Бездна - Сильверберг Роберт. Страница 45

Сандира поставила статуэтку на полку и указала на черепок.

— А этот осколок твердого раскрашенного материала? Вы говорите, он из Греции?

— Да, из Эллады. Остатки глиняной посуды… Посмотрите, вот деталь рисунка… Видите? Фигурка воина и копье, которое он, вероятно, держит в руке.

— Какая красивая форма! Наверное, это смотрелось как великолепнейшее произведение искусства. Увы! Нам не дано знать… А когда существовала Греция? После Египта?

— Да, гораздо позже. Но, тем не менее, тоже в глубокой древности. Там жили поэты и философы, великие художники и скульпторы, ученые… Гомер был родом из Греции.

— Гомер?

— Он написал «Одиссею» и «Илиаду».

— Мне очень жаль, но я не…

— Замечательные поэмы, правда, очень длинные. В одной из них рассказывается о войне, в другой — о путешествии по морю. Отец познакомил меня с некоторыми отрывками… С теми, что запомнил от своего деда Гарри, отец которого родился на Земле… Каких-нибудь семнадцать поколений назад наша прародина еще существовала. Иногда мы забываем об этом. Забываем, что вообще существовала такая планета, носившая гордое имя Земля. Вы видите во-он тот круглый коричневый медальон? Это карта Терры, ее континенты и моря.

Лоулеру часто приходило в голову, что, по-видимому, данная вещица и есть самое ценное сокровище в его коллекции. Оно не было древним и красивым, но на нем сохранился портрет Земли. Вальбен не знал, кто изготовил эту карту и в какой стране.

Плоский твердый диск, побольше монетки из Соединенных Штатов Америки, но достаточно маленький, чтобы умещаться у него на ладони. Вдоль обода медальона начертаны буквы, которых никто не знал, а в центре — два пересекающихся круга, символизирующих полушария. Два континента расположены в одной окружности, два — в другой, пятый материк изображен в самом низу на обоих полушариях. Бесконечность морских просторов нарушают огромные острова, разбросанные повсюду. Возможно, некоторые из них тоже могут быть континентами (Лоулер не совсем понимал, где пролегает грань между островами и материками).

Он указал на кружок слева.

— Предположительно, Египет находился здесь, в середине вот этого места. А Греция — где-то в этой точке… Так… А на другой стороне Земли, скорее всего, располагались Соединенные Штаты Америки. Помните ту монетку? Там ею пользовались…

— Для чего?

— Как деньги, — ответил Лоулер. — Монеты служили в качестве денег.

— А эта заржавевшая штука?

— Оружие. Она называется винтовкой. В нее вкладывались такие маленькие штучки, называвшиеся пулями.

Сандира содрогнулась.

— У вас всего шесть предметов с Земли, и один из них — разновидность оружия. Да, именно такими и были наши пра-пра-прапредки: постоянно воевали друг с другом.

— Некоторые из них действительно таковы, особенно — в древности. Я полагаю, позже многое изменилось. — Лоулер указал на необработанный кусок камня, свою последнюю реликвию. — Это частичка какой-то стены, стены между государствами, построенной из-за ожесточенного антагонизма между ними. Непонятно? Например, если бы у нас выстроили стену, отделив людей от джилли. Со временем наступил мир, «железный» щит уничтожили — и все очень радовались этому, а куски сохранили, чтобы помнить о когда-то существовавшей преграде между людьми одной расы. — Лоулер пожал плечами. — Они ведь были обычными представителями человеческого общества, совершенно обычными… Некоторые из них имели добрый и хороший характер, другие — нет. Не думаю, что те люди сильно отличались от нас.

— Но их мир выглядел совершенно иначе.

— Да, иначе… Странное и прекрасное место.

— У вас необычайное выражение глаз, когда вы говорите о Земле. Я заметила это еще тем вечером, у залива, когда вы говорили об изгнании. Какое-то сияние… Мне кажется, это тоска. Тогда вы сказали, что некоторые считают Землю раем, а иные — местом ужаса, из которого нужно было бежать. Возможно, доктор, вы сами принадлежите к первой категории.

— Нет, — спокойно ответил Вальбен. — Мне уже довелось сообщить вам, что я ничего толком не знаю о той Земле, даже не представляю, как она выглядела. Скорее всего, планета оказалась перенаселенной, не слишком благоустроенной, а к концу своего существования — довольно грязной, иначе бы не возник такой мощный поток эмигрантов с нее. Но я ничего не могу сказать точно. Кажется, мы никогда не узнаем всей правды о Земле. — Он замолчал и пристально взглянул на Тейн. — Единственное, известное мне наверняка, — это то, что Терра была нашим домом, нашим настоящим домом. И как бы мы ни пытались поверить в Гидрос, но люди на нем — только гости.

— Гости? — удивленно переспросила Сандира.

Она стояла очень близко от него, ее серые глаза блестели, губы отливали влагой; Лоулеру показалось, что и дыхание у нее учащенное. Игра воображения? Или она и в самом деле приближается к нему?

— На Гидросе… Вы себя чувствуете здесь, как дома? — спросил у Тейн Вальбен. — По-настоящему, как дома?

— Конечно. А вы разве нет?

— Увы! К сожалению, нет.

— Но вы же здесь родились?

— Ну и что?

— Я не пони…

— Разве я джилли? Или ныряльщик? Это они чувствуют себя дома. Это их лом.

— Но и вы тоже…

— Ничего-то вы не понимаете, — с сожалением произнес Лоулер.

— Но я пытаюсь понять… Вернее, хочу понять.

«Настал момент, когда я должен протянуть к ней руку, — подумал Вальбен,

— обнять ее, ласкать руки и губы Сандиры… Сделать так, чтобы это наконец произошло. Она желает понять меня… Нужно предоставить ей этот шанс».

В сей миг в его голове прозвучали слова Делагарда: «Кроме того, она — женщина Кинверсона. Если Тейн может быть полезна и к тому же они являются супружеской парой, зачем же их разлучать?»

— Да, — произнес Лоулер, его интонации внезапно сделались резкими и отрывистыми, — много вопросов и почти нет ответов… Разве не всегда так происходило? — Ему вдруг захотелось остаться одному. Он постучал по бутылочке с настойкой травы. — Этого хватит еще на пару недель, вплоть до самого отъезда. Если кашель не пройдет, дайте мне знать.

Сандиру явно удивило столь неожиданное и поспешное завершение встречи, но она улыбнулась, поблагодарила его и вышла из ваарга.