О красивом белье и не только - Эшли Дженнифер. Страница 24
После того как посуда была вымыта и расставлена по местам, пришло время прощаться. Так как Ник не приглашал меня снова подняться в спальню, я тактично выдавила из себя:
– Кажется, мне пора…
Он обнял меня за плечи, и я опять начала впадать в гипнотический транс.
– У тебя какие-то дела?
Стоило мне услышать его голос, как перед моими глазами снова всплыли видения прошлой ночи: мы в душе, мы в большой белой постели…
Мое сердце оглушительно заухало в груди.
– Да.
Ник кивнул, но в его глазах я заметила разочарование.
– Ты должен спросить меня, почему мне нужно уходить.
Ник шагнул в сторону, и на его лице появилось наигранное выражение безразличия.
– Так почему же?
– Потому что ты не попросил меня остаться.
Мгновенно на его губах вспыхнула улыбка, и он снова вернулся ко мне. Его рука мягко опустилась на мое плечо, губы прикоснулись к моему уху.
– Останься, – прошептал Ник.
– Хорошо. – Я говорила так, словно принимала жизненно важное решение. – Я останусь, если ты дашь мне зубную щетку.
Глава 12
РЕАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ НЕ ПОХОЖА НА КИНО
А теперь пару слов о монтаже…
Всем известно, что монтаж фильма – это настоящее искусство. Представьте себе сцену, где встречаются главный герой и героиня: они прогуливаются по саду» катаются на лошадях по побережью, ужинают при свечах, и все это нужно уместить в одну минуту экранного времени. Причем смонтировать все надо так, чтобы зрители не заскучали.
Зрители платят деньги за билет, а значит, в первую очередь нужно учитывать их вкусы. Они хотят видеть, как у героини блестят волосы в солнечных лучах, они хотят видеть белозубую улыбку главного героя, когда он смеется. Зрителям нравится смотреть на теплый песок, синее море и две загорелые фигуры на фоне этого райского пейзажа. Еще зрители хотят видеть, как в середине этой великолепной сцены вдруг откуда ни возьмись появляется злобная бывшая жена героя, как она пытается разрушить счастье двух неземных существ.
Монтаж – это долгий и сложный процесс, именно от него зависит, как и каким образом прекрасные герои смогут справиться со всеми трудностями, преодолеть выпавшие на их долю испытания и под конец фильма соединиться для вечного блаженства.
И вот все воскресенье мы с Ником делали монтаж собственного счастья. Мы бродили по берегу, отпрыгивали от слишком близко подбирающихся к нам волн, пили коктейль в кафе на побережье, улыбались друг другу и слушали музыку, когда она мешала нам разговаривать. Мы прошли туристической тропой с заходом в маленький магазинчик сувениров, где приобрели по футболке с надписью «Сан-Диего», вокруг надписи плескались дельфины и плавали серфингисты. Моя футболка была ярко-розового цвета, и я сразу натянула ее поверх черного платья.
А еще время от времени мы останавливались и целовались. Зная, что при монтаже особое внимание уделяется постельным сценам, мы не забывали и о них. Мы снова любили друг друга до тех пор, пока за окнами спальни не повисла глухая ночь. Миссис Панкхерст, вероятно, хорошо развлеклась, наблюдая за тем, как мы заходили в дом, потом оба выходили, и так два дня подряд. Пикантности этой истории прибавляло то обстоятельство, что моя машина простояла около дома Ника всю субботу и все воскресенье.
Время от времени мы забирались под душ и смывали песок с наших пропотевших тел, при этом Ник держал меня в своих крепких руках и целовал.
Хотя это было просто каким-то сумасшествием, я была согласна делать этот монтаж до бесконечности. Если бы только добавить в него еще сцену с лугом, где мы бежим навстречу друг другу по колено в траве, раскинув руки, композиция была бы полностью завершена. Правда, я решительно не знала, где в Сан-Диего взять луг с травой, но это не имело никакого значения. Мне хотелось делать всякие глупости, кричать, петь, танцевать. И, конечно, целоваться еще и еще.
Увы, я отлично знала, что реальность мчится нам навстречу с головокружительной скоростью. Уик-энд скоро закончится, и нам придется снова возвращаться на работу.
