Наслаждения - Сидни Диана. Страница 3

Сен-Клер прекрасно организовал быт своего поместья в Оссре, так что там прекрасно обходились и без него. Открыв для себя простую истину, что жить в атмосфере «вечных каникул» совсем не то, что круглый год вращаться в высшем свете, разрываясь между зваными вечерами, клубными заседаниями и прочей белибердой, Андре так и остался жить в Танжере, где наконец и нашел душевное успокоение. Управляющий имением Сен-Клера был одним из лучших виноделов Франции, а его поверенные в Париже прекрасно справлялись со своими обязанностями по распоряжению недвижимостью. В результате Андре удалось не только сохранить, но и приумножить свое и без того немалое состояние. Парижский банк Сен-Клера имел отделение в Танжере, и инвестирование марокканских предприятий по добыче железной руды, асбеста, кобальта и меди было отличной возможностью для Андре применить всю свою незаурядную деловую предприимчивость. Стороннему же человеку образ жизни Сен-Клера мог показаться воплощением праздности.

Впервые в Танжер Сен-Клер приехал в 1956 году, как раз перед получением Марокко независимости. В то время ему было тридцать лет; будучи холостым и не обремененным какими-либо делами, он очень скоро превратился в настоящего плейбоя. Отец Андре был полностью занят своими виноградниками, на которых производилось очень дорогое шабли. И хотя предполагалось, что Андре должен тоже учиться делу отца, вел он себя независимо.

Собственная жизнь представлялась Андре предопределенной, установленной и расписанной на несколько лет вперед. Он прекрасно знал, что когда-нибудь освоит нелегкую науку виноделия, а потом, после смерти отца, унаследует все состояние и будет делать вино. Он женится, и у него родятся сыновья; они вырастут и тоже будут делать вино. Все правильно. Очень удобное существование и вполне в духе семейных традиций. Но душа Андре требовала острых ощущений. Танжер с хлынувшими в него писателями, художниками, артистами и авантюристами всех мастей пленил его воображение и навеки покорил его сердце…

Очнувшись от своих размышлений, Андре резко встал и налил себе очередную порцию.

— Еще?

— Да, будь любезен, — протянул свой стакан Ник. — Так что, приятель, мне кажется, тебе лучше смотреть правде в глаза. Если ты купишь Ясмин, то она станет твоей собственностью. В здоровье, в болезнях и прочес, прочее, прочее. Представляешь, какую ты берешь на себя ответственность?

— Merde [6], — пробормотал Андре.

Он еще больше помрачнел. До этого момента мысль о том, что Ясмин будет жить здесь, у него в доме, и он, как следовало из слов Ника, будет волен поступать с ней как захочет, не приходила ему в голову — задуманное им казалось всего лишь интеллектуальным экзерсисом, и не более того. Сен-Клеру вдруг стало не по себе: такой душевной слепоты он от себя не ожидал.

— Интересно, сколько этот тип хочет получить за свой «товар»? — взглянув на Андре краешком глаза, поинтересовался Ник.

— Слишком много.

— А ты не мог бы быть более конкретным? Или эти детали тебя смущают?

— Семьдесят пять тысяч франков.

— Merde — очень точное определение. Сколько же коз можно купить па эти деньги! Я бы тоже смутился. Но зато ты сможешь распоряжаться малышкой по собственному усмотрению, — решив не щадить друга, напомнил Ник. — Господи, до чего же сладкая мысль! Я тебе завидую. Как подумаю о нескольких штучках, на которые я сам бы сподобился с этой юной распутницей…

— Не сомневаюсь, — пробормотал Андре, не придавший, однако, особого значения словам Ника. Он допил бренди и многозначительно посмотрел на своего собеседника:

— Кажется, ты говорил, что должен повидаться сегодня вечером в клубе с сэром Найджелом?

— Да, должен. До чего же глупо с моей стороны, глупо и недальновидно! — Ник нехотя поднялся из кресла. — Здесь творятся такие интересные вещи, что я с трудом вырываю себя из благословенной сени твоего дома. С тем чтобы попасть в компанию скучнейшего зануды.

— Передавай ему от меня привет.

— Ну разумеется, — пообещал Ник, хитро глядя на вставшего его проводить Андре. — Насколько я понимаю, какое-то время ты будешь весьма занят и мы не сможем лицезреть тебя в клубе?

