Монополия на чудеса - Силин Владислав Анатольевич. Страница 78

– Это… – продолжал парень, – ладно. Да! Точняк. – Он обхватил себя руками за плечи, словно ему стало холодно. – В общем, когда после вас… Ты виноват! Короче, мы ехали. Батя говорит: «Непруха козлинская!» А мне хреново. Почти сотрясение мозга, прикинь? И тут козел выруливает. Сука на «Вольво». Короче, подрезает всклень. Бампер поцарапан, меня мордой в кожан! Батя за ствол и типа разбираться. А тут, прикинь, аснатар какой-то вырисовался, бычит. Ну, благой базар, благие понятия…

За время этого восхитительного рассказа (из которого я, признаться, ни дэва не понял) чайник успел закипеть. Я принялся заваривать чай. Пока я возился с заварником, парень успел пересказать все свои беды и обиды за прошедшую неделю. Слушая его, я не переставал удивляться. Аскавцы – дети природы, но как развита фантазия!

– …Это тогда, прикинь?.. А вчера совсем беспредел пошел. Батя в банк, а ему там сердце вырвали!

– Чего вырвали? Кто?

В кабинете разлилась колкая неуютная тишина.

– Сука та, на «Вольво». Хвостатая, – с выражением отчаяния на лице сообщил мальчик. – Вырвала ему сердце.

– Сука? Это она?

– Он. Хмырь беспонтовый. Так что помер батя, – дрогнувшим голосом сообщил Аттилла. – И ты мне за это ответишь!

Идиотизм ситуации тронул меня до глубины души:

– А почему именно я? Народу-то много постаралось!

– Хмыря я стремаюсь, – бесхитростно ответил варваренок, – он – адский выродок. С колдуньей вашей сучистой варвару конкретному драться запад-до, так? – «И боязно», – мысленно добавил я. – А вот тебя мы покоцаем! С побратимами в дружном строю.

Я подошел к окну. Так и есть. У входа маялись здоровяки в кожаных куртках, одинаковых черных очках и вельветовых штанах разных цветов. У одного на плече отблескивал двуручник. А баулов, баулов-то сколько! Они что, переезжать сюда задумали? Я перевел взгляд чуть дальше. Ага! Старая знакомая, храмовая плясунья в бирюзовом платье. Это ее я видел в «Кайене» рядом с жирдяем. И дядю Леню в сундук засунула именно она.

Аттилла поглядывал на меня с торжеством. Еще бы! По его мнению, я должен был трепетать от страха и ужаса!

– Шурка, а ты, значит…

– …секундантом. Надо же проследить, чтобы все по закону было. – Учитель подмигнул мне.

Да-а… Увидь эту свору коллеги из уголовки, они бы прониклись. В Ведене организованной преступности нет. Здесь и с обычной-то плохо: вытянешь кошелек из кармана, а ограбленный дзайаном окажется… У них же на лбу не написано. Прыгай потом всю жизнь, квакай. Комаров лови. С маньяками расправляется инквизиция, а сами дзайаны преступлений совершают мало и в основном от скуки. Ими занимается маголовный отдел.

Иностранцы – единственные, кто создает у милиции проблемы. У ночмарцев свои представления о морали, подчас очень странные. А аскавцы живут не по закону, а по понятиям. Банды, семьи, графы в законе, приблатненные бароны, общак, варварская музыка. Собственно, я националистом становлюсь, только когда дело касается Аскава. Их бы выжечь, как вшивую ветошь из чулана, – и в мире стало бы чище и спокойней. Жаль только, соображения большой политики этому препятствуют…

– Ладно, парень. Я буду с тобой драться.

– Только оружие я выбираю! – грозно пискнул варваренок.

В этот патетический момент в дверь требовательно позвонили. Еще. Еще раз. На четвертом палец сорвался с кнопки.

– Кто там?! – вскинулся Аттилла.

– Не знаю. – Я пожал плечами. – К нам обычно не звонят. – И привстал, чтобы идти к двери.

– Сиди! Сам открою.

В руке Аттиллы неведомо откуда возник «глок». Парень помчался к двери, едва не опрокинув вешалку. Чудной какой! Неведомый гость продолжал трезвонить, выдерживая все тот же ритм. Нет, это, пожалуй, не Светка…

Я налил чаю и протянул пиалу учителю.

– Благодарствую. – Тот церемонно поклонился, принимая ее обеими руками.

– Развлекаешься?

– А что делать… Лэн уехал, заниматься не у кого… Вот аскавцы подвернулись. Смешны-ые! Но дерутся знатно, имей в виду.

– Хорошо, буду, – покладисто согласился я, отхлебывая из пиалы.

Из прихожей ударил вопль. И – очередь из «глока». Мы с Шуркой переглянулись. Два суматошных одиночных. Вновь вопль.

Насмерть перепуганный Аттилла ворвался в кабинет. Захлопнул дверь, повис на ручке, трясущейся рукой нашаривая ключ (которого отродясь не было). В дверь грохнуло с нечеловеческой силой. Отчаянно взвизгнув, мальчишка запрыгнул на стол.

– Что там? – лениво поинтересовался я.

– Там! Там! Короче!.. А-а-а!

Белая планка двери прогнулась, лопнула. В образовавшуюся щель просунулась высохшая рука со сбитыми ногтями в черных пятнах.

– Ого. Ормазд преблагой!

Дерево трещало и хрипело. Рука дергалась, ища, что бы схватить.

– Ее пули не берут!! – заистерил Аттилла.

Ага, не берут. Стрелять надо лучше! Я поднялся и, не отводя взгляда от беспомощно постукивающих по дереву пальцев, двинулся в угол с сейфом.

– Не подсматривай, – бросил Аттилле. Тот послушно отвернулся.

Мелодично пропищали кнопки кодового замка. Дверца сейфа легко пошла в сторону. Придерживая ее одной рукой, я другой достал ножны.

– Надо же! – вскинул брови Шурка. – Валькиного чарования?

– Точно. «Приблудой» зовут.

– Именное… – Учитель уважительно покачал головой: – Я слышал, Валька больше не кует.

– Вот с тех пор и не кует. Это его последний.

Я вытянул катану из ножен и стал у шкафа. Дверь угрожающе затрещала.

Хм… Как же достать нападающего? Садить клинком сквозь дверь может только тупой варвар. Оружие жалко – это у них металлолом, а тут заруненное, все в чарах.

– Может, выбьешь дверь наружу? – с надеждой спросил я у Шурки. – А я следом.

– Не, – поморщился он. – Кости болят. Да и пижонство это – ногами драться.

Тут я согласен. Гнилое пижонство. К счастью, ничего делать не пришлось. Дверь хрустнула, снимаясь с петель, и рухнула на пол. Ну сила!.. Тщедушное тельце в заляпанном пальто извивалось на полу, пытаясь высвободить руку из расщепленной доски. Вторая рука скрюченными пальцами тянулась ко мне.

К обшлагу рукава прилип трамвайный билет.

– Сыно-очек… сыно-очек… – хрипела старуха. – Место уступи бабушке!