Благотворительный бал - Севела Эфраим. Страница 4

Ширли (перебирая фотографии). Боже мой! Я глазам своим не верю. А это кто?

Виктор (небрежно скосив глаз на протянутую Ширли фотографию). Это?.. Ну, как его?.. Ив Монтан. Полный склероз. Мы с ним в ту ночь крепко поддали.

Ширли. Вот так сидели друг против друга… и пили?

Виктор. Вот так сидели друг против друга и… пили. Да еще как! Он все не хотел мне уступать, и в результате допились до чертей… Заслюнявили друг друга поцелуями.

Ширли. Ну, неправда. Вы шутите. Он — мой кумир. Я его обожаю.

Виктор (обиженно). Не веришь — не задавай вопросов. Все! Больше не отвечаю. Молчу.

Ширли. Ну, миленький, не обижайтесь, я такая глупая… И так волнуюсь. Меня понять можно — впервые вижу так близко живого режиссера.

Она раскладывает фотографии на его животе как карты. Виктору приходится приподнимать голову, чтобы видеть.

Ширли. А этот? Не подсказывайте. Я сама вспомню. Это… это… режиссер Луи Маль! А это наш… Стэнли Крамер! Вы с ним и сейчас видались?

Виктор. Зачем? К чему я ему… и он мне? У каждого — свой путь…

Ширли. Как это верно. У каждого художника свой голос, свое лицо…

Виктор. Абсолютно справедливо, детка. Вот, к примеру, у меня… какое лицо?

Ширли. О, у вас лицо замечательное. На нем печать усталости… от славы.

Виктор. Вот-вот. От славы… от успеха. Я устал от денег, от всевозможных знаков внимания к моей персоне… Какая ты умница… Все видишь… Все видишь.

Ширли. А что? Я ошибаюсь?

Виктор. Нет. Ты все угадала. На сто процентов! Ты мне нравишься.

Ширли. Спасибо. Если вы не шутите, то я очень, очень рада. Мне смертельно хочется понравиться вам. Сказать одну тайну?

Виктор. Валяй.

Ширли. Не смейтесь, пожалуйста. Дело в том, что я мечтаю стать актрисой… кинозвездой. Ну, блажь, как у многих девчонок.» Но мои друзья считают, что у меня для этого есть данные. Как вы считаете?

Виктор. Твои друзья — не дураки.

Ширли. Спасибо. Я все, что могла, прочитала о жизни знаменитых актрис. И почти всегда их приводил к успеху случай. Ну, например, случайно попалась на глаза режиссеру. Чем-то приглянулась ему. И он вдруг решает попробовать ее на роль… дать ей шанс. А те, кому шанс не подвернулся, да будь они хоть в тысячу раз талантливее знаменитостей, так и увянут, никем не замеченные, так и не показав, на что они способны.

Виктор. Слушай, ты мне все больше нравишься.

Ширли. Спасибо.

Виктор. Значит, если я тебя правильно понял, ты во мне угадала того, избалованного успехом, уставшего от славы небожителя, от движения пальца которого зависит твоя судьба?

Ширли. Да. Именно так.

Виктор. Что ж… тогда ты попала по адресу. Вышла на то, что искала… Бедная девочка.

Ширли. Почему «бедная»? Я что-нибудь не так сказала?

Виктор. Ты все верно сказала. И именно поэтому мне тебя жаль. Ты доверчива. И рискуешь…

Ширли. Чем?

Виктор. Что тебе плюнут в душу. Что обожжешь свои нежные крылышки на фальшивом огне, который ты принимаешь за подлинный… Ты меня приняла за знаменитость. А вдруг это мираж? И я — никто. Ну, в лучшем случае гожусь на то, чтобы гонять лифт вверх-вниз. Да и на этом поприще не удержался… по возрасту.

Ширли. Не смейтесь надо мной.

Виктор. Я не смеюсь, милая, я плачу. Итак… Ты действительно хочешь попытать счастья?

Ширли. Хочу — не то слово. Умираю.

