Зуб мудрости - Севела Эфраим. Страница 36

Мистер Крацер — хозяин дома, оказался маленьким и старым евреем. Его жена, миссис Крацер, была высокой и худой, и выглядела больше американкой, нежели еврейкой. У нее были светлые, даже желтые волосы. Должно быть, закрашенная седина. И бриллиантовый, нестерпимо сверкающий, кулон на худой шее. В доме было еще и третье существо — уродливая кривоногая и очень старая собака по кличке Джерри. Какая-то помесь бульдога с таксой. Свой вислый живот с большими сосками она волочила чуть ли не по полу, а зад ее с обрубленным хвостом вихлял при ходьбе из стороны в сторону, как у толстой бабы. Джерри была сукой, но Кличка была явно мужской. У нас в школе есть мальчик по имени Джерри. Возможно, есть и девочки Джерри. Я не встречала.

Джерри была удивительно похожа на мистера Крацера. Такая же круглая с проплешинами голова с торчащими круглыми ушками, такие же безбровые и сонные от старости глаза. И губы мягкие, обвислые и мокрые в углах. Я ахнула, когда обнаружила это сходство. И тут же вспомнила, что ничего нового я не открыла. Собаки, прожившие долгие годы с хозяевами, становятся похожими на них. Или, наоборот, хозяева приобретают собачьи черты. Происходит процесс конвергенции. Взаимное проникновение. Я знала в Москве одного мальчика, у которого была собака — копия его отец.

Но зачем далеко ходить за примером! Хулиганский Бобик у моего дедушки Семы — эта хитрая лисья мордочка, хотя не был похож на самого деда, но был, как две капли воды — его жена, бабушка Сима. Такое же острое подвижное лицо. И усики на верхней губе.

Джерри была похожа на мистера Крацера до непристойности, а если бы мистер Крацер вдруг лениво зарычал и залаял, а Джерри заговорила по-английски с еврейским акцентом, я бы не удивилась.

Я сразу настроилась и против собаки, и против ее хозяина. От собаки разило псиной, она еле переваливалась на своих кривых, коротких лапах, сопела и роняла слюни с вислых губ. Это очень плохой вкус — держать такую собаку в доме. От нее тянет дряхлостью, разложением, тленом. Попахивает могилой. А против хозяина я ощетинилась из-за того, что он лез из кожи вон в тщетных усилиях доказать свою значительность в этом мире. Даже передо мной. Маленькой девочкой, чье мнение никого не интересует. Ему же и мне хотелось пустить пыль в глаза, покрасоваться, вызвать удивление и зависть к его успеху в жизни. Должно быть, долго сидел в дерьме по уши этот человек, если ему так важна даже моя похвала.

Я не люблю торжествующее свинство, рыгающую сытость, когда в мире столько голодных, потуги показать окружающим, что они ничто по сравнению с имярек, потому что имярек имеет много денег, а они, окружающие, не смогли накопить столько.

В гостиной, высотой в два этажа, были огромные, во всю стену, окна из сплошного стекла, за которыми полого уходил вниз с холма голый лес с пятнами снега на полянах. С огромной высоты, с потолка из темных брусьев свисала на кованой цепи огромная люстра тоже из кованого железа, вся из железных листьев и завитушек с электрическими свечами на них. Напротив окон — чудовищно большой камин, выложенный диким камнем с чугунными плитами внутри, на которых вытеснены барельефы конных рыцарей с пиками наперевес, гоняющихся за диким кабаном. В этом камине на треноге висел большой задымленный чугунный котел, в котором мог поместиться кабан в натуральную величину.

Возле бара устроились на высоких круглых стульях Б.С. и миссис Крацер, и в ожидании ужина, как это принято в Америке, потягивали джин с тоником и кусочками льда. Мистер Крацер не пил спиртного. У него — кислотность. То ли повышенная, то ли пониженная. Я — не в счет. Мне дали стакан с кокой. Тоже на льду. И я со стаканом в руке, как собачонка, следовала за мистером Крацером, который позвал меня осмотреть дом. Так ему не терпелось похвастать.

— Ты когда-нибудь бывала в таких домах? — спросил меня мистер Крацер, поглядывая на меня как на какую-нибудь провинциальную идиотку из малоразвитой страны.

Я ответила, что именно в таком доме никогда прежде не бывала. Что соответствовало действительности. Я бывала в домах получше и интереснее и в домах похуже. Но точно в таком не бывала. Мой ответ удовлетворил мистера Крацера.

