Лопе Де Агирре, князь свободы - Сильва Мигель Отеро. Страница 13

– Негры отворили двери генеральского дома! И тогда дон Себастьян де Кастилья подал команду:

– Вы, семеро, со мной! Остальные пятнадцать остаются здесь под началом Гарей Тельо-младшего!

Мне выпало остаться.

Некоторое время спустя послышались крики наших товарищей:

– Да здравствует король, тиран умер!

Потом, возвратившись на постоялый двор, они поведали нам о своем подвиге:

– Сначала мы умертвили лейтенанта Алонсо де Кастро, который вышел нам навстречу, Ансельмо де Эревиас пригвоздил его шпагой к стене, точно летучую мышь, потом отыскали на скотном дворе генерала Инохосу, Гарей Тельо-старший пронзил ему грудь шпагой; не обращая внимания на мольбы и увещеванья, Антонио де Сепульведа и Ансельмо де Эревиас прикончили его, добивали серебряными слитками, которые покойный копил. Исповедаться! – три раза крикнул умирающий Педро де Инохоса; Да здравствует король, тиран умер! – трижды в ответ прокричали мы, и он испустил дух, а мы унесли из дому все ценное, что там было.

Что касается нас, мы никого не убили, некого было убивать, мы вышли с постоялого двора с твердым намерением отыскать советчиков и пособников генерала Инохосы, но все успели сбежать до рассвета, Мартин де Роблес в ночной рубахе во всю прыть пустился через кукурузное поле, Пабло Менесес как сквозь землю провалился, лиценциат Поло де Ондегардо ускакал на рыжем жеребце, которого ему подбросила святая Рита-чудотворица, монах Сантьяго де Кинтанилья без лишних слов нырнул* в монастырский нужник, не стоило пачкать руки в дерьме, вылавливать его оттуда, мы с шумным ликованием собрались на площади отпраздновать победу и сосчитать свои ряды, ибо нас теперь стало сто пятьдесят два человека.

Храбрый капитан Эга де Гусман захватил крепость Потоси точно так, как мы захватили Лос-Чаркас, и тут же, как черви, одна за другой начали выползать измены, я тысячу раз слышал, как кляли изменников, но на своем лице никогда не чувствовал липкой зеленой слюны измены, вся история Нового Света замешена на изменах, и самыми великими предателями были братья Писарро, предатели помельче погубили самих Писарро, те, кто подымает мятеж в Перу, всегда в темном уголке своего сознания хранят надежду на раскаяние; я говорю, опираясь на собственный горький опыт, предательство, будь оно проклято, – это яд, который убил наш мятеж в Лос-Чаркас и тот, что поднял Эга де Гусман в Потоси: первым совершил измену капитан Хуан Рамон, вместе с пятьюдесятью людьми он был послан нами в Куско убить маршала Альварадо, Хуан Рамон, не пройдя полпути, останавливается, кричит «Да здравствует король!» – и переходит на сторону врага, узнав об этом, наш главарь Васко Годинес проявляет свою подлую сущность и тоже предает нас. Из всех негодяев на свете ни один не сравнится в подлости с этим Васко Годинесом, организовавшим заговор и убийство генерала Инохосы; Васко Годинес отправляет посланцев к дону Себастьяну де Кастилье, приглашая его нас возглавить, Васко Годинес предлагает, что сам он станет начальником штаба, и дон Себастьян де Кастилья с удовольствием назначает его на этот пост. Затем этот самый Васко Годинес с притворной братской любовью обнимает нашего генерала Себастьяна де Кастилью и использует это объятие для того, чтобы предательски вонзить генералу в спину кинжал, тут Бальтасар Веласкес и другие подручники набрасываются на раненого вождя и добивают его своими кинжалами, Васко Годинес попирает ногою его труп и кричит: «Да здравствует король, тиран мертв!», потом Васко Годинес кидается в Куско вымаливать себе прощение, но, к счастью, прощения ему не дают, королевские судьи приговаривают его к виселице и на следующий день его вешают, а мы, сохранившие верность мятежу покойного Себастьяна де Кастильи, остались живы, и за то судьбе спасибо.

