Оружие миров - Серый Иван. Страница 31
Схватившись за кулак, я припустил к стене эгоша, стараясь убедить себя, что там я смогу спрятаться, и по пути подныривая под клинки впечатляющих размеров мечей молчаливых парней, окруживших меня. Моя рука уже начала проходить сквозь черный туман, как что-то оттолкнуло меня назад, и я плюхнулся на свой драгоценный зад. В мозгу появились чьи-то нахальные слова: «Не пропущу. Даже не пытайся».
– Ну это уже просто наглость! – крикнул я непонятно кому, хотя понял – это эгош, то есть сама Тень, решил позабавиться со мной…
Что-то до боли знакомое откликнулось внутри меня. Сначала нахлынула волна неконтролируемой ярости. Затем появилась ненависть. Потом эти два чувства сконцентрировали свое внимание на двух мыслях: меня жутко раздражали эти гвардейцы, к тому же меня вывело из себя капризное поведение Тени, тем более что она ведь являлась моим оружием, инструментом и вообще подневольной для меня вещью. Наконец остался один всезаглушающий голос, отдающийся в каждой жилке, клетке моего мозга, который, казалось, исчез после того памятного теста в Храме Тени… Но сейчас я точно знал – этот голос – неотъемлемая часть меня, без него я перестану быть ХОЗЯИНОМ Тени в полном смысле этого слова.
НАКАЖИ!
НАКАЖИ ИХ!
ОНИ ВСЕ ПРОСТО ЗАБЫЛИ, ЧТО ЗНАЧИТ ГНЕВ ГОСПОДИНА!
«Действительно, совсем от рук отбились! – поддакнул старый добрый Саня Горский, который все еще был где-то рядом. – Забыли: кто в доме хозяин! Щас напомним, елки-зеленые!»
ДАЙ ГНЕВУ ВЛАСТЬ!
СТАНЬ ТЕМ, КОГО ОНИ БУДУТ БОЯТЬСЯ!
Ну я и стал. Эгош испуганно отпрянул назад, а гвардейцы сделали несколько шагов ко мне и замерли. За всем происходящим я наблюдал как бы со стороны. Вот край нависающей вокруг тучи эгоша, будто провинившийся щенок, подполз к моим ногам, прижимаясь к самой земле. Я смело шагнул в него. Струйки черного тумана обволокли меня с ног до головы, и я не видел даже своей руки в этой непроглядной тьме. Концентрированное облако эгоша стало расти, как на дрожжах. А гвардейцы, похоже, поборовшие наконец страх и удивление, вновь двинулись в мою сторону, ощерившись клинками вороненой стали. Тут я перестал, так сказать, «оформляться». На том месте, где я только что стоял, возвышалось бесформенное Нечто – объемная упругая масса густого эгоша.
УБЕЙ ИХ В НАЗИДАНИЕ ДРУГИМ НЕПОКОРНЫМ!
Это, собственно, я и сделал. Неожиданно быстро «мне» удалось добраться до первого врага… Все, что от него осталось, не стоит и упоминания. Не успел коснуться земли падающий клинок первого противника, как мною были растерзаны еще двое.
Оставшиеся в живых гвардейцы быстро смекнули, что к чему, и не стали лезть на рожон, а опустились на одно колено и склонили голову.
КАЗНИ И ЭТИХ ТВАРЕЙ!
«А вот нет! Они сдались. Я не стану их трогать».
ЗРЯ.
«Нечто» быстро исчезло, и вновь появился я. Чувствовал я себя как выжатый лимон, правда через несколько мгновений ко мне вернулись силы. Оставшиеся семь гвардейцев по-прежнему стояли, преклонив колено, не смея бросить в мою сторону даже взгляд… Нет, все же иногда приятно почувствовать себя хладнокровным и жестоким тираном.
– Вы, парни, отныне будете служить только мне и никому больше! – громко и четко приказал я. – Ясно?
Ближайший ко мне «добрый молодец» поднял голову и ответил за всех:
– Теперь мы будем служить только тебе, Господин. Что прикажешь делать? Прости, мы не поняли, что это был ты.
– Пока убирайтесь куда-нибудь поглубже в Тень, но так, чтобы всегда были у меня под рукой. Мало ли что… – отдал я «четкие» приказания своим новым слугам, а сам быстрым шагом двинулся к гробику того, кто организовал все это.
«Личную стражу мог бы и не отбирать, а то мне немного обидно», – сказал мне чей-то насмешливый голос в трех шагах от саркофага с рубином. Красный огонь внутри камня сиял уже настолько ярко, что глазам было больно смотреть на него. С каждым моим шагом это яркое пламя разгоралось все ярче и ярче, а частота вспышек увеличивалась.
– Это ты сказал? – спросил я. – Если «ты», то… вылезай… оттуда.
«О, не все так просто! Я приверженец всяких ритуалов и обычаев древности. Подумай».
