Бездна - Сильверберг Роберт. Страница 136
Лоулер не ходил на камбуз и не принимал участия в их общей вечерней трапезе. Несмотря на это, он не ощущал голода. Ему казалось, что отныне у него никогда не возникнет потребность в еде. Ну, или, по крайней мере, Вальбен ни за что не сядет за один стол с ними: ведь он остался одним-единственным человеком на этом корабле зомби, единственным реальным человеком…
Один, один, всегда один, Один средь зыбей!
И нет святых, чтоб о душе Припомнили моей.
Слова… Осколки воспоминаний… Утраченная поэма из давно утраченного древнего мира.
Погасло Солнце, — в тот же миг Сменился тьмою свет.
Уплыл корабль, и лишь волна Шумела грозно вслед.
Лоулер взглянул на небо, на холодный свет далеких звезд. Внезапно он ощутил необычный, ранее неведомый ему покой. Его поразило это неожиданное ощущение: казалось, Вальбен вошел в некие пределы, где уже никакие бури и волнения не смогут возмутить мир души. Даже в те дни, когда приходилось принимать настой «травки», Лоулер едва ли чувствовал нечто похожее на нынешнее состояние.
Но почему? Неужели Лик Вод продолжает каким-то таинственным образом воздействовать на него даже на таком расстоянии?
Весьма сомнительно…
Он находится за пределами его излучения. Вряд ли что-то могло влиять на разум Вальбена, кроме темного свода небес над головой, моря, спокойно перекатывающего свои волны, и чистого холодного света звезд.
В южной части неба распростерся Крест, большая двойная арка из множества далеких солнц, миллионов их, как кто-то сказал ему давным-давно. Миллионы солнц! Десятки миллионов миров! Его разум просто не мог вместить этого кипения множеств и множеств миров: городов, континентов, тысяч и тысяч существ, и тысяч различных видов.
Он смотрел на них, не отрывая взора. В душе возник и стал расти новый образ, поначалу бесформенный, но постепенно проясняющийся и захватывающий его все больше и больше, пока наконец не подчинил себе полностью воображение Лоулера. Он увидел, как эти сияющие звезды над ним соединились в одну немыслимо громадную сеть, в единую взаимосвязанную метафизическую конструкцию, в некое таинственное галактическое единство, в чем-то сходное с тем сложным симбиозом-единением, в котором состояли между собой отдельные частички этого водного мира.
Силовые линии пронизывали образовавшуюся вселенскую пустоту, словно артерии с горячей кровью, струящейся в них; они соединяли все со всем в целостный живой мировой организм. Бесконечные связи объединяли различные среды обитания. Лоулер чувствовал дыхание Вселенной, этого огромного живого существа, излучающего вечную и неугасимую энергию.
Гидрос принадлежал небесам, а сами небесные просторы представляли собой грандиозное чувствующее и мыслящее Нечто. «Придите на Гидрос, — словно кто-то произнес за спиной Вальбена, — и вы станете частью одухотворенной Всеобщности. Войдите — и станьте частью Всего сущего…» И только один он
— один из всей Вселенной! — осмелился отринуть сей драгоценный дар, отказался присоединиться к Единому и Неделимому.
Только он… Один Лоулер…
Неужели он действительно стремился к этому одиночеству, к страшной и пугающей независимости духа?
Лик Вод предлагал ему бессмертие, наделял свойством божества, помещая его внутри огромного единого организма. И тем не менее, Лоулер предпочел остаться доктором Лоулером, и только Вальбеном Лоулером. В своей гордыне он отринул то, что предлагалось всем, прошедшим сей сложный путь. Но пусть бедный, истерзанный душевными муками Квиллан с радостью отдается тому Богу, которого он искал всю свою жизнь; пусть маленький Даг Тарп находит свое утешение в Лике Вод; пусть загадочный Гхаркид, всегда стремившийся найти нечто большее, чем он сам, идет к сияющему острову — лишь не Вальбен Лоулер. «Я не такой, как они», — тоскливо подумал вконец расстроенный доктор.
Он вспомнил о Кинверсоне… Даже этот закаленный испытаниями одиночка в конце концов избрал путь к Лику. Делагард… Сандира…
«Ну что ж, пусть так и будет, — сказал сам себе Лоулер. — Я есть тот, кто есть, не больше, но и никак не меньше».
Он лег, поглядывая на звезды, и позволил яростному свету Креста Гидроса наполнить его душу. «Какая тишина и покой вокруг! — неожиданно мелькнуло в его сознании. — Какой мир окружает меня!»
Я встал. Мы полным ходом шли При Звездах и Луне.
Но мертвецы брели опять, Опять брели ко мне.
— Вэл, это я…
Лоулер поднял голову, по его лицу, освещенному призрачным светом звезд, пробежала тень — он увидел Сандиру.
— Мне можно посидеть с тобой? — тихо спросила она.
— Ну… Если хочешь…
Тейн опустилась рядом с ним.
— Я искала тебя за ужином… Нужно все-таки поесть…
— Я не голоден. А ты все еще чувствуешь голод после того, как… гм-м… изменилась?
— Конечно! Ведь в этом смысле все осталось по-прежнему.
— Вот как… Хотя, откуда же мне знать?
— Да, действительно, откуда…
Она провела ладонью по его руке. На сей раз он не отдернул ее.
— Я изменилась далеко не так сильно, как тебе кажется… и все еще люблю тебя, Вэл. Помнишь, я сказала тогда, что буду любить, несмотря ни на что — и это сущая правда.
Он молча кивнул. Ему нечего было сказать.
«А люблю ли я ее? — задался вопросом Лоулер. — Можно ли вообразить такое?»
Вальбен обнял Сандиру за плечи. Ее кожа осталась такой же нежной, прохладной и до боли знакомой и волнующей. Тейн поудобнее примостилась рядышком с ним. Могло показаться, что во всем мире они остались только вдвоем. Он все еще продолжал видеть в ней человека. Лоулер наклонился и поцеловал ее в ямочку на шее. Она счастливо рассмеялась.
— Вэл! — выдохнула Сандира. — О! Вэл!..
Больше она ничего не сказала — только прозвучало его имя. Но о чем думала Тейн, что осталось невысказанным? Скорее всего, она сожалела о своем путешествии на Лик… Нет, не потому, что ей удалось посетить остров: просто рядом с ней не было Вальбена, которого Тейн продолжала любить по-прежнему. Или Сандира все еще надеется на сей решительный шаг с его стороны? А может, она молится в душе, чтобы Лоулер пошел к Делагарду и упросил его повернуть судно обратно? Неужели она умоляет о преображении своего любимого человека?