— Nomme dc Dieu! [7] — «Этот несносный болтун когда-нибудь уберется отсюда?» — сверкнул глазами Андре. Но уголки его губ уже не могли сдержать улыбки. Он подал Нику плащ и легко подтолкнул его в направлении выхода:

— Если ты не поторопишься, я скажу Сайду, чтобы он выкинул тебя из моего дома.

Проводив Николаев до машины, Андре подождал, пока его высокий широкоплечий друг втиснется в машину, хлопнет дверцей и включит зажигание. Вот наконец автомобиль тронулся, и через минуту-другую шум мотора растворился в зигзагах горной дороги. Теперь Андре мог остаться наедине со своими мыслями.

Ясмин. Ее имя заставляло ощутить тонкий аромат духов, смешанный с тяжелым, густым запахом гашиша, наподнявшим дом Кадира. Как ни странно, бордель был очень приятным местом, — там можно было замечательно провести время. Расположенный в центре Медины, дом прятался за высокой белой оградой; во внутреннем дворике с колоннами, частично закрытом легкой навесной крышей, висело огромное количество клеток с птицами. По углам двора были расставлены длинные низкие диваны с грудами подушек — место ожидания клиентов.

Взглянув вверх, можно было увидеть лестничные площадки с тонкими железными балюстрадами. Длинная винтовая лестница вела к ряду дверей, за которыми посетителя ожидали все мыслимые на этом свете развлечения. Тщательнейшим образом продуманный декор этого пристанища разврата завораживал всяк сюда входящего своей изысканностью. Здешние девушки, одна непохожая на другую, отличались прекрасными манерами и по-восточному вычурной деликатностью, — Абдул Кадир знал толк в своем деле, а потому уделял большое внимание их воспитанию.

Покупая девушек в бедных семьях Рифа в Атласских горах в самом раннем возрасте, Кадир привозил их в Танжер и селил в своем доме для обучения. Пока они были малы и боязливы, он использовал их в качестве прислуги у работающих девушек. Когда же новенькая привыкала к окружавшей ее обстановке, Кадир пускал девушку в дело. Андре подумал о том, что теперь, судя по всему, настал черед и для Ясмин.

Сен-Клер видел Ясмин всего несколько раз. Она приносила ему кофе и трубку с гашишем (гашиш входил в программу предварительных удовольствий — прежде чем подняться по винтовой лестнице, предлагалось вкусить затмевающий разум дурман), и девочка сразу же покорила Андре. Она была маленькой и идеально сложенной; ее большие серые глаза светились озорством. Внутри дома она не носила вуали, и он имел возможность наслаждаться прелестью сладких пухлых губок девушки и легкой краской стыда па нежной коже. На ней всегда было длинное платье из тонкого шелка с искусной вышивкой. Ткань колыхалась и переливалась при каждом движении Ясмин. В памяти Андре всплыла ее медленная заученная походка, ее достойная принцессы грациозность. Восхитительное маленькое, едва развившееся тело еле-еле угадывалось под складками одежды, но это интриговало ничуть не меньше.

Разумеется, и Андре, и Николае оба приметили Ясмин.

Бордель Кадира был не единственным в Танжере. Далеко не единственным. Их были сотни — неотъемлемая часть туристического бизнеса. Но заведение Кадира отличалось чистотой и спокойствием — что-то вроде второго клуба для многих мужчин — знакомых Ссн-Клера и Чамберса.

Андре понимал: любой из них мог купить Ясмин. В конце концов, все они смотрели на новых девушек с интересом — на кого-то с большим, на кого-то с меньшим. Но в Ясмин, вернее, в ее взгляде, сквозило что-то такое, что глубоко поразило Андре.

Прямолинейный Ник считал, что интерес его друга к Ясмин продиктован не только ее смышленостью. Более того, в глубине души Андре и сам прекрасно понимал: ум девочки — дело десятое… Все клиенты Кадира ждали появления новой девушки и понимали, что им придется подождать ее в соответствии с установленным Кадиром порядком. Такая система усиливала напряжение, щекотала нервы. Но неожиданно для Андре Ясмин оказалась той единственной, которую ом не хотел ни с кем делить.