Под конвоем лжи - Силва Дэниел. Страница 116

— Значит, договорились, — подытожил Черчилль. — И да поможет нам Бог, если этот план не сработает.

— Меня, кстати, зовут Вайкери. Альфред Вайкери. Это Гарри Далтон, он работает со мной. А этот джентльмен — сэр Бэзил Бутби. Он у нас главный начальник.

Этот разговор происходил на следующее утро, спустя час после рассвета. Они шли по узкой тропинке между деревьями. Гарри двигался впереди, выполняя роль боевого охранения, Вайкери и Джордан шли бок о бок, Бутби шествовал в арьергарде. Дождя ночью не было, но небо было все так же затянуто толстым слоем облаков. Серо-стальное зимнее освещение полностью лишило деревья и холмы их естественной окраски. Туман, словно марлевый полог, скрывал от взглядов землю в низинах. Воздух пах дымом горевших в каминах и печах дров. После слов Вайкери Джордан обвел беглым взглядом всех троих, но руку не предложил. Он так и шел, засунув кулаки в карманы куртки, доставленной ему в комнату вместе с парой шерстяных брюк и толстым крестьянским свитером.

Какое-то время они медленно и молча шли по аллее, напоминая компанию состарившихся школьных друзей, возвращающихся после чересчур обильного завтрака. От постоянного холода Вайкери казалось, будто ему в колено забили гвоздь. Он шел медленно, сложив руки за спиной и опустив голову, как будто искал на земле что-то потерянное. Деревья кончились, и перед ними открылась Темза. На берегу стояли две деревянные скамейки. Гарри сел на одну, Вайкери и Джордан на другую, а Бутби остался стоять.

Вайкери объяснил Джордану, что от него хотят. Джордан слушал, не глядя ни на кого из англичан. Он сидел неподвижно, откинувшись на спинку скамейки, все так же держа руки в карманах, вытянув ноги и вперив неподвижный взгляд в какую-то невидимую точку на поверхности реки.

— Найдите какой-нибудь другой способ сделать это, — сказал Джордан, когда Вайкери закончил. — Я на это не способен. Вы будете дураком, если решите использовать меня.

— Поверьте мне, коммандер Джордан, если бы существовал хоть какой-то другой способ исправить положение, я воспользовался бы им. Но такого способа нет. Вы обязаны это сделать. Вы в долгу перед нами. Вы в долгу перед всеми теми людьми, которые с невероятным риском для жизни будут штурмовать берега Нормандии. — Он немного помолчал, уставившись туда же, куда смотрел Джордан. — И вы должны это себе самому, коммандер Джордан. Вы допустили ужасную ошибку. Теперь вы должны помочь исправить причиненный вами вред.

— Я, вероятно, должен считать это зажигательной речью, вдохновляющей на подвиг?

— Нет, я не верю в зажигательные речи. Это правда.

— Как долго это будет продолжаться?

— Столько, сколько будет необходимо.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Да, не ответил. Это может продолжаться шесть дней, а может растянуться на шесть месяцев. Мы просто не знаем этого. Подобные вещи не относятся к сфере точных наук. Но я закончу это, как только смогу. Даю вам слово.

— Не думаю, что правда занимает такое уж важное место в той работе, которую вы делаете, мистер Вайкери.

— Далеко не всегда. Но в данном случае можете мне поверить.

— А как насчет моей работы по операции «Шелковица»?

— Вы будете вести себя так, будто продолжаете оставаться активным членом команды, но правда состоит в том, что вы на сегодня конченый человек. — Вайкери не без труда поднялся. — Пора вернуться в дом, коммандер Джордан. Вы должны до нашего отъезда подписать несколько бумаг.

— Что за бумаги?

— О, всего-навсего обязательство не говорить обо всей этой истории ни слова до конца своих дней.

Джордан отвернулся от реки и наконец-то поднял взгляд на Вайкери.

— Можете не сомневаться: вам точно не придется беспокоиться, что я начну болтать об этом.

Растенбург, Германия

Курт Фогель замучался с воротником. Он, даже при своей исключительной памяти, не мог припомнить, когда в последний раз надевал военно-морскую форму. До войны она хорошо сидела на нем, но с тех пор Фогель, как и большинство немцев, сильно потерял в весе. И теперь китель болтался на нем, как тюремная роба.

Он так нервничал, что его трясло. Он никогда в жизни не встречался с фюрером, больше того, даже никогда не оказывался с ним в одном помещении. Втайне он был уверен, что Гитлер — безумец, чудовище и что он привел Германию к самому краю, за которым произойдет катастрофа. Но почему-то оказалось, что ему очень хочется встретиться с этим человеком и, более того, произвести на него хорошее впечатление. Он досадовал, что у него такой неприятный голос. Чтобы успокоить взвинченные нервы, он непрерывно курил — курил все время, пока они летели из Берлина, и теперь, сидя в автомобиле. В конце концов Канарис взмолился, чтобы он перестал дымить хотя бы ради такс. Они лежали в ногах у Фогеля, похожие на жирные сосиски, и смотрели на него с явным неодобрением. Фогель приоткрыл окно и выкинул недокуренную сигарету в снег.

Огромный «Мерседес» остановился на первом контрольно-пропускном пункте Вольфшанце. Четверо часовых в форме СС обступили автомобиль, открыли капот мотора и багажник, при помощи зеркал на длинных ручках осмотрели днище машины и после этого позволили проехать дальше. До главных зданий оставалось еще около полумили. Лишь недавно минул полдень, но заросшая лесом территория была озарена белым светом мощных дуговых прожекторов. По дорожкам ходили охранники с немецкими овчарками.

Автомобиль остановился у следующего КПП. На сей раз эсэсовцы провели личный обыск прибывших Им приказали выйти из машины и обыскали. Фогель был потрясен, увидев, как Вильгельм Канарис, руководитель разведывательной службы Германии, стоит с поднятыми руками, и какой-то мелкий офицер СС ощупывает его, словно пьяницу, арестованного после драки в пивной.

Один из охранников потребовал у Фогеля его портфель, и он неохотно отдал его. В портфеле находилась фотокопия документов союзников и текст заключения, поспешно составленного специалистами абвера по инженерным проблемам. Эсэсовец пошарил в портфеле рукой в перчатке и, убедившись, что там нет оружия или взрывчатки, вернул его Фогелю.