«Подумай»! Нет чтобы просто так вылезти! Может, ему еще принести в жертву девственницу?
«Ха-ха-ха… ох-хо-хехехе-ха! – громко и совсем неприлично заржал голос. – Да… Насмешил. Ну и фантазия у тебя! Но нет, таких сложностей не надо. Я все же хочу выбраться из могилы в ближайшие минуты, а не века… Просто скажи что-нибудь – умное, ладно?»
Последнее предложение поставило меня в тупик.
– Ну…
В голову, как назло, ничего умного не приходило. Наконец я произнес:
– Сивка-Бурка, Вещая Каурка, встань передо мной, как лист перед… этой самой… травой! О как!
Не спорю, придумать что-нибудь глупее этого сложно, но это помогло, черт побери! Огонь в рубине вспыхнул в последний раз и погас, а саркофаг в течение нескольких мгновений растворился у меня на глазах, превратившись в клубящееся облако эгоша метра два в высоту и столько же в ширину. Через секунду облако сжалось в фигуру человека, вернее, тени. Это оказался молодой парень, облаченный в распахнутую безрукавку поверх кольчуги, переливающейся серебристыми бликами, обтягивающие брюки из неизвестной материи и высокие сапоги из тонкой кожи. На широком поясе висел короткий клинок – небольшой, но достаточно внушительный. Все это, естественно, было соткано из черного тумана. На губах юноши-тени играла улыбка. Ноздри втянули воздух, глаза блаженно прикрылись. Лишь одно портило природную красоту парня – шрамы, пересекающие лоб и левый висок.
– Апоферон Никодарский… не ошибаюсь? – спросил я.
– К вашим услугам, – шутливо поклонился тот. – А ты, должно быть…
– Александр Горский, – Теневод, черт знает какой по счету, – улыбнулся я.
– Приятно, – коротко кинул мой собеседник и присел в насмешливом реверансе. – Должно быть, мой папаша все же не выдержал собственного дурного характера и решил повеситься. Да?
– Не могу знать… – протянул я, – тогда, когда жил мой предшественник, мое присутствие на этом свете даже не планировалось.
– Ну хорошо… но Шеллер-то наверняка переживет и вечность, если не помрет от передозировки врожденного сарказма. Где он? – спросил Апофеон.
– Даже если я здесь… что из того? – услышали мы голос невидимого кота.
Рядом со мной появился Шеллер в своем устрашающем теневом обличье. Все же не каждый день видишь перед собой иссиня-черную зверюгу с пылающими белым огнем глазами, которая в холке достигает твоей груди. Кот прямо-таки излучал недоверие к моему словоохотливому собеседнику. Тот почувствовал возросшее напряжение и прервал затянувшуюся паузу:
– Шеллер, зачем ты решил устроить демонстрацию собственных возможностей? Я прекрасно помню, что на этой глубине Тени ты особенно силен. – Апофеон взглянул на меня и усмехнулся. – Ну вот видишь: ты уже настроил Александра против меня! Как тебе не совестно?!
– Просто я прекрасно знаю, насколько легко ты предал собственного отца и Тень этого мира, Апофеон, – елейным голосом ответил мой слуга.
– Да брось ты! Я ж ничего не делал! – воскликнул Никодарский.
– А пока ты «ничего не делал», демоны выжигали и резали все живое. Без ТВОЕГО приказа ТВОЯ армия не тронулась с места и на пару шагов.
– Отец справился и без моей помощи…
Мир у меня в глазах потускнел, а затем и вовсе исчез. Перед моими глазами промелькнули картины прошлого…
Стены древнего Глуботара возвышались над полем битвы, как неприступная скала среди беснующихся волн бушующего океана. В роли волн выступали тысячи, если не сотни тысяч теневых фантомов демонов. На стенах города стояли плечом к плечу две тысячи воинов Великой Тени, ведомые в бой Повелителем Тени Никодаром. Им оказался широкоплечий бородатый гигант с крупными чертами лица, длинным хвостом слипшихся волос, пронзительным взглядом прищуренных глаз, короткой шеей и огромными кулачищами. На нем была тяжелая пластинчатая броня, закрывавшая торс от шеи до колен, руки были открыты. Их прикрывала лишь тонкая кольчуга, уже вся изорванная, как и броня, которая вообще словно побывала в руках усердного молотобойца. Правой рукой он поигрывал коротким клинком, в левой держал небольшой круглый щит с неразборчивым знаком на внешней стороне. Слева от него стоял в изуродованных доспехах и пробитом открытом шлеме молодой Алио Даларан, пока еще не наместник, а просто верный солдат своего господина. Справа сидел неподвижный, как статуя, Шеллер в своем теневом обличье. Вся его шкура была в неглубоких ранах, ссадинах и подпалинах. Орда под стенами готовилась к новому штурму.