Царь Гильгамеш - Сильверберг Роберт. Страница 44

— Это сын Лугальбанды! — завопили они в панике.

Не могу притворяться: не знаю лучшей музыки, чем та, которая наполняет поле битвы. Восторг охватил меня, и я ворвался в ряды врага, словно посланец смерти. В тот день моим возничим был храбрый Энкиманси, узколицый человек, не знавший, что такое страх. Он гнал ослов вперед, а я стоял за его спиной и метал дротики, словно низвергал гнев Энлиля на Киш. Первый же бросок стоил жизни сыну Акки. Второй и третий умертвили двух его высших военачальников. Четвертый вонзился в глотку одного из посланников, что приезжал ко мне от Акки.

— Лугальбанда! — кричал я. — Небесный отец! Инанна! Инанна! Инанна!

Это был клич, который воины Киша слыхали и прежде. Они знали, что среди них был бог в тот день, или дитя бога, с божественной меткостью руки и глаза.

Мы промчались в ту брешь, которую проделал Забарди-Бунугга и повозки первого отряда, и я вырезал изрядный кусок в рядах войска Киша. За мной шла моя пехота, выкрикивая:

— Гильгамеш! Инанна! Гильгамеш! Инанна!

Я должен признать: войска Киша были отважны. Они, как могли, пытались сразить меня, и только искусные маневры со щитом да ловкость и опыт моего возничего Энкиманси отвратили от меня беду. Остановить меня в бою было невозможно. Сами того не желая, они поддались панике, повернулись и побежали к реке. Мы тут же отрезали их от воды и стали рассекать все войско на небольшие группки.

Все кончилось гораздо скорее, чем я смел надеяться. Мы втоптали в пыль врагов. Мы напали на их корабли и захватили их, срезали с них носовые украшения и принесли с собой изображения Энлиля как добычу. Мы освободили Бир-Хуртурре, и нашли его живым, хотя он был весь в крови и избит. Что же до Акки, то мы пробились к нему без труда. Сам он в его возрасте был уже не боец, но он был окружен сотней отборных охранников, которые все до единого погибли, защищая его, а самого Акки мы взяли в плен. Забарди-Бунугга подвел его ко мне, когда я стоял у своей повозки и пил из кубка пиво Киша, захваченное на корабле.

Акка был весь в пыли и в поту, покрасневший, глаза налиты кровью от усталости и горя. На левом плече у него была небольшая рана — пустяк, но мне было стыдно, что он был ранен. Я подозвал к себе одного из своих полевых врачей.

— Омой и перевяжи рану царю царей, — сказал я.

Я подошел к Акке и, к его изумлению, встал перед ним на колени. — Отец,

— сказал я, — царственный владыка Земли.

— Не смейся надо мной, Гильгамеш, — пробормотал он.

Я отрицательно покачал головой. Поднявшись, я передал ему кубок пива:

— Возьми это, отец. Это утолит твою жажду.

Он холодно посмотрел на меня. Медленно положил руку себе на брюхо и размял толстые складки. По его телу текли ручьи пота, делая дорожки в пыли, что лежала на нем. Не скрою: я наслаждался своей победой. Упивался его поражением. Для меня оно было как сладкое вино.

— Что со мной будет, — спросил он.

— Сегодня вечером ты будешь моим гостем во дворце, и еще два дня после этого. Мы вместе похороним павших. А потом я отошлю тебя обратно в Киш. Разве ты не царь царей, мой господин, которому я присягнул на верность?

Когда до него дошел смысл моих слов, в глазах его загорелся гнев. Потом он горько усмехнулся и, скорбно оглядев своих воинов, своих сыновей, вповалку лежащих в пыли, свои изуродованные корабли, сказал:

— Я не думал, что ты так умен.

— Будем считать — долг мой нынче уплачен. Решено?

— Да — сказал он. — Решено. Твой долг уплачен сполна, Гильгамеш.