Похищение века - Серова Марина Сергеевна. Страница 6

Обстоятельства эти были таковы. Прямо с самолета, как я и предполагала, Мартинес отправился в гостиницу — «привести себя в порядок».

На это у него ушло всего полчаса: он торопился в театр к первому антракту — и успел. Уходя, он оставил у себя в номере своего костюмера и гримера, испанца Хосе Мария Эстебана, распаковывающим вещи. Хосе отведен на втором этаже «Астории» номер, смежный с «люксом» его патрона, между ними есть прямое сообщение — этот пункт был специально оговорен в контракте.

На этих словах Мигель запнулся и, прежде чем я успела осознать, что за нехорошая мысль у меня промелькнула, рассмеялся, глядя на меня:

— Ой, Таня, вы не подумайте чего! Хосе не в моем вкусе, у меня, так сказать, классическая сексуальная ориентация. А прямое сообщение между номерами нужно совсем не для этого. Просто все мои костюмы и остальные аксессуары обычно размещаются в номере Хосе — все, кроме плаща Радамеса. И, знаете ли, не очень сподручно бегать со всем этим хозяйством по коридору туда-сюда. Это обычная практика всех гастролирующих артистов. Кроме того, Хосе еще и прекрасный массажист. Одним словом, я без него как без рук.

Этот незаменимый Хосе остался в мартинесовском «люксе», занятый крайне важным делом: он должен был распаковать, тщательно осмотреть, если требуется, привести в порядок и определить на хранение в специальный шкаф с сейфным замком бесценный хозяйский плащ (когда Мигель между прочим обмолвился, что на отделку последнего пошло четыреста граммов чистого золота и 628 бриллиантов, рубинов, сапфиров, изумрудов и прочих камней различной величины, — мне стало просто дурно!). По опыту на это «священнодействие» у Хосе обычно уходит от полутора до трех часов времени — в зависимости от того, как «плащик» весом почти семь кило перенес дорогу. Но на сей раз египетской одежке не суждено было попасть в сейф!

Прошло чуть больше часа с того момента, как дорогой гость Тарасова покинул гостиницу, когда его неожиданно и срочно вызвали из ложи (только что началось третье действие «Пиковой дамы»). За дверью ему на грудь упал Хосе и, почти теряя сознание от ужаса и горя, покаялся в страшном преступлении: он проворонил плащ Радамеса! Его выкрали из номера — почти из-под носа у горе-костюмера…

А дело было так. Спустя минут сорок — сорок пять после ухода Мигеля в номер позвонил дежурный из холла и сообщил, что какая-то дама непременно хочет видеть господина Мартинеса или кого-нибудь из его служащих, она должна передать очень важное письмо. Посетительница сказала, что подождет в баре. А Хосе только что распаковал плащ, надел его на манекен и готовился приступить к кропотливой работе: пара золотых пластинок отсоединилась, их необходимо было закрепить.

Что было делать? Конечно, проигнорировать визит дамы костюмер не мог: Мартинес всегда и от всех своих сотрудников требует безоговорочного внимания и почтения к поклонникам, а тем паче — к поклонницам. В непредвиденных случаях, подобных этому, надлежало немедленно убрать плащ под защиту сейфного замка, тщательно запереть все двери и отправиться выяснить, что нужно посетительнице. Хосе все так и сделал. Кроме одного: драгоценный плащ остался на манекене в номере артиста. Костюмер посчитал, что из-за такого пустячного дела не стоит перестраховываться и начинать потом всю работу сначала.

Пять минут потребовалось Хосе, чтобы спуститься в бар гостиницы и убедиться, что нет никакой дамы с письмом для Мартинеса (это было несложно, ибо там в тот момент вообще не было ни одной особы женского пола). Дежурный в холле подтвердил, что дама была и действительно прошла в сторону бара, после чего он больше ее не видел. Как я поняла, объяснялся он с Хосе в основном знаками. Костюмеру ничего не оставалось, кроме как вернуться в номер патрона и… обнаружить, что плащ Радамеса исчез. Посреди комнаты стоял пустой манекен!

Входные двери обоих номеров были заперты, замки в порядке — все так, как и оставил Хосе.

Проход между номерами он не перекрывал: зачем, если есть наружные запоры? Но окно в номере самого костюмера оказалось открытым.

Все, на что был еще способен Хосе в охватившей его панике, — это немедля броситься на поиски своего «звездного» работодателя.

— Я просто удивляюсь, как он разыскал театр, — закончил свой рассказ Мартинес. — Ведь к гостинице нас подвезли на машине, а Хосе по-русски едва знает «здравствуйте» и «не понимаю»…

Правда, слова «театр», «музыка» и «опера» на всех языках звучат одинаково, наверное, сообразил, как спросить. Когда он мне все это выложил, я был готов его убить! Еле сдержался… Но потом даже жалко стало беднягу, он был так потрясен, чувствовал себя таким виноватым… Цепляется за меня и твердит: только не надо милиции, не надо милиции… Я, говорит, сам найду плащ, моя вина… Ну, а тут как раз и Федор Ильич вышел вслед за мной, забеспокоился. Пришлось все ему рассказать и просить совета. Мы с ним как-то сразу друг другу понравились, правда, Федор?

В подтверждение директор кивал головой, но сказал он совсем другое:

— Ужасно, ужасно… — конечно же, Федор Ильич имел в виду не свое отношение к знаменитому гостю, а скандальную пропажу имущества последнего.

Чтобы хоть как-то сгладить все это, хозяин кабинета потихоньку потянулся к пятизвездочной бутылочке. Очевидно, его язва была деморализована стрессом и не чинила препятствий.

А вот моим детективным мыслям последние слова Мигеля дали совсем иной ход. Я уточнила:

— Так Хосе просил вас не сообщать о пропаже в милицию? Но почему он ее боится?

— А черт его знает… — Артист неопределенно пожал плечами. — Я думаю, дело не в милиции — Хосе ее и в глаза-то никогда не видел, просто он был не в себе. Наверное, в тот момент он упал бы в обморок, если б рядом с ним громко просигналил автомобиль или тявкнула собачка. Я его таким никогда еще не видел! Правда, и плащ Радамеса у нас впервые украли…

Мигель невесело усмехнулся и тоже протянул холеную руку к бутылке. Я опять уточнила:

— А кто-нибудь когда-нибудь предпринимал попытки?

— Похищения? Не-ет… Многие уговаривали продать — это было. Я имею в виду коллекционеров. Но украсть такую вещь!.. Я-то считал, что плащ надежно застрахован от этого самой своей уникальностью. Ну скажите: куда вор денется с таким «товаром»? Кому он сможет его продать, чтобы не… как это? забыл жаргонное словечко…