Но час расплаты настал, маршалу Алонсо де Альварадо было доверено покарать остальных, стереть в порошок всех, кто последовал за доном Себастьяном де Кастильей в его дерзостном намерении, а дон Себастьян де Кастилья собирался ни много ни мало как провозгласить себя королем Перу и Кито; маршал Алонсо де Альварадо вошел в Лос-Чаркас и затопил его кровью, маршал Алонсо де Альварадо отрубил головы пятерым заговорщикам, четвертовал семерых, десятерых повесил, тринадцать человек казнил гарротой, тех, кто потише, выслал на веки вечные; меня он искал с остервенением, Лопе де Агирре заплатил позорным столбом за раны, унесшие из этого мира алькальда Франсиско Эскивеля, Лопе де Агирре будет четвертован за сообщничество с тираном Себастьяном де Кастильей, Лопе де Агирре будет обезглавлен за участие в позорном убийстве генерала Педро де Инохосы, а Лопе де Агирре удалось бежать из Ла-Платы, ускользнуть от злобных намерений маршала Альварадо, писец-баск по фамилии Легисамон подарил мне почти необъезженного жеребца, я заблудился на темной лесной дороге, которой не знал, вышел к пещерам, где прожил несколько месяцев точно дикий зверь, я питаюсь безвкусной юккой, выкапываю ее из земли ногтями, и рыбой, которую ловлю в мелких заводях, маленькие ящерицы запутываются у меня в бороде, метелки маиса шелестят в ногах, совсем одичавшим находит меня Педро де Мунгиа, чудесным образом напавший на мой след.

– Франсиско Эрнандес Хирон восстал в Куско, и его поддержали в Гуаманге, Арекипе и Кондесуйо, – говорит Педро де Мунгиа.

(Франсиско Эрнандес Хирон станет жертвой расчетливых предательств, точно так же, как Гонсало Писарро, и Франсиско Карвахаль, и Себастьян де Кастилья, Франсиско Эрнандеса Хирона покинут сторонники и друзья, а люди короля казнят его гарротой за непокорство и в назидание.)

– Франсиско Эрнандесу Хирону, – говорит Педро де Мунгиа, – предлагают союз и подмогу все, кто чувствует себя ущемленным, все, кто недоволен несправедливыми дележами Ла Гаски, и те, кто дрожит от негодования или страха перед жестокими расправами маршала Альварадо, а еще праздные солдаты, мечтающие о любой войне, лишь бы снова стать солдатами, и торгаши, которые при одном известии о новой заварушке взвинчивают цены. Еще не начав сражения, Франсиско Эрнандес Хирон собрал армию более чем в тысячу человек, с аркебузами и пиками, включая конницу и артиллерию.

(Потом все его бросят, все от него откажутся, каждый из тысяч людей, которые ныне с ним, будут верны ему лишь до той позорной минуты, когда повернутся к нему спиной, когда его продадут друзья и вздернут на виселицу враги, такова судьба всякого, кто подымает знамя мятежа в Перу, неужто Педро де Мунгиа пришел звать меня присоединиться к продажным вожакам из войска Эрнандеса Хирона?)

– Маршал Альварадо, – говорит Педро де Мунгиа, – пообещал помилование всем, какое бы преступление они ни совершили, это помилование распространяется и на тех, кто участвовал в мятеже дона Себастьяна де Кастильи и в любом другом. В обмен он просит одного – встать под знамена короля против вооруженного войска тирана Эрнандеса Хирона.

(Сколь опасна и велика должна быть сила Эрнандеса Хирона, если вынудила маршала Альварадо сменить кровавые расправы на мягкосердие, неужто Педро де Мунгиа хочет предложить нам принять прощение из мерзких рук маршала Альварадо?)

– Я пришел с предложением, – говорит Педро де Мунгиа, – принять это помилование и без промедления записаться в солдаты к маршалу Альварадо и в покорные вассалы к королю Испании. У нас нет выбора, если мы хотим остаться в живых. Маршал Альварадо не перестанет рубить головы, вешать на деревьях и травить беглецов дикими зверями, он прольет больше крови, чем сам Нерон. Он отыщет нас, куда бы мы ни спрятались, и разделает как тушу на бойне.

(Само собой, божьей волей и собственным разумением я приму это помилование! Альварадо пошлет меня в самый кровавый бой, поручит мне самые опасные задания, постарается, чтобы меня застрелили солдаты Эрнандеса Хирона, коль скоро этого не удалось сделать его солдатам, но худший конец ожидает меня в этих забытых богом пещерах, меня ужалит насмерть змея, или сожрут заживо черви, или затянет болотная трясина, лучше я встану под знамена маршала Альварадо, и от этого ни на каплю не уменьшится моя лютая к нему ненависть.)