут аж в три ряда.

Значит, еще несколько лишних секунд у нас в запасе есть.

Повезло? Пока трудно сказать.

Встречные водители отчаянно жестикулировали, глядя на мою машину, некоторые провожали «Фольксваген» недоуменными взглядами.

Мы поравнялись с трехэтажным зданием средней школы, выкрашенным в серо-красные тона, и я завернула на школьный двор.

– Что ты делаешь?! – закричал от неожиданности попутчик, все время обращавшийся ко мне только на «вы». – Это ловушка!

– Все под контролем, – невозмутимо ответила я, проехав напрямик до конца асфальтовой дорожки и оказавшись перед двумя металлическими гаражами, неизвестно кому принадлежащими. Крутанув руль, я заставила машину заехать за гаражи, и она благодаря этому стала невидима для преследователей.

Остановив машину, я заглушила двигатель.

– Здесь нас никто не будет искать. Во всяком случае, пока.

Прислушавшись, я уловила рев двигателей, удалявшихся в ту сторону, куда намеревались прорваться и мы, пока неожиданно не свернули. Очевидно, джип с «Нивой» продолжают испытывать судьбу, мчась по встречной полосе.

Теперь я смогла рассмотреть мужчину в своей машине более внимательно.

Ему было лет сорок или чуть меньше; волнистые волосы с проседью, мечтавшие об общении с расческой; слегка вдавленный широкий нос, серые глаза, узкий выбритый подбородок, красноватый цвет лица. Он, в свою очередь, изучал меня и, по-видимому, остался доволен созерцанием.

– Как я поняла, вам нужна помощь квалифицированного телохранителя? – спросила я.

– Пожалуй, да... – немного подумав, сказал человек. – В данный момент другого выхода у меня нет.

– Вам повезло, потому что я именно тот специалист, который вам необходим. Евгения Охотникова, бодигард. Хочу напомнить, услуги платные.

– Это мне понятно, и вполне устраивает, – произнес мужчина. – А что такое «боди»... Как вы сказали?

– «Боди» в переводе с английского означает «тело». Всего-навсего. Это ваше тело, а я его охраняю, то есть делаю «гард». Понятно?

– Да, конечно, – кивнул мужчина. – Я не силен в английском. Вот у меня был друг, так он знал его в совершенстве. Я сначала подумал, что...

Интересно, о чем можно было подумать, как не о... А по-моему, он просто прикидывается тюфяком: даже двоечник-школьник по английскому сейчас знает, что такое «бодигард».

– Так вы меня нанимаете?

– Да.

Люблю, когда все коротко и ясно.

– Тогда продолжим разговор. Мне нужно знать, какие у вас проблемы и чего бы вы хотели от жизни. Все подробно, насколько это возможно. Я нелюбопытная, но люблю копаться в деталях. Начнем с имени. Итак, вас зовут?

Глава 2

Николай Лосев родился в шестидесятом году в ничем не примечательной семье, где он был вторым ребенком. Родители – простые трудяги, каких миллионы; мать – миловидная хрупкая женщина, с живым огоньком в карих глазах – трудилась на должности инженера-сметчика, отец – крупный мужчина с солидным животиком с пудовую гирю – посвятил себя рабочей профессии маляра-штукатура.

Старший брат Андрей рос крепким мальчуганом с железными кулаками и не упускал случая влепить затрещину-другую маленькому Кольке, дабы приобщить себя к важному и нескончаемому процессу воспитания.

Вам покажется, что мне, Евгении Охотниковой, больше нечего делать, как только пересказывать чью-то биографию. Но очень скоро вы, уважаемый читатель, поймете, что я ничего не делаю зря.

Итак, продолжим.

В школу маленький Колька пошел, когда ему еще не исполнилось и семи, а в классе оказался самым маленьким по росту. Это создавало некоторые трудности, потому что каждый, кто был хотя бы на вершок выше, считал своим долгом замахнуться на крошку. Этого он почему-то боялся больше всего и в таких случаях зажмуривал глаза. Вот такой комплекс, который с годами стал развиваться, что называется, вширь и вглубь.

Несмотря на маленький рост, мальчик, как и старший брат, был крепышом. На перекладине подтягивался столько, сколько в школе никто не мог, – двадцать четыре раза подряд.

Естественно поэтому, что он стал лучшим по физкультуре и участвовал во всех школьных соревнованиях, включая гимнастику, стрельбу из пневматической винтовки и бег на длинные дистанции.

После окончания десятилетки, имея в аттестате одни четверки и пятерки, Николай Лосев подал документы в пединститут на факультет физического воспитания, который закончил в восемьдесят первом, и стал работать в средней школе учителем – педагогический стаж Николая Лосева начал свой отсчет.

Неопытностью молодого специалиста не преминула воспользоваться администрация школы и назначила его классным руководителем в 7-й «Д» класс, где учились в основном разболтанные и нахальные пацаны и девчонки. Учитель физвоспитания в качестве классного руководителя – по нынешним временам явление редкое и случайное. Обычно эти должности несовместимы.

7-й «Д» ни у кого в школе не вызывал восхищения: мало того – преподаватели дружно отказывались руководить этим, по их словам, «сборищем придурков и проституток», поэтому появление в школе Лосева оказалось весьма кстати, и он не упел оглянуться, как оказался в роли классного наставника.

Начались кошмарные будни, которые изобиловали разборками по поводу постоянных прогулов учеников, курением в стенах школы и за ее пределами, а также массовыми срывами уроков. Со всем этим Николаю надлежало бороться, нередко в ущерб занятиям в других классах, которым ничего не оставалось, как быть предоставленными самим себе и всей грудью вдыхать разгульный воздух свободы.