Сиамские кошечки - Севела Эфраим. Страница 3

7. Экстерьер.

Улица и площадь.

(День)

Развороченная мостовая. Кучи тесаного камня. В глубокой траншее работают турки. На поверхности возникают их усатые головы в пластмассовых шлемах, над которыми взлетают и пропадают в яме кирки и лопаты.

Красный кран на колесах разгружает с прицепа связки труб, укладывая их на желтый песок, выброшенный из траншеи. В кабине крана — Петер, домохозяин Кемаля. На Петере — джинсовая спецовка-комбинезон и такой же, как и у турок, пластмассовый шлем на голове.

Кемаль и старый турок двумя тачками отвозят вынутый из траншеи песок. На них оранжевые жилеты безопасности, чтоб уберечь от снующих по площади автомобилей. Турки отъехали к тротуару, оставили свои тачки, а сами юркнули в двери магазина. Вскоре они появились в дверях с пестро упакованными пакетами под мышкой.

Старый турок. Ты — умница. Послушался меня и своей семье доставишь радость. И все за гроши. Распродажа. За полцены — любой товар.

Кемаль. За полцены, за полцены. А в кармане ни гроша не осталось. Даже на трамвайный билет.

Старый турок. Аллах милостив. Он твои расходы компенсирует. Подкинет дополнительную работенку. Не пропадешь, парень. И семью ублажишь.

Кемаль (смягчаясь, с удовлетворенной ухмылкой). Их-то обрадую. Это факт. Полагаю, я никого не забыл. Взял каждому чего-нибудь.

Кемаль швырнул пакеты в тачку, но под укоризненным взглядом старого турка схватил их и, стряхнув песок, прижал плечами к своим бокам, а ладонями стал толкать тачку. Он проходит мимо автокрана. Петер ловко управляет рычагами, на крюке плывет связка труб. Вдруг она замирает над головой Кемаля. Турок от неожиданности втянул голову в плечи, гневно сверкнул глазами на своего домовладельца.

Кемаль. Эй, полегче на поворотах. А то потеряешь жильца и арендную плату за последний месяц.

Петер выпрыгнул из кабины в кучу песка.

Петер. Ну, пока ты жив, давай рассчитаемся. Собрал все деньги?

Кемаль. До копейки.

Петер. Деньги с собой? Надеюсь, не истратил?

Кемаль аккуратно сложил пакеты в тачку, достал из кармана бумажный сверток и протянул его Петеру.

Кемаль. Посчитай. При мне.

Петер. А ты думал, не пересчитаю? Деньги счет любят.

Он принялся пересчитывать деньги, но его внимание вскоре было отвлечено женщиной, пересекавшей площадь. Чтоб преодолеть кучи песка вдоль траншеи, ей пришлось высоко задрать юбку, и взорам Петера и Кемаля открылись чудесных линий стройные ноги, способные свести с ума понимающих в этом деле мужчин. Кемаль даже рот разинул от восторга.

Петер, уже забравшийся в кабину, ревниво пронес связку труб над самой головой Кемаля, слегка задев пластмассовый шлем, который соскочил и пал к ногам турка.

Петер. Эй, зазевался на бабьи ножки? Останешься без головы.

Кемаль, по натуре — человек горячий, взвился от обиды. Он бросился к крану, схватил домовладельца за ногу и выволок его из кабины. Тот зарылся головой в песок, вскочил на ноги и закатил турку кулаком по носу. Из ноздрей Кемаля хлынула кровь.

Мужчины сцепились, катаясь клубком по земле и нанося друг другу ожесточенные удары.

Послышались полицейские свистки. Напуганные назревающим, скандалом турецкие рабочие растащили тяжело дышащих драчунов.

Петер (сплевывая кровь). Грязная турецкая собака!

Кемаль (тоже сплевывая кровь). Грязная немецкая свинья!

8. Интерьер.

Тюрьма.

(День)

Тюремный охранник, звеня связкой ключей, отпирает обитую железом дверь. Кемаль сидит в глубине камеры, давно небритый и осунувшийся.

Охранник. Выметайся! Твоим каникулам конец.

