Запретные удовольствия - Серова Марина Сергеевна. Страница 24

Мы едва успели поймать такси и втиснуться туда вчетвером, как со стороны местного отделения милиции заулюлюкали ментовские машины. Значит, Аночкин не соврал про шофера, иначе откуда бы им прикатить?

Но подходы и выезды перекрыть никто не успел, так что мы спокойно вырулили на Чапаева, рванули к центральному шоссе и быстро оказались у моей квартиры.

Распрощавшись с таксистом (честно вытащенными из кошелька Аночкина деньгами), вздрагивая от каждой тени в ожидании засады, мы миновали двор, подъезд и проникли ко мне за дверь.

С необычайной радостью удостоверившись, что никто на мою собственность не покушался, я первым делом закрыла окна, задвинула все занавески, переоделась и принялась готовить, рассчитывая накормить мужиков нормально — они ведь, мужики-то, на голодный желудок ни соображать, ни кулаками махать не умеют!

— Класс! — отметил сияющий Сергей. — Хочу такую жену!

— Двинулся, — буркнул всем недовольный, все еще бледный Дима. — Нашел о чем страдать!

— У-му-му! — яростно прошипел связанный Аночкин, вместе с другим барахлом сваленный у газовой плиты, пытаясь ругаться через кляп. — У-му-му-мооо!

— Да ты что? — удивился Тенев. — Да неужто?! Ай-яй-яй!

— Хватит прикалываться, — оборвала я. — Наелись? Довольны? — Они синхронно кивнули. — Вот и хорошо! Приступим! Только сначала возьму из шкафа отмычки — вдруг пригодятся, а потом забыть могу. Освободите ему пока рот.

Дима освободил чиновника от кляпа.

— ……. !!! — нехорошо выругался тот. — Вы за это кровью блевать будете! — Лицо у него было очень помятым; растрепанная редкая шевелюра придавала Аночкину вид приведенного на расстрел советского ученого. Но глаза чиновника горели отнюдь не коммунистическим вдохновением. — Короче, — хрипло прорычал он, — я все еще предлагаю вам спасти свои шкуры! Вы сами не знаете, кому перешли дорогу! Вас сожрут, не заметят и не подавятся! — Он зло сглотнул.

— Если вечером этого дня я не встречусь с большими людьми, вас начнут искать и, будьте уверены, найдут очень быстро, где бы вы ни прятались. А уж тогда… — он многозначительно замолчал, обводя нас внимательным настороженным взглядом.

Мы молчали: договориться о том, как будем себя вести, мы успели еще в такси, пока субъект нашего допроса был без сознания.

— Вы, наверное, сами до конца не поняли, с какой целью так поступили, — словно разговаривая сам с собой, размышлял Аночкин. — Может, под горячую руку подвернулось… случайно оказались в центре непонятных событий, едва избежали смерти, а потом решили, что лучше всего взять заложника и выпытать у него все, что можно… Единственное, чего я никак не могу понять, это почему ты, Дмитрий Аксаков, закончил свой профессиональный путь, причем так глупо и не по-мужски. Наверное, подумал: «Не получилось выполнить заказ, значит, надо шлепнуть заказчика». — Аночкин осклабился. — Недоразмыслил, неопытный, молодой, что умный заказчик о такой возможности тоже всегда подумает! Что наймет того, с кем может управиться! Понял?!

— Понял, — кашлянул весьма удивленный Дима. — Не пойму, как я прокололся, кто на меня вышел и вызнал все, что ты знаешь. Еще не пойму, зачем тебе, уважаемому человеку, влезать в аферу с деньгами Батырова, известную уже всем спецслужбам и даже некоторым частным детективам. Ты сам недоразмыслил, немолодой и опытный, что за твоими большими людьми давно уже присматривают. И, в случае чего, ни положение, ни деньги, ни подручные вроде тебя или Дергача им не помогут.

— Ты лучше выкладывай, старик, что и как, — посоветовал Сережа, с отсутствующим видом глядя в окно, — тогда в твоем будущем появится хоть какая-то альтернатива, кроме преднамеренного убийства. А то ведь мы отпустим тебя… к большим людям, которые все спросят, все узнают. А потом… Как ты думаешь, что они сделают потом? — Он глянул жестко, цепко и, щурясь, приказал:

— Колись, старый дурак!

Аночкин этого не ожидал; он думал, что после его проникновенной речи мы, все трое, действительно устрашимся ситуации, в которой оказались. Но теперь, после спокойных слов киллера и Сергея, он сам начинал ощущать то болото, в которое его завели трое непонятных людей, объединенных судьбой в одну команду.

— Вы совершеннейшие придурки, — начал он, исподлобья глядя на нас, причем только сейчас он внимательно присмотрелся ко мне, очевидно, перестав принимать за штабную сучку. — Или вы просто пытаетесь разговорить меня таким идиотским способом. Но вы забываете, что я не дворовый хулиган. И не мальчик на побегушках у дядей. И не шалава с проспекта! Ваши измышления меня не напугают и лишнего говорить не заставят!

— Да мы и не собираемся кормить тебя одними измышлениями, — возразил киллер. — Мы тебя заставим не то что говорить, а скулить и признаваться во всем, что нам нужно, причем в письменном виде признаваться. Но это будет неприятно как для тебя, так и для нас. Поэтому перед тем, как приступить, — он снял свитер, начал закатывать рукава рубашки, — мы хотим поговорить нормально, без крови.

— Ты решай, Аночкин, — ласково кивнул Сергей тоже начиная раздеваться, — потому что сейчас твоя сраная жизнь не стоит НИЧЕГО. Ты уже на примете органов, причем по наводке из администрации области.

— На него профессор Куролесов написал докладную с обоснованием подозрений, — вставила я — Прямо перед своей загадочной смертью на острове, по следам на песке которого эксперты установили размер обуви и вес, а из этого и объемы тучного мужчины. Кстати, в черном костюме и с вот этими волосами, несколько из которых нашлись на месте — он расчесывался в тот момент, когда убивали профессора! — Я продемонстрировала Аночкину свой маленький трофей-улику.

— Кроме того, — продолжал Сергей, раскрывая кухонный стол и вынимая оттуда несколько ножей разного калибра, овощерезку, вилку, шило и еще кое-какие мелочи, необходимые в хозяйстве, — ты прокололся с киллером, которого хотел подставить после выполнения дела. Не сомневаюсь, это была не твоя инициатива, а приказ тех, кто стоит выше тебя. Мол, сделал дело — помирай смело! Но ты не подумал, Аночкин, как поступят с тобой, когда ты сам отслужишь свою роль. Не подумал?