Виктор. Хорошо. Во сколько кончаешь работу?

Ширли. В полночь.

Виктор. Как в сказке. И ровно в полночь Золушка переступила порог обиталища волшебника, от которого зависит — быть ей принцессой или нет.

Ширли. Что вы имеете в виду?

Виктор. Мое жилище здесь на тридцатом этаже. Там я тебя попробую.

Ширли. Не понимаю. Как… вы будете пробовать?

Виктор. Ты что, дитя? Сколько тебе лет?

Ширли. Восемнадцать.

Виктор. Пора бы уже знать.

Ширли. Что?

Виктор. Что проба актрисы состоит из чтения стихов, прозы, экзамена на пластику… хотя бы… в танце.

Ширли (облегченно). Это — пожалуйста.

Виктор. А что не пожалуйста?

Ширли. Нет, нет. Я не то говорю. Я согласна. Я вам доверяю.

Виктор. Ну и напрасно.

Ширли. Почему? Вы же мне зла не причините?

Виктор. От этого еще никто не умирал. Ладно. Заболтался я с тобой. Ты поступишь, как я тебе велю. В полночь жду тебя у себя в номере. А там… посмотрим: тянешь ты в кинозвездочки или век тебе массировать вот такие дряблые трупы, вроде моего.

Ширли. А как я к вам проберусь? Меня в лифте заметят, и тогда не обобраться неприятностей.

Виктор. Зачем тебе, козе, лифт? Ты ножками доскачешь на тридцатый этаж. В твои-то годы.

Ширли. Пешком? На тридцатый этаж?

Виктор. Не пробовала? Не умрешь. Вот тебе первое испытание на пути к Олимпу.

Ширли. А если меня заметят? Останусь без работы.

Виктор. Если на пути к Олимпу наскочишь на холуя из вашего отеля и он сделает круглые глаза — плюнь ему в эти глаза. Ибо тебе работа в этом отеле отныне будет вспоминаться как кошмарный сон. Я тебя беру в свою группу в любом случае. Считай, что с полуночи ты работаешь у меня. Поняла? А на работу нельзя опаздывать. Запомни.

10. Интерьер.

Гостиничный номер.

(Вечер)

Виктор, как юноша, влетел в свой номер. С ним произошла разительная метаморфоза. Движения стали легкие. На губах — улыбка. Глаза сияют. Он на миг окунулся в свою молодость, когда девушки, любые, на выбор, были ему доступны. Ему, далеко не красавцу, но в ореоле славы и магического обаяния известного миллионам зрителей кинорежиссера. Теперь, после встречи с Ширли, это давно ушедшее время вернулось, как эхо.

Он летает по своему номеру, готовясь к встрече. По телефону заказывает ужин на двоих и, когда негр прикатывает на тележке шампанское и закуски, помогает расставлять все это на столе, мешая официанту и дурачась с ним. При этом с нетерпением поглядывая на часы.

Оставшись один и присев перевести дух, он вдруг обнаружил вначале слабую, потом все усиливающуюся зубную боль. Глянул в зеркало в ванной — лицо утеряло симметрию, одна щека слегка припухла.

Виктор взвыл от обиды, а потом и от боли. Попробовал пальцем зуб — боль усилилась. Стал давить, чтобы выломать к черту этот зуб. Ничто не помогло.

Он вызвал официанта, попросил чего-нибудь болеутоляющего. Не оказалось. Поздно. Аптека в гостинице закрыта. Вспомнил филантропа-дантиста Сэма, по визитной карточке позвонил ему домой, разбудил, вызвав неудовольствие. Тот буркнул, чтобы дотерпел до утра и явился к нему в кабинет, прихватив страховку.

Виктор (взвыл). У меня нет страховки. И времени утром нет. Самолет улетает рано.

Голос Сэмл (в телефоне, сонно). Ну, тогда бог вам в помощь.

В трубке послышались гудки отбоя.

Виктор (с ненавистью оглядывая богатый номер отеля и роскошно сервированный стол). Нет, этой сытой стране нужна революция.