Когда мы снова встали под душ, мои руки сомкнулись вокруг Ника и я потянула его на себя. Тогда он поднял меня, прижал к стене, и мы снова, словно одержимые, занялись сексом.
Когда мы хотели есть, то спускались в кухню, и скоро в ход пошли все ингредиенты, которые можно было там обнаружить. Потом мы отправлялись в гостиную и, лежа на ковре, разговаривали, прикасаясь друг к другу и снова любя друг друга.
За эти два дня я успела рассказать Нику все о своем брате, о его разводе, о моих родителях и о своем прошлом, но о мистере Совершенство я не сказала ни слова… Впрочем, он меня мало волновал.
Ник тоже рассказал мне о своем брате и о своих родителях, которые смогли завести детей только в сорокалетнем возрасте. У Ника была хорошая, дружная семья: его отец владел несколькими крупными ресторанами, и раньше время от времени Ник работал в одном из них. Именно этим объяснялось то обстоятельство, что он умел так превосходно готовить.
Однажды у отца Ника взяли интервью для радио, и с тех пор радио стало для Ника главным увлечением. Он быстро покончил с ресторанным бизнесом и нашел себе работу на крохотной радиостанции в одном из самых отдаленных районов города. Эта радиостанция и стала его первой ступенькой на пути к успешному восхождению.
Мы долго разговаривали о работе на радио и о Тони Биле, а потом уснули прямо на полу, так что разбудил нас в четыре часа утра будильник Ника, стоявший в его спальне. Он безжалостно напомнил нам, что мы диджеи, работающие как раз в утренние часы.
У меня не было никакой одежды, кроме вечернего платья, которое я носила два дня, и розовой футболки с дельфинами. Пришлось надеть и то, и другое и сделать вид, что такой способ совмещать одежду – последний писк моды. Правда, в студии никто даже не обратил внимания на мой внешний вид.
С Ником мы расстались во дворе дома, и он поцеловал меня на прощание.
– Я хочу снова встретиться с тобой, – прошептал он мне на ухо. – Как насчет сегодняшнего вечера?
– Уже через двенадцать часов? – Я колебалась. – Мне нужно будет заглянуть домой и переодеться, а потом я могу приехать к тебе…
– Так и сделаем. – Ник подмигнул. – И прихвати с собой сумку с вещами.
Я судорожно глотнула воздух, потом поцеловала его.
– Увидимся. – Я направилась к машине.
В четыре тридцать утра миссис Панкхерст была уже на своем боевом посту, но почему-то, провожая меня взглядом, не помахала мне рукой…
Когда в пять часов утра я вошла в студию, приятное ощущения счастья все еще вызывало в моей голове легкое головокружение.
Тони, разумеется, уже был на месте. Он тут же уставился на меня своими круглыми водянистыми глазами.
– Что ты делаешь здесь, Бренда? Тебе лучше вернуться домой и еще немного поспать. Ты снова выходишь вечером.
Я спокойно прошла мимо.
– Думаю, ты ошибаешься.
В кресле диджея сидел Тим с наушниками на голове. У него были черные густые волосы, похожие на шапку, и карие глаза – добрые, усталые, немного виноватые и испуганные. Его губы подрагивали и пытались изобразить улыбку, а одна рука все еще была забинтована и подвязана.
Тим Тернер работал на радио с восемнадцати лет, и ничего в жизни не боялся больше Тони Била. Даже акулы наводили на него меньший страх.
– Привет, Тим, – вежливо поздоровалась я. – Как поживаешь?
– Да все в норме. – Тим на мгновение затаил дыхание.
Тони тут же возник у меня за спиной.
– Бренда, после того, что ты сделала, я собирался тебя уволить, но потом передумал и решил снова отдать тебе вечерний час. Надеюсь, ты оценишь мою доброту и не станешь устраивать скандалов…
Мое сердце сжалось, но я старалась не показывать Тони, что огорчена.
– Просто невиданная щедрость. – Я гордо расправила плечи.
– Эй, я не шучу! К тому же учти – ты потеряла в зарплате.
– Нет, – твердо ответила я, хотя внутри у меня все тряслось, и, сев рядом с Тимом, тоже надела наушники.