В сопровождении охранника Кемаль проходит длинным коридором со множеством железных решеток по сторонам. За ними — носатые, небритые, в полосатых одеждах арестанты.

Кемаль. Аллах! Сплошь — одни турки! Словно я вернулся в мое дорогое отечество.

Охранник. Ты скоро там будешь. Можешь заказывать билет до дома.

Кемаль уронил зажатые подмышкой пакеты, и по полу разлетелись женские вещи: свитера, блузки, головные платки. Он опустился на колени и стал собирать свои покупки.

Охранник. Украл?

Турок покосился на него снизу и грустно покачал головой.

Кемаль. Нехорошо говоришь. Рабочему человеку… Это все — подарки для моей семьи. Понял? И купил я это за те гроши, что вы платите иностранному работнику.

Он нежно прижимает к сердцу каждую поднятую с полу вещь, и взгляд его теплеет.

Кемаль. Даже в тюрьме я был в окружении своей семьи., С моей дочерью Зейнаб, с моей дочерью Гюзель, с моей младшенькой… Зухрой… С моей дорогой женой…

9. Экстерьер.

Мариенплац.

(День)

Гордость Мюнхена — красавица площадь Мариенплац в снегу. Темные каменные карнизы средневекового замка городской ратуши покрыты снежной оторочкой. Часы на башне показывают ровно двенадцать. Полдень.

Ударили колокола. Каменный петух над часами закричал на всю площадь, как живой. Из ниши в стене под звуки менуэта выплыли в танце дамы с кавалерами ушедшей эпохи.

Кемаль проталкивает свою тачку сквозь толпу, которая, как обычно, к полудню заполняет Мариенплац, чтобы полюбоваться карнавальной яркостью аттракциона на башне городской ратуши. Турок сосредоточенно подбирает с каменной мостовой бумажные стаканы, обрывки газет и прочий мусор, и ему недосуг, подобно туристам, восторгаться окружающей его красотой.

Оказавшись рядом с лотерейным киоском, выставившим высоко над головами публики призовой автомобиль, он увидел рекламный плакат: «Таиланд — рай для мужчин!» — с узкоглазыми личиками восточных красоток, улыбающимися ему маняще и многообещающе.

Кемаль пришел в замешательство, стал поспешно шарить по карманам. Пусто! Только в тачке лежат несколько пакетов. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он сгреб пакеты и, волнуясь, выложил их на прилавок лотерейного киоска, нервно разорвал обертку.

Перед глазами немолодой киоскерши замелькали комплекты женского белья, платки…

Кемаль. Милая фрау! Возьмите! Я купил их на распродаже. За полцены. За тридцать марок — все. А вам отдаю за одну марку! Дайте один билет! Только один! И можете забирать все это!

Фрау скептически пощупала белье, вздохнула, словно оказывает ему большое одолжение, и небрежно смахнула все покупки Кемаля под прилавок.

Фрау. Тяни билет!

Кемаль. Два!

Фрау. Только один!

Кемаль в возбуждении пробегает пальцами по лотерейным билетам и, глубоко вздохнув словно перед прыжком в воду, вытянул маленький конвертик. Взял лежащие на прилавке ножницы, непослушными руками вспорол его и извлек розовую полоску бумаги. Глянул. Ошалело огляделся по сторонам и, еще не веря своим глазам, протянул бумажку киоскерше.

Фрау(уставившись на турка). Он выиграл! Этот чертов турок! За несколько дешевых шмоток! Вот это выигрыш! Знаешь, сколько он стоит? Две тысячи марок!

Кемаль застыл с закрытыми глазами, молитвенно прижав руки к оранжевой груди рабочего жилета, и в волнении шепчет.

Кемаль. Я выиграл… Наконец-то… Аллах услышал мои молитвы… Две тысячи марок… Мои дети будут жить в новом доме… Моя жена будет ходить в шелках…

Фрау. Или вы можете съездить в Таиланд. К «сиамским кошечкам».

Кемаль (в упоении). К «сиамским кошечкам»… Как богатый немец. И мне, бедному турку, откроются все радости рая… Нет! Я возьму наличными. Счастье улыбнулось моей семье. Я отдам все до копейки моей дорогой жене, моим любимым дочерям.