Старые амазонки - Серова Марина Сергеевна. Страница 13

– Теперь ясно. Вернемся к нашей проблеме. Лина ведь тоже вспомнила про Машу.

– Только я ничего не знаю, – обиделась Аня.

– Я тоже не знала, но Лина сказала. Мы это не обсуждали.

– Что-то подобное в вашей школе происходило когда-нибудь?

– Да нет, по крайней мере, не замечали.

– А сейчас? Только Лину встречают?

– Да вроде бы больше никого.

– Пару раз Светку встречали из «В». Но там вряд ли что-то подобное, у них взять-то нечего. Наверное, ездили куда-нибудь.

– Это было недавно?

– Да, на прошлой неделе.

– А вы далеко живете?

– Нет, не очень. Через дом от Лины.

– Но ведь у вас не все близко живут. Неужели никого не привозят родители?

– Привозят, конечно. Но высаживают всегда за квартал. У нас не разрешают подъезжать к самой школе, кроме малышей, конечно.

– А здесь Светы нет? – я кивнула на школьный двор.

– Да вон она, около крыльца стоит, светленькая, в джинсовом сарафане.

Я внимательно посмотрела в указываемую сторону, тут же запомнив Свету. Она, по-моему, мне очень понадобится в ближайшее время.

Мои собеседницы начали беспокоиться. Вероятно, перемена заканчивалась.

– Я не буду вас больше задерживать, а то опоздаете на урок. Последний вопрос. Посторонних людей вы не замечали в школе или около?

Подумав секунду, они дружно замотали головами.

– Если что-нибудь увидите – позвоните, – давая свою визитку, попрощалась я. – Да, – крикнула я уже вдогонку, – а охранник в вашей школе есть?

– Конечно.

– Он всегда на месте?

– Абсолютно.

– Хорошо, спасибо.

Охранник-то, конечно, на месте, но ведь и он человек. И у него могут быть обычные человеческие нужды. Но в этом случае надо хорошо знать, когда тот отлучится, а девочки утверждают, что никого постороннего не было. Но не может же быть этот человек невидимкой? Конечно, нет, это бывает только у фантастов.

Отложив эту головоломку на потом, я решила заняться бомжами. Может быть, они на месте.

Приближаясь к дому, я невольно прибавила шаг. Честно говоря, я даже испугалась, похоже, в нашем подъезде опять кого-то убили, и скорее всего опять бабульку. Потому что на том же месте снова митинговали. Что же это у нас за дом стал? Столько лет жили тихо-мирно, а тут на тебе, одно за другим.

Как только я подошла ближе, вездесущая Тамара Федоровна выросла передо мной как из-под земли. Глаза у нее были круглые от ужаса.

«Точно, труп», – подумала я.

– Танечка, ужас!

– Что случилось?

– Марья Николаевна не убита! – зашептала она мне почти в самое ухо, хотя, судя по всему, это было уже не тайной.

– То есть? – я была немного огорошена.

– Она жива! Зоя Борисовна сама видела.

– Какая Зоя Борисовна?

– Да подружка Марьи Николаевны, – удивляясь моей бестолковости, внушала Тамара Федоровна.

– Когда же она ее видела?

Я совсем забыла о своем перевоплощении и теперь еле сдерживалась, чтобы не захохотать.

– Ночью. Она видела, как та, живехонька, спускается по лестнице. Цела и невредима. Уж Зоя-то покойницу, тьфу ты, какую же теперь покойницу, хорошо знала. Не ошибется.

– Так, подождите. Заведено уголовное дело. И его никто не прекращал. Тело, насколько мне известно, из морга не исчезало. Так что ваша Зоя Борисовна ошиблась.

– Но ведь Маша зашла в квартиру. Зоя потом ей звонила, правда, никто не открыл.

– Ну вот видите.

– А может, она инкогнито хочет остаться?

Я вздохнула.

– Тамара Федоровна, съездите в морг. У нас не постановка «Вия». А вы мне не подскажете, Марья Николаевна нигде не подрабатывала?

– Да в школе, по-моему, уборщицей работала, да вот только не знаю, в какой.

Н-да, уборщицей столько не заработаешь.

– Значит, это было привидение, – вдруг осенило мою собеседницу, и она бросилась в толпу. Я даже не успела спросить, видел ли сегодня кто-нибудь тех самых бомжей.

