Монополия на чудеса - Силин Владислав Анатольевич. Страница 87

Иштван стоял, упрямо наклонив голову, прикрывая лицо воротником рясы. Когда буря стихла, ноги аснатара по колено утопали в листьях. От инея, покрывшего одежду Иштвана, казалось, что он отлит из серебра.

– У церкви нет силы против любви, священник.

– Церковь и есть сама любовь, Венди! Что ж так холодно встречаешь того, кто искал тебя все эти годы? – Он встряхнулся, и серебро опало к его ногам. – Того, кто бродил по свету в поисках любимой? Не случайно я здесь. Знай же: Черный Иши – далекий мой предок. – Аснатар достал удостоверение, но показал его отчего-то не Венди, а барону. Тот удовлетворенно кивнул. – Легенда о тебе передавалась в нашем роду от брата к деду и от дочки к племяннику. Я пришел за тобой, Венди.

– Да? – Призрак уменьшился до человеческих размеров, став трогательно маленьким и хрупким. – Правда?!

– Воистину так, любимая моя.

– И ты поцелуешь меня?! Ой…

– Конечно. Выйдем же перед всеми, дабы ни у кого не оставалось ни малейших сомнений.

Иштван незаметно подмигнул мне, чтобы я не отставал. Мертвецы расступались, пропуская нас к горе плит, откуда стреляла Света. Дзайана протянула мне руку, помогая вскарабкаться. Потом, ни слова не говоря, влепила пощечину.

– Ты куда исчез?! – отчаянно выкрикнула она. – Ты обо мне подумал?! Шерлок Холмс, блин! Придурок! Я ж чуть с ума не сошла, пока тебя искала!

– Свет, я…

– Тс-с-с!

Мы оглянулись. Сточенная монетка луны медным краем коснулась горизонта. Она казалась огромной, просто гигантской. Аснатар и Белая Венди стояли на ее фоне, держась за руки и нежно глядя друг другу в глаза.

– Любимый!..

– Любимая!..

– А ты меня правда любишь? – промурлыкала Венди. – Или так, плотски вожделеешь?

Вместо ответа Иштван привлек ее к себе и поцеловал. Призрак исчез. С хрустальным звоном посыпались сверкающие искорки; аснатар закашлялся.

В темное небо взлетело бесплотное облачко. Оно собралось, приобретая облик Венди, и с криком:

– Я свободна! Свободна! – унеслось в звездную даль.

Мертвецы запрокинули головы, следя за крохотной звездочкой – душой Венди. К моему горлу подкатил комок; Светка ревела вовсю, уткнувшись носом в мое плечо.

– Так, паства, – вернул нас к реальности аснатар, – не стоим, не стоим, делаем ноги! Да не туда!.. Вниз, олухи Ормазда небесного!

Прыгая с плиты на плиту, мы помчались к забору. Дзайана отчаянно вцепилась в мою руку, боясь отпустить хоть на миг. У забора она замешкалась: росту не хватало, чтобы перелезть, но я подхватил ее на руки и птицей взлетел наверх.

Свобода!

Когда мы спрыгнули вниз, мои ноги обмякли. Счастливое свойство моего организма: во всем, что касается опасности, он отчаянный тугодум. Когда все позади, мое сердце только-только начинает подумывать: а не удариться ли в роскошную панику? Света плакала и смеялась, обнимая меня, а я гладил ее по волосам, не в силах произнести ни слова.

– Спасибо вам, отче, – наконец вымолвил я. – Я опять у вас в неоплатном долгу.

– Да что там, коллега, – махнул тот рукой. – Извиняй, что тогда посквалыжничал. Нужды церкви, знаешь ли…

– Коллега?! – не поверил я своим ушам.

Аснатар протянул мне ту же корочку, что до этого показывал барону:

– Представитель яснийского трибунала, следователь по особо важным делам, личный секретарь хаванана. Будем знакомы! А теперь не угодно ли пойти куда-нибудь поболтать? Давно хочется.

Поболтать мы отправились в «Мюнхгаузен». Ресторанчик этот я люблю за уют и домашность обстановки. На стене скрещенные ружья; у стойки – чучело оленя с вишневым бонсаем в голове; а вон живой медведь в загончике на цепи – тощий, словно Ана Рестон перед смертью.

Мы выбрали столик возле камина. За решеткой уютно гудело пламя; после зимнего холода, веявшего от Белой Венди, это пришлось весьма кстати.

Светкин энтузиазм по поводу моего спасения прошел. За столом она сидела надувшись, словно совенок, и, судя по лицу, задумывала что-то нехорошее. Я от души пожалел тех, кому придется расхлебывать последствия ее дурного настроения.

Тем временем к нам подошел усач в тирольской шляпе, клетчатой жилетке и охотничьих сапогах.

– Что будете заказывать? – благодушно поинтересовался он.

– Травяной глинтвейн, сын мой. И утку с яблоками. Жрать хочу, как священное животное яснийцев.

У меня при мысли о глинтвейне возникла легкая тошнота. Нет, хватит с меня баронского пойла… Надо бы чего-нибудь попроще.

– Чайку, – заказал я. – Пирог с лунным сыром и ма-аленькую рюмочку «Пушечного ядра».

– А вам, сударыня?

– Водки, – угрюмо отвечала она. – Или нет, графин вкусного спирта. И соленый огурец.

На лице официанта отразилось вежливое недоумение:

– Такого не держим, сударыня.

– Девушка шутит. – Я мягко накрыл ее ладонь своею. – Молочный коктейль, ваш фирменный, «Между львом и крокодилом» и мороженое «Взятие Стамбула». – Повернувшись к дзайане, я спросил: – Что случилось, солнце?

Света отвернулась.

– Так… Жизнь кончена… Уйду в монастырь или, как эта Венди… зачахну.

– С Лешкой нелады? – догадался я.

– Угу. Писать перестал… Скорей бы климакс!

Официант живенько принес заказ. С уткой, правда, дело застопорилось: повар зашивался от изобилия блюд. Так что усач, конфузясь и извиняясь, снял со стены ружье и пальнул через дымовую трубу.

– Желание клиента – закон, – пояснил он с очаровательной торжественностью. – Ваш коньяк, пожалуйста!

Рюмок в «Мюнхгаузене» не держали. Я встряхнул крохотное чугунное ядро, отвинтил крышку и вылил коньяк в чай. Пирог оказался горячим, нежным, ароматным – то, что требовалось! – вот только с сыром надули. Положили не зеленый, а обычный пармезан.

– Скажите, отче, – задал я вопрос, который меня мучил на протяжении последнего часа. – Вы действительно дальний родственник Иши?

Аснатар улыбнулся:

– Нет, сын мой. Просто с призраками и сумасшедшими не спорят. Армия зомби порвала бы нас в лоскуты, никакая аша не помогла бы. Так что пришлось ради благой цели душой покривить.

На ладонях Иштвана багровели пятна ожогов. Ледяные прикосновения Венди дорого стоили аснатару.