Презент для певицы - Серова Марина Сергеевна. Страница 18

Мне стало как-то не по себе, что они там еще придумали?

– Приятно было познакомиться, может быть, как-нибудь позвоню, – мои слова были адресованы Роману Скоровскому, – наверное, это будет междугородный звонок, откуда-нибудь из Воркуты, например. Надеюсь, вы джентльмен и оплатите его.

– У вас прекрасное чувство юмора, Охотникова, – сделал мне комплимент журналист, – вы мне нравитесь.

Я рассмеялась, просто больше не могла сдерживать эмоции. Один человек все-таки на моей стороне – хоть это радует.

– Ну, не задерживайтесь, Охотникова, – начинал выходить из себя дежурный.

Когда я шла по коридору в кабинет следователя, какие только мысли не лезли в мою голову, но, честно признаться, я уже была готова к любому исходу дела, даже к самому неожиданному повороту событий. Я себя на это настроила, надеюсь, они допросили тех двоих наемных убийц по всей форме, надеюсь, их раскололи, лишь бы игра закончилась в мою пользу.

Сержант, а именно в таком звании был мой конвоир, несколько секунд не решался постучать в дверь кабинета следователя, переминался с ноги на ногу и громко сопел. Наконец он решился, раздались резкие удары по древесине.

– Да-да, войдите, – донеслось приглашение Сухова, его голос я узнала сразу.

В комнате были только Сенцов, стоявший около окна лицом к двери, и Сухов. Он сидел в кресле за рабочим столом, в руке держал карандаш и постукивал им о крышку стола. Теперь их сугубо мужскую компанию придется скрашивать мне, единственной женщине в этом кабинете. Волнительное чувство неизвестности отступило на второй план и сменилось любопытством, да и стены показались мне знакомыми и родными, хотя видела я их всего-то один раз, – наверное, привыкаешь, Охотникова. Гляди, так и втянуться можно.

Сухов поблагодарил сержанта и объявил ему, что он может быть свободен, меня же пригласил присесть напротив себя. Сенцов не издал ни звука, а лишь внимательно наблюдал за всем происходящим, я же старалась не обращать внимания на него. Он и так уже попил моей кровушки предостаточно. Один вид его вызывал во мне приступы рвоты и омерзения. После непродолжительного молчания Сухов протянул мне папку со словами:

– Думаю, этот материал будет вам по-настоящему интересен, – и, как мне показалось, его лицо озарила легкая улыбка.

Я пристально уставилась в его глаза, а затем перевела взгляд на Бориса Борисовича. Тот стоял, не шелохнувшись, уже лицом к окну и вглядывался в пасмурное небо.

– Опять дождь будет, – разочарованно произнес он.

Не понимаю, неужели эти слова адресованы мне или Бориса Борисовича потянуло вдруг на лирику, что-то здесь нечисто.

– А что это? – спросила я Сухова и наконец-то взяла из его рук бумаги.

– Протоколы допросов, – ответил он.

– Протоколы допросов? – начала я. – А мне можно...

Сухов усмехнулся и, перебив меня, спокойно сказал:

– Читайте-читайте. Для вас, Охотникова, это хорошие новости. Счастливая улыбка еще долго не покинет вашего лица и хорошее настроение тоже, надеюсь, не оставит вас, не отпустит, если можно так выразиться.

Я внимательно читала материалы дела, углубилась в их содержание, а точнее будет сказать – вгрызалась с остервенением в каждую строчку, проглатывала, как наживку, каждое предложение, упивалась каждым абзацем и вот наконец с громким хлопком закрыла папку, переварив последнюю страницу. Одна только мысль будоражила мой мозг: все хорошо, что хорошо кончается, и еще скажу, перефразировав поговорку: что наемным убийцам смерть, то Охотниковой припарка. Вы знаете, мне кажется, что атмосфера камеры предварительного заключения даже благотворно на меня подействовала: и выгляжу свежо, и лицо помолодело – сделала я заключение после того, как увидела свой несравненный облик, свое отражение в зеркале, висевшем на противоположной стене... что-то я стала заговариваться, нужно еще раз прокрутить в голове все только что прочитанное, выделить лишь самую суть, сердцевину.

Маслов Владимир Антонович и Курдюмов Александр Потапович – исполнители заказного убийства бизнесмена Романа Парфенова – письменно подтвердили, что получили это указание от Константина Мальцева, по прозвищу Беспалый, а также денежное вознаграждение в сумме тридцати тысяч долларов, именно во столько была оценена голова Парфенова. Чтобы беспрепятственно подобраться к жертве, они вышли на человека в фирме «Баррикада», который и сообщил о запасном варианте отхода, а затем постарались замести следы и поэтому убрали и его. Им оказался Семенов, он был рядом со мной в лифте – это тот охранник, которого пришлось затаскивать в кабину, чтобы закрылись двери лифта. Ну что ж, я сделала все, что смогла, что было в моих силах, обвинения в мой адрес оказались беспочвенными и не подтвердились, вот так-то. Посмотрим, как будет оправдываться Сенцов, к какому прибегнет ходу.

– Женя, – наконец-то заговорил Борис Борисович, – ты же знаешь, я всегда говорю то, что думаю, а если бываю не прав, то всегда извиняюсь. В случае с тобой мои извинения мало что решают, ведь нервы я тебе успел попортить, но все-таки хочу к тебе обратиться с просьбой: не суди меня уж очень строго. Все мы в жизни хоть раз, да ошибаемся. Так что не держи зла и извини, если сможешь.

Я всегда думала, что люди начинают признаваться друг друг в любви, искать дружбы с тем, кого ненавидели всю жизнь, лично предчувствуя конец света. Так, что же, неужели завтра должно что-нибудь произойти, неужели апокалипсис? Ни разу еще Сенцов за время нашего знакомства не назвал меня по имени, да еще так ласково, так по-отечески. И, что немаловажно – ведь ему это несвойственно – извинился в присутствии постороннего человека. Не с глазу на глаз, не в обстановке строжайшей тайны, а чуть ли не крикнув на всю улицу. Мне показалось даже, что сейчас он распахнет окно настежь и проделает все так, как я и описала, настолько Борис Борисович был взбудоражен и возбужден.

– Лучше поздно, чем никогда, – с иронией произнесла я. – Извольте, я принимаю извинения.

– Мы восстановили вашу лицензию, – сообщил мне Сухов. – Вы можете теперь снова вести охранную деятельность.

– Ну нельзя же сразу так много сюрпризов, господа, – скрестив руки на груди, съязвила я, – пожалейте бедную девочку, ее маленькую глупую головку.

Я старалась излить на них всю свою желчь и поэтому дала себе волю. Сенцов и Сухов упорно делали вид, что всего этого не замечают.

– Я свободна, могу идти? – спросила я Сухова после того, как высказалась.

– Да, конечно. Я выпишу вам пропуск, – промолвил он знакомые слова.

Когда выходила из кабинета, с такой силой захлопнула за собой дверь, на какую только способна такая хрупкая и беззащитная девушка, как я. За мной тут же из кабинета выскочил Сенцов и догнал меня на полпути из отделения на свободу. Остановившись и отдышавшись, сообщил мне взволновавшую мою душу новость.

– Женя, мы, то есть наша организация, перевели на твой счет причитающийся тебе гонорар, – тут он прищурил левый глаз и добавил по-заговорщицки шепотом: – С начислением небольшой компенсации, разумеется. Если тебе будет необходима помощь, можешь смело обращаться ко мне лично. Мой номер сотового ты знаешь. Знаешь, надеюсь?

Я кивнула головой в ответ и собралась уже уходить, но Сенцов меня снова остановил:

– Кстати, Женечка, там тебя на улице друзья дожидаются.

Это сообщение заставило меня слегка насторожиться и поволноваться. Эх, Борис Борисович, вы же знаете, что друзья – понятие растяжимое. Но все мои опасения развеялись, когда я, спустившись со ступенек, сразу же очутилась в объятиях Анны Петровны Лагутиной.

– Слава богу, с тобой все в порядке, – запричитала Лагутина, не выпуская меня из крепких дружеских объятий, – скажи, тебя насовсем отпустили?

– Насовсем, Анна Петровна, теперь насовсем. И даже повысили в звании, – облегченно вздохнув, известила ее. – Можете смело нанимать меня на работу совершенно официально. Будем заключать сделку? – спросила я Анну Петровну и улыбнулась, она в ответ сделала то же самое.