— Так вот, деточка, — продолжил он, загадочно поглядывая на меня, как волшебник, собирающийся показать мне невиданные чудеса, — посмотри на этот камин и определи, хотя бы приблизительно, его возраст. А?

Я пожала плечами. Мне совсем неинтересно было отгадывать его загадки, и, чтоб отделаться, я брякнула:

— Сто лет.

Мистер Крацер закатился счастливым смехом.

— Мало воображения! Дорогое мое дитя, в этом камине рыцари жарили мясо во времена, описанные в романе… этого… как его зовут писателя… проклятый склероз.

— Вальтер Скотт, — наугад подсказала я.

— Совершенно верно. Умница. Вальтер Скотт.

— В романе «Айвенго»? — спросила я.

— Возможно, возможно… разве все запомнишь?

Из чего я заключила, что роман он не читал, а Вальтером Скоттом перед ним козыряли те, что продали ему этот камин.

— Этот камин из замка двенадцатого столетия. Я купил его в Англии. Его там разобрали, упаковали, а здесь снова собрали, как было.

Мистер Крацер сиял от удовольствия и все поглядывал на меня, проверяя, насколько глубоко я потрясена. Я, как могла, изобразила восторг.

— Это что? — не унимался мистер Крацер. — Ты, наверное, заметила, какие ступени ведут к дому? Черный гранит. Сплошной. Не кусками. Знаешь откуда? Из Колорадо. Слыхала про Скалистые горы? Там когда-то люди сделали состояние на золоте. Вышли в большие богачи. Так вот, один золотоискатель, сказочно разбогатев, построил себе дворец. Невиданной красоты! Эти гранитные ступени из его дворца!

Б.С. попросил водки вместо этих коктейлей, наполовину разведенных тоником и растаявшим льдом. Заговорила морская душа.

— О, водки? — воскликнул мистер Крацер. — Пожалуйста! Я вас угощу русской водкой, из Москвы. Столичная! — с наслаждением произнес, он по слогам это русское слово.

— Это дело! — обрадовался Б.С., принимая из его рук запо— тевшую от холода бутылку «Столичной». — Не могу я тянуть глоточками джин с тоником. Это занятие для женщин или для хронических алкоголиков. Я люблю по-русски: выпить, так выпить. И не тянуть канитель. Дайте-ка стакан. И, если найдется, немного томатного соку.

Нашлись стаканы и нашелся томатный сок. Б.С. налил в стакан водки до самых краев, в другой — немножко томатного соку, сказал всем «Будем здоровы», и залпом опрокинул в рот весь стакан водки. Затем отпил из другого стакана глоток томатного сока и перевел дух. Хозяева обалдели. А я зарделась от восторга. Настоящий мужчина! Моряк!

— Надеюсь, этого… вам хватит? — робко спросил мистер Крацер, протягивая руку к бутылке, чтобы унести ее подальше от греха.

— Но-но, — отвел его руку Б.С. — Оставьте. Я ведь только вхожу во вкус.

Чтоб отвлечь хозяина, я спросила, откуда родом огромная люстра, висевшая в гостиной.

— Из Голландии! — с удовольствием ответил мистер Крацер.

— В Амстердаме купил. Ей двести или триста лет. Немножко реставрировать пришлось.

Он взял меня за руку и повел наверх по лестнице, распахивая дверь за дверью и демонстрируя мне сокровища этого дома. И хоть в комнатах и холлах была напихана уйма вещей разного стиля, но всегда дорогих, дом выглядел пустым и нежилым. От него веяло складом, загроможденным театральным реквизитом с фальшивой позолотой.

— Ну, как? — нетерпеливо спросил мистер Крацер, видя, что я не проявляю ожидаемого восторга. — Ты бы хотела жить в таком доме?

Тут меня словно злая муха укусила.

— Нет! — отрывисто сказала я. — Ни за что на свете!

— Почему? — великодушно рассмеялся мистер Крацер.

— Потому что это не дом, а мавзолей. Я бы не хотела жить в могильном склепе. Здесь могут жить только привидения.

Он опешил и даже глупо хихикнул от неожиданности.

— Ты — дерзкая и невоспитанная девчонка! — сказал он тоном обиженного ребенка и побежал от меня мелкими семенящими шажками. Сука Джерри, увязавшаяся за ним, тоже заковыляла от меня, вихляя голым бесхвостым задом.