«А может, и Мишки на месте нет, – размышляла я, поднимаясь к себе. – И зачем это Зоя Борисовна шла к квартире убитой? И с кем она звонила в дверь?»

– Простите, – меня кто-то тронул за локоть. Я была так погружена в свои мысли, что даже не услышала шагов. Обернувшись, я обнаружила новую бабульку. Вздохнув и приготовившись выслушать очередную версию воскрешения покойной (лучше бы меня не видели), я дежурно улыбнулась.

– Меня зовут Зоя Борисовна Хмельницкая. Я очень хорошо знала Машеньку, и хотя это невероятно, но я ее действительно видела.

– Хорошо, я вам верю.

– Нет, вы мне не верите. Вы соглашаетесь со мной только для того, чтобы я отстала. Мы же выжили из ума, у нас старческий маразм и у нас галлюцинации.

Я с интересом посмотрела на собеседницу. Нет, совсем не похоже, чтобы у нее был «старческий маразм».

– Может быть, поднимемся ко мне? Я живу на шестом этаже. Вам не трудно? Или лучше на лифте?

– Вы, девушка, наверное, думаете, что я совсем развалина?

И она с достоинством пошла впереди меня и, кстати, довольно бойко. Нет, и на развалину она тоже не была похожа. К тому же в любом случае я должна была побеседовать с подругами погибшей.

Мы зашли ко мне, и Зоя Борисовна, моментально оглядев комнату, скорее как профессионал, чем как обычный наблюдатель, похвалила меня за уют. Я изобразила смущение и радость.

– Знаете ли, девушка, сейчас молодежь очень безвкусно оформляет свои жилища. Дорого, но без души.

– У вас есть родственники?

– Нет, к сожалению, а может быть, и к счастью, я одна.

– А почему к счастью?

– Вы посмотрите на Машу. И сын, и внучка, – про сноху она не упомянула, видно, этот вопрос не раз обсуждался в узком кругу подруг, – и что? Да ничего. Она для сына все сделала: вырастила, образование дала. А он? Женился неизвестно на ком, мать бросил.

– Ну почему же бросил? Он же заходил.

– Какой там, – Зоя Борисовна махнула рукой, – раз в месяц – праздник.

– Ну хоть внучка есть.

– Наташа, конечно, не в мать пошла. Но тоже вот нашла себе хахаля. Это в их семье, наверное, рок, проклятие. Она уже и выписать ее хотела, когда узнала, что Наташенька замуж собралась, но не получилось, а потом махнула рукой, смирилась. А ведь этот Вася скорее всего ее и убил. Вот только улик никаких.

– А почему же сразу Вася?

– А кто же еще? Он-то безродный был.

– Какой?

– В общаге жил, ему квартира с пропиской нужны. Кто же хочет в деревню возвращаться?

– А вы давно дружили с Марьей Николаевной?

– Да, можно сказать, всю жизнь. Сколько помню, все время вместе. Как-то не сложилось в жизни что-то, видать, на этом и сошлись. В молодости сколько женихов-то было. Всех разогнали. Принцев ждали. Прямо как в фильме «Москва слезам не верит». А что дождались? Вот одна теперь.

– А Светлана Васильевна тоже одна?

– Да, одна. Муж у нее, правда, был, да исчез куда-то.

– То есть как исчез?

– Исчез и все. Испарился. Просто в один прекрасный день Светочка перестала о нем говорить. А мы и не спрашивали. Переживала она. Что уж там случилось – не знаю.

– Скажите, а Марья Николаевна где-нибудь работала, когда на пенсию вышла?

– Работала уборщицей. В школе, рядом. Но она это не афишировала. У нее была идея фикс – купить машину, хоть «Запорожец».

– На зарплату уборщицы?

– Ну, – она как-то замялась, – нет, конечно, но хоть что-то откладывала. Я вот тоже никогда не отказываюсь подработать. Я ведь медсестрой была в больнице. И считалась чуть ли не самой лучшей. Меня даже на пенсию не хотели пускать. А сейчас все зовут уколы делать. Даже собакам. Сейчас ведь к собакам и кошкам относятся лучше, чем к людям, – она вздохнула, – такая жизнь пошла.

– Ну вы, по-моему, особо не скучали?

– В каком смысле? – мне показалось, что в глазах промелькнул испуг, но, похоже, только показалось.

– В театр ходили...

– Вы хорошо осведомлены, – улыбнулась Зоя Борисовна, немного натянуто, правда.

– Да это не я